(А. С. Пушкин, подпись под рисунком)
Опубликовано в журнале Зинзивер, номер 1, 2018
МАРИНА РУСЕЦКАЯ
Поэт, бард, писатель. Родилась в 1947 году в Ленинграде. Окончила институт
железнодорожного транспорта, тогда он именовался ЛИИЖТ, по специальности
«инженер-мостовик». Написала более 600 песен, выпустила альбом с авторскими
песнями в своем исполнении. Стихи публиковались в «Дне поэзии», в международном
литературном альманахе «Муза».
За оду «Вольность» и резкие сатиры на царя Александра I Пушкин в 1820 году
был выслан из Петербурга на юг, в Екатеринославль. Он поступил в распоряжение
генерала Инзова, человека доброго, с мягким характером. Инзов позволил Пушкину
отправиться с семьей генерала Раевского в Крым, для поправки здоровья. В семье
Раевского было четыре дочери. Пушкин писал в одном из писем: «Все его дочери —
прелесть, старшая — женщина необыкновенная».
Размышляя о жизни А. С. Пушкина, я внимательно читала его переписку. Сравнивая
то, о чем он писал друзьям, с его стихами, написанными в то же время, я сделала
одно странное наблюдение. А. С. Пушкин всячески старался умолчать о своем
отношении к Екатерине Раевской-Орловой, старшей из дочерей генерала Раевского.
Те краткие высказывания, которые Пушкин позволял себе об этой женщине, невольно
наводили на мысль о том, что он хотел скрыть свои чувства к ней. Нарочито
пренебрежительное высказывание; «Моя Марина славная баба: настоящая Катерина
Орлова! Знаешь ее? Не говори, однако, этого никому», — в письме Вяземскому,
выдает сильное желание, за внешней бравадой, скрыть свое глубокое отношение к
этой женщине.
В письмах к друзьям Пушкин старался выглядеть резким, насмешливым,
саркастичным, часто позволял себе скабрезности. Всегда высмеивал все, что
происходило с ним. Создавалось впечатление, что он ничего не принимает всерьез.
Поэт слишком близко воспринимал слово, и эта ироничная насмешливость являлась
защитой его истинных чувств. Душу свою он показывал нам в своих стихах и
прозаических произведениях, но свои жизненные переживания оставлял при себе.
На юге Пушкин, безусловно, пережил сильное чувство, которое вдохновило его на
написание романа «Евгений Онегин». Это чувство было взаимным:
«Я верю, я любим; для сердца нужно верить
Нет, милая моя не может лицемерить.
Все непритворно в ней: желаний томный жар,
Стыдливость робкая, харит бесценный дар,
Нарядов и речей приятная небрежность
И ласковых имен младенческая нежность».
Известно, что Екатерину Раевскую родные называли многими ласковыми именами (Китти, Катя, Нина и т. д.).
«Нет, милая моя не может лицемерить.
Все непритворно в ней…»
В этих строчках открывается одно обстоятельство. Милая, о которой пишет
поэт, как-то дала знать ему о своих чувствах. Или призналась, как это сделала
Татьяна, или избрала другой способ. Но Пушкин знал, что она к нему
неравнодушна.
«Нарядов и речей приятная небрежность». Это был юг, домашняя обстановка, и
некоторую свободу в одежде и речах могла себе позволить юная девушка.
Исследователи жизни Пушкина на юге пишут о том, что Пушкин подолгу беседовал с
Екатериной Раевской о литературе. Пушкину с ней было интересно общаться. Многие
из окружения Пушкина отметили, что между ними возникло чувство, и не только
дружеское. Пушкин назвал в письме Екатерину «женщина необыкновенная».
Безусловно, она глубоко тронула душу поэта.
«Как и все Раевские, Екатерина Николаевна была прекрасно образована, в
совершенстве знала она французский и английский языки. С детства отличалась
начитанностью и горячей любовью к литературе. Сильно развитое поэтическое
чувство и воображение, хороший художественный вкус сделали ее тонкой ценительницей
замечательных произведений русских и иностранных авторов». (Из книги Н. М.
Лобиковой «Тесный круг друзей моих»
М., «Просвещение», 1980 г.)
А. О. Смирнова-Россет в своих воспоминаниях пишет: «В салоне у Карамзиных (1824
г.), Пушкин говорил, что Катерина Раевская рассказала ему легенду о фонтане в
Бахчисарае, она назвала фонтан ханского дворца «фонтаном слез». Пушкин сказал,
что у нее поэтическая фантазия».
В одном из писем о «Бахчисарайском фонтане», он высказался так: «Впрочем, я
писал его единственно для себя, а печатаю потому, что деньги были нужны». 8
февраля 1824 года Пушкин писал А. А. Бестужеву: «Радуюсь, что мой “фонтан”
шумит. Недостаток плана не моя вина. Я суеверно перекладывал в стихи рассказ
молодой женщины. К нежным законам стиха я приноровлял звуки ее милых и
бесхитростных уст». Из письма Пушкина брату Льву Пушкину от 25 августа 1823
года: «…не желал бы печатать “Бахчисарайский фонтан”, потому что многие черты в
этой поэме относятся к женщине, в которую я очень долго и глупо был влюблен».
Есть и другие свидетельства особенного отношения Пушкина к Екатерине Раевской.
А. И. Тургенев пишет П. Вяземскому в феврале 1821 года: «Михайло Орлов женится
на дочери генерала Раевского, по которой вздыхает поэт Пушкин». Горчаков
вспоминает: «Пушкин Екатерину Николаевну необыкновенно уважал».
Екатерина Раевская-Орлова сама также несколько снисходительно говорила о
Пушкине впоследствии. Это подтверждает предположение о сильнейшем желании
скрыть свое истинное, непростое отношение к Пушкину, возможно, скрыть что-то,
что произошло между ними в прошлом. А Пушкин писал стихи:
«Редеет облаков летучая гряда…
Звезда печальная, вечерняя звезда,
Твой луч осеребрил увядшие равнины,
И дремлющий залив, и черных скал вершины;
Люблю твой слабый свет в небесной вышине;
Он думы разбудил, уснувшие во мне.
………………………………………………………………..
Над морем я влачил задумчивую лень,
Когда на хижины сходила ночи тень –
И дева юная во мгле тебя искала
И именем своим подругам называла»
С этими последними строками связано много исследований и рассуждений. Дело в
том, что Пушкин не хотел, чтобы эти последние строчки были напечатаны. Он писал
Бестужеву 29 июня 1824 года из Одессы: «Вообрази мое отчаянье, когда я увидел
их напечатанными. Журнал может попасть в ее руки. Что ж она подумает обо мне,
видя с какой охотою я беседую об ней с одним из петербургских моих приятелей… Признаюсь, одной мыслию этой женщины дорожу я более, чем
мнениями всех журналов на свете и всей нашей публики». Такие слова из уст
Пушкина очень много значат. Причем, поэт пишет это через три года после их
расставания, даже спустя столько времени, сильны чувства в нем к этой женщине.
Речь идет о звезде, которую юная девушка искала в небе и называла своей.
Возможно, что Екатерина Раевская рассказывала в Крыму о своей вечерней звезде
не только Пушкину, но и Орлову. Орлов писал позже в письме, уже своей жене
Екатерине Раевской-Орловой следующее: «…я вижу твой образ, как образ милого
друга и приближаюсь к тебе или воображаю тебя близкой всякий раз, как вижу
памятную звезду, которую ты мне указала. Будь уверена, что едва она всходит над
горизонтом, я ловлю ее появление с моего балкона». Пушкин знал, кому посвятил
эти строки, и очень дорожил мнением этой женщины. (Именно, женщины, а не
девочки, которой в ту пору была Мария Раевская, младшая сестра Екатерины
Раевской, которую многие пушкинисты называют «утаенной любовью» поэта.)
Стихотворение «Редеет облаков летучая гряда…» написано в 1820 году, в Крыму,
где Пушкин отдыхал с семьей Раевских. В феврале 1821 года Екатерина Раевская
приняла предложение графа Орлова, а 22 февраля 1821 года Пушкин пишет:
«Я пережил свои желанья
Я разлюбил свои мечты
Остались мне одни страданья,
Плоды сердечной пустоты».
Возможно, что-то произошло между Пушкиным и Екатериной Раевской в конце 1820
года, что заставило ее принять предложение графа Орлова вопреки своему чувству
к Пушкину.
В 1820 году Пушкин пишет стихотворение «Дева», в котором есть такие строчки:
«Я говорил тебе: страшися девы милой!
Я знал, она сердца влечет невольной силой.
Неосторожный друг! Я знал, нельзя при ней
Иную замечать, иных искать очей».
Известно, что в 1820 году Пушкин добился интимной близости с наперсницей
Марии Раевской, сиротой, крестницей генерала Раевского — Анной Гирей, которая
была одного возраста с Екатериной. Мария Раевская могла знать об этом и,
вероятнее всего, рассказала об отношениях Пушкина и Анны Гирей старшей сестре.
Слишком сильная в своем чувстве Екатерина Раевская, возможно, поняла, что не
вынесет более близких отношений с Пушкиным, потому что уколы ревности
невыносимы. Чем сильнее чувство, тем больнее ранит ревность. К тому же такой
поступок Пушкина она могла посчитать оскорбительным
для себя. Анна Гирей являлась воспитанницей генерала Раевского, вероятно была для них как сестра. И эта связь Пушкина могла
вызвать в Екатерине Раевской не только ревность, но и сильное отторжение. Может
быть, именно это заставило ее принять так поспешно предложение графа Орлова,
сделав свой окончательный выбор, раз и навсегда, чтобы «убежать» быстрее от
Пушкина и от себя самой. Это ее решение явилось для поэта большой
неожиданностью.
Думаю, что он не только уважал Екатерину Раевскую, но и восторгался ею.
Неравнодушие к ней всячески скрывал, чтобы не показать своих переживаний по
поводу ее замужества, чтобы не бросить на нее тень своего чувства. После
свадьбы Екатерины Пушкин ездил к Орловым почти каждый день.
«Я утром должен быть уверен,
Что с вами днем увижусь я…»
Екатерина Орлова писала брату: «Пушкин больше не корчит из себя жестокого…» Следовательно, известие о решении Екатерины выйти замуж за Орлова вызвало в нем раздражение и даже жестокость, возможно, в каких-то его речах и комментариях. Он не справлялся со своими переживаниями и досадой оттого, что сам не осознавал силы своего чувства к Екатерине, пока не потерял ее. В романе «Евгений Онегин» это описано подробно и основательно. И сцена объяснения Онегина и Татьяны в конце романа вполне могла произойти и в реальности между Пушкиным и графиней Екатериной Орловой, в девичестве — Раевской.
«Но я другому отдана
И буду век ему верна».
Многие исследователи жизни Пушкина подчеркивают тот факт, что сестра
Екатерины — Мария Раевская — вышла замуж по воле родителей, без любви, а
решение ехать в Сибирь за своим мужем больше было похоже на одержимость, чем на
осознанное и глубокое желание. Она даже оставила своего первенца во имя этой
идеи. Мария обладала таким же сильным и упрямым характером, как и ее сестра.
Вполне возможно, она хотела доказать себе, что она не слабее своей старшей
сестры Екатерины, что она тоже может быть верной и преданной, тоже может
принимать резкие и серьезные решения. Не исключаю, что она была влюблена в
Пушкина и ревновала к сестре. Кстати, все родственники осудили ее решение ехать
в Сибирь за мужем, кроме Екатерины, которая сказала, что на месте Марии
поступила бы точно также.
В своей статье «Письмо Пушкина к «неизвестной» 1822 г.» Де-Рибас указывает на
Екатерину Раевскую как на ту самую женщину, которую полюбил Пушкин на юге.
Поскольку А. С. Пушкин в письме к Н. Б. Голицыну признавался, что замысел
«Евгения Онегина» возник у него в Крыму, у меня нет сомнения, что Екатерина
Раевская-Орлова явилась прообразом Татьяны Лариной. Думаю, что стихотворение:
«Все в жертву памяти твоей» тоже посвящено Екатерине. Пушкин во время написания
этого стихотворения находился в своем поместье Михайловское, куда он был
практически выслан из Одессы. Там он получил письмо от старшего брата
Екатерины, своего друга Александра Раевского, от 21 августа 1824 г., который писал:
«…а сейчас я расскажу вам о Татьяне. Она приняла живейшее участие в вашем
несчастии, она поручила мне сказать вам об этом, я пишу вам с ее согласия, ее
нежная и добрая душа видит лишь несправедливость, жертвой которой вы стали, она
выразила мне это со всей чувствительностью и грацией, свойственной характеру
Татьяны».
Возможно, что друзья поэта знали, кто является прообразом Татьяны. Во всяком
случае, родной брат Екатерины Раевской, который был одно время очень близок с
Пушкиным, знал об этом прекрасно. В этом письме есть еще одна скрытая цель.
Раевский хотел подчеркнуть, что в высылке Пушкина есть «лишь одна
несправедливость». Скорее всего, он пытался утаить от поэта тот факт, что сам
явился тем самым «злым гением», из-за наговоров которого Пушкин был выслан из
Одессы. Не хотел Александр Раевский открывать свой позорный поступок по
отношению к человеку, которого он раньше превозносил. Сильная ревность к
Пушкину Александра Раевского, влюбленного в Елизавету Ксаверьевну Воронцову,
заставила его оговорить друга перед ее мужем, графом Воронцовым, что и
послужило поводом высылки Пушкина из Одессы в Михайловское. Впоследствии, узнав
об этом, Пушкин прервал общение с Александром Раевским.
Предполагаю, что глубокое одиночество в ссылке и это письмо с упоминанием о
Татьяне вполне могли вызвать в душе Пушкина именно такие ассоциации:
«Все в жертву памяти твоей:
И голос лиры вдохновенной,
И слезы девы воспаленной,
И трепет ревности моей,
И славы блеск, и мрак изгнанья,
И светлых мыслей красота,
И мщенье, бурная мечта
Ожесточенного страданья».
В это время поэт работал над «Евгением Онегиным». В одной из строф путешествия Онегина, не вошедших в окончательный вариант романа, есть такие строки:
«Таков ли был я, расцветая?
Скажи, фонтан Бахчисарая!
Такие ль мысли мне на ум
Навел твой бесконечный шум,
Когда безмолвно пред тобою
Зарему я воображал
Средь пышных опустелых зал».
И все-таки Зарему, а не Марию вспоминал поэт. Женщину, обладающую сильным
чувством; ревнивую, страстную, гордую, не желающую делить своего возлюбленного
ни с кем. Такой страстной, ревнивой, могла быть только Екатерина. Именно она
имела характер сильный, честный, достойный восхищения, именно такой характер
мог вызвать в душе поэта не только восторг, но и преклонение. Максимализм ее
характера и сила любви и ревности навсегда оттолкнули ее от поэта. «И слезы
девы воспаленной». Эти слезы видел поэт, видел реакцию девушки, прямой и
правдивой, на глубокую обиду ее чувства.
Екатерина Раевская прожила долгую, семейную, достойную жизнь, стараясь навсегда
закрыть свое сердце для того, кто так сильно оскорбил ее любовь. Даже после
смерти мужа она оставалась одна, подтвердив этим свой цельный и сильный
характер. Она всю жизнь хранила письма Пушкина к ней и только незадолго до
своей смерти Екатерина Орлова сожгла эти письма.
Писем же Екатерины Орловой к Пушкину не сохранилось. Не исключаю, что Пушкин
сжигал их сразу после прочтения по ее просьбе. Возможно, стихотворение
«Сожженное письмо», может быть связано с этим.
А. С. Пушкин и Екатерина Раевская-Орлова так старались скрыть то, что
происходило между ними, что вот уже почти 200 лет потомки не могут разгадать
эту тайну. Поэтому все сказанное мной есть только предположение, но
предположение, основанное на документах того времени, стихах и письмах самого
Поэта.
Одно можно утверждать с полной определенностью: среди всех женщин, окружавших
Пушкина на юге, да, можно сказать, и всю его жизнь, одна Екатерина Раевская
обладала не только сильным характером, красотой и умом, глубоким пониманием
литературы и поэзии, но и чувством собственного достоинства. Качеством, которое
вызвало в душе поэта и восторг, и глубокое уважение.
Пушкина уязвило поспешное решение Екатерины Раевской выйти замуж за графа
Орлова. Его поразил этот поступок свой категоричностью и внезапностью. Это решение
больно задело его самолюбие. Он писал А. И. Тургеневу из Кишинёва в 1821 году:
«В нашей Бессарабии в впечатлениях недостатку нет.
Здесь такая каша, что хуже овсяного киселя. Орлов женился. Вы спросите, каким
образом? Не понимаю. Разве он ошибся (…) и (…)
головою». Сколько раздражения и злого сарказма в этих строках. Видно, что это
событие вызвало сильную реакцию в сердце поэта.
Известно также, что после женитьбы Михаила Орлова на Екатерине Раевской прежняя
их дружба с Пушкиным весьма охладела. Они все реже встречались и уже не были
так близки, как прежде. Пушкин и Орлов сдружились еще в Петербурге в 1817 году.
Оба состояли в обществе «Арзамас». О дружбе Пушкин много раз высказывался
вполне определенно:
«Что дружба? Легкий пыл похмелья,
Обиды вольный разговор,
Обмен тщеславия, безделья
Иль покровительства позор».
И в стихотворении «Коварность», и в некоторых главах «Онегина» Пушкин описал свое отношение к дружбе не один раз. Сталкиваясь с предательством друзей, Пушкин, безусловно, переживал это болезненно и глубоко. В стихотворении «Коварность» почти дословно описано поведение Александра Раевского в Одессе, предательство им Пушкина и отношение поэта к этому эпизоду его жизни:
«…Но если сам презренной клеветы
Ты про него невидимым был эхом;
Но если цепь ему накинул ты
И сонного врагу предал со смехом,
И он прочел в немой душе твоей
Все тайное своим печальным взором, —
Тогда ступай, не трать пустых речей –
Ты осужден последним приговором».
Думаю, что Пушкин удивился и тому, что его друг сделал предложение девушке,
которая нравилась поэту, о чем Орлов не мог не знать. Дружба принесла Пушкину
много разочарований. А он сам умел дружить. Его стихи, посвященные лицейским
товарищам, являют собой редкий пример дружеского братства. Лицейские друзья
любили Пушкина и были верны ему до самой его смерти.
В этой статье я хочу коснуться еще одного эпизода из жизни Поэта, который
вызывает у меня большие сомнения, и не только у меня одной. О стихотворении: «Я
помню чудное мгновенье» Анна Керн пишет в своем дневнике: «На другой день,
прощаясь, Пушкин принес мне экземпляр первой главы “Евгения Онегина”, в листах
которого я нашла сложенный вчетверо лист бумаги со стихами (“Я помню чудное
мгновенье”, прим. М. Р.). Когда я сбиралась спрятать в шкатулку поэтический
подарок, он (Пушкин) долго на меня смотрел, потом судорожно выхватил и не хотел
возвращать; насилу выпросила я их опять; что у него промелькнуло тогда в
голове, не знаю».
Всем известен тот факт, что Пушкин любил писать стихи в альбомы дам, посвящать
им стихи и дарить их. Поэт всегда с удовольствием дарил стихотворение даме,
которая вдохновляла его. В этом эпизоде мы видим обратное, Пушкин не хотел
отдавать это стихотворение, потому что оно, скорее всего, было написано не Анне
Керн.
Пушкин, просматривая первую главу «Онегина», возможно, вспомнил то мгновение,
когда он впервые увидел героиню романа. Это было в 1817 году, в Петербурге.
Год, когда Пушкин впервые познакомился с Раевскими и впервые увидел Екатерину.
Не берусь утверждать наверное, но стихотворение было
вложено в первую главу «Евгения Онегина» не случайно. Отдавая эту главу Анне
Керн, Пушкин мог забыть, что там внутри лежит листок с этим стихотворением. Но,
потом, под настойчивыми уговорами дамы, которая в ту пору вызывала в нем
интерес, согласился отдать ей его. Что ж, факт свершившийся, хоть
обстоятельства и вызывают сомнение.
Поэты часто дарят свои стихи, написанные по другим поводам, тем, кому им
хочется сделать такой подарок. Это их святое право. Поэтому в том, что Пушкин
подарил, после некоторого раздумья, поддавшись просьбам дамы, это стихотворение
Анне Керн, нет ничего удивительного. Подарок Поэта — тоже акт серьезный.
Читая письма Пушкина 1825 года из Михайловского, в которых
он страстно описывает свое отношение к Анне Керн, невольно приходит мысль о том,
что другое стихотворение, написанное им в то же время, может быть адресовано
именно Анне Керн, хоть в нем нет посвящения:
«В крови горит огонь желанья,
Душа тобой уязвлена,
Лобзай меня: твои лобзанья
Мне слаще мирра и вина.
Склонись ко мне главою нежной,
И да почию безмятежный,
Пока дохнет веселый день
И двигнется ночная тень».
* * *
Приняв предложение графа М. Орлова, Екатерина Раевская навсегда стала
недосягаемой для поэта. Отказавшись от своего чувства к Пушкину, Екатерина
Раевская поднялась в глазах поэта на недосягаемую высоту. Сила и достоинство
этой женщины восхитили его. Вполне возможно, именно это поспешное и
категоричное решение Екатерины Раевской стало тем источником, из которого
появился великий роман Александра Сергеевича Пушкина «Евгений Онегин».
А. С. Пушкин старался скрыть свою «утаенную любовь», как ее называют пушкинисты.
Он всегда писал с натуры, ничего не придумывая. Поэтому он так боялся, что его
тайну узнают современники, прочтут в стихах о потаенном и сердечном. И,
несмотря на это, сам поэт в романе «Евгений Онегин» рассказал нам все в
подробном и прекрасном изложении, и о своей любви, и о своих переживаниях, и о
своей жизни.
Когда в одном из салонов дамы спросили Пушкина, почему он не поженил Татьяну и
Онегина, Пушкин ответил: «Ну, нет, он Татьяны не стоил». В Онегине много от
автора, поэтому Пушкин ответил именно так. Пушкин понимал, что такая женщина,
как Екатерина Раевская, достойна верного и полностью ей преданного мужа, а он
принадлежал только творчеству и самому себе.
«Но я не создан для блаженства;
Ему чужда душа моя;
Напрасны ваши совершенства;
Их вовсе недостоин я,
Поверьте (совесть в том порукой),
Супружество нам будем мукой.
Я, сколько ни любил бы вас,
Привыкнув, разлюблю тотчас…»
Эти строчки из «Евгения Онегина» словно написаны для одной женщины, которой
поэт хочет объяснить свое подлинное отношение к ней, объяснить, почему он
поступил так, а не иначе.
Мудрый гений видел и чувствовал больше, чем мы думаем. На полях своего
черновика, рядом с профилем Екатерины Раевской, есть надпись, сделанная рукой
Пушкина: «Эх, Саня, шалопай ты эдакий».
«А та, с которой образован
Татьяны милый идеал…
О много, много рок отъял!»
P. S. В 1826 году в Москву на короткое время приезжала Мария Волконская из ссылки. Она остановилась у Зинаиды Волконской. В доме Зинаиды Волконской Пушкин встретился с Марией, и туда же приехала Екатерина Раевская-Орлова. После этой встречи Пушкин пишет свое знаменитое стихотворение «Зимняя дорога». В этом стихотворении есть такие строки:
«Скучно, грустно… завтра, Нина,
Завтра к милой возвратясь,
Я забудусь у камина,
Загляжусь, не наглядясь».
В этих строчках есть прямое указание на то, что свидание назначено, что завтра Пушкин встретится с милой Ниной, у камина, и будет на нее смотреть и любоваться. Возможно, так и произошло, и они встретились и поговорили. Ниной называли Екатерину Раевскую-Орлову. Ее муж, граф Орлов часто обращался к ней, называя ее: «мама Нина».