Опубликовано в журнале Зинзивер, номер 4, 2017
Алексей Бакашин.
«Фибры»
М.: «Вест-Консалтинг», 2017.
Прежде всего, это книга современная. И даже остросовременная.
Эти стихи мог написать только наш современник:
Я ловлю свою женщину меж Фейсбуком и сном…
Это уже подлинное искусство — говорить на языке нынешних жестких технологий,
за рациональными фигурами которых — почти ангельские крылья вечности.
Книга Алексея Бакашина с провокационным названием
«Фибры», сразу наталкивающим на двоякие ассоциации (фибры — тончайшие жилки в
организме, и фибры — силы души, которые составляют самое чувствительное,
трепещущее от всяческого волнения невидимое человеческое существо: может,
загадочные фибры и есть легендарная аура?), изобилует приметами времени.
За умом закреплен копирайт на ошибку,
У чувства регламент иной…
Бакашин
не боится этих коварных «технических» слов — копирайт, регламент, навигатор,
теги, юрисдикция, смартфон, сейф. Он свободно с ними обращается и
свободно вставляет их в ткань стиха. Более того: он играет этими словами,
иронизирует и смеется над ними, легко и изящно обозначает ими
то время, что нам всем предстоит еще переплыть. А переплывем — и там
возникнут другие слова-якоря, тянущие вниз, на дно эпохи. И только корабль
истинной поэзии плывет дальше.
То, что автор — истинный поэт, в этом нет никаких сомнений. Вслушаемся в
мелодию стиха:
Сверху, с самолета,
Хочется рукою
Гладить Землю по кудряшкам
Лиственных лесов.
Рядом дремлет кто-то,
Мне же нет покоя,
Провожу в раздумьях тяжких
Череду часов…
В буднях нет оваций,
Смерть — лекарство века,
Жизнь спешит, ее дыханье
Чаще и сильней.
Трудно расставаться
С главным человеком,
Даже если расставанье
Лишь на пару дней.
Здесь найдено предельно точное соотношение внешнего и внутреннего, мира
людей и мира личного, реальности и мечты, философии и затаенной нежности. Разумеется, это любовная лирика, но подданная в неожиданном
ракурсе: полет на самолете, взгляд на Землю сверху, одновременно — взгляд на
собственную судьбу, обреченность короткой, в сравнении с вечностью, жизни,
близость смерти, трагически названной «лекарством века» — и вдруг, в последней
строфе, тщательно скрываемое чувство вырывается на волю — и охватывает и
автора, и читателя: эта любовь тотальна и необорима, она не терпит расставания,
она дает человеку, летящему в самолете высоко над Землей, силы жить, надежду,
радость.
Так в одном коротком стихотворении встает портрет целого мироздания. Всмотримся
в яркость странной и трагической метафоры:
Год расстрелял обойму дней,
оставив гильзы ожиданий…
Вдумаемся в скорбные смыслы изображаемого, в репризную, часто прячущуюся за напускной веселостью и иронией обреченность интонации — поэт изображает и вправду «Град обреченный», в коротких и емких строфах за эстетикой сопоставления и контраста кроется неизбывная боль, она — подарок времени, так же, как и синдром хронической усталости, и она мучит, изматывает душу именно потому, что повторяется изо дня в день:
Все утомило,
Все утомили:
Шило и мыло,
Бури и штили,
Старые песенки
В новых альбомах,
Выкрики дерзкие
Пафосных гномов…
Век, в котором поэт живет, для него едва ли не волк, почти по Мандельштаму; но бессмертное благо поэта, художника — за любой пеленой изнурительной повседневности, рутины разглядывать сияющую драгоценность мира, волшебство праздника, свет во тьме:
Мигают лампочки кафе и магазинов,
Дом — как игрушечный. Рождественская ночь…
И снова приходит счастье — оно никуда не исчезает, если ты сам его носитель. Ты счастлив уже одним тем, что в тебе сокрыт свет. И ты не можешь его держать в себе; ты отдаешь его каждому прожитому дню, людям, времени:
Пока еще хоть кто-то светит,
Он не проигран, этот бой.
Бой с временем Алексеем Бакашиным выигран — его книга, несомненно, окажется востребована читателем, обыкновенным современным человеком, который то зависает в соцсетях, то спешит на свидание, то летит в самолете в другую страну, то рассеянно следит за мировыми новостями, а на самом деле из всех благ и богатств мира ему нужен его единственный родной человек и его единственное счастье:
За окном шумит дорога,
Только здесь — покой и тишь,
И пускай не так уж много
Есть у нас с тобой, малыш,
Быть живым — уже награда,
Хватит нам того, что есть…
Спи спокойно, папа рядом.
Спи спокойно, папа здесь.