Опубликовано в журнале Зинзивер, номер 2, 2017
Cофья
Рэм. «Инверсум. Книга поэзии».
М.: «Вест-Консалтинг», 2016.
Вторая книга поэтессы Софьи Рэм — яркий, богато иллюстрированный сборник. Не
какое-нибудь «литературно-художественное издание» — ни больше
ни меньше, чем «книга поэзии». Многообещающий заголовок бросает читателю вызов.
Эта книга является логическим продолжением первой — «Сотворение Рима». Но если
в предыдущей книге автор метафорически создавала город, во второй она
дерзновенно творит поэтическую вселенную.
Римская империя — самое великое и могущественное государство, которое
когда-либо знал западный мир. Куда только не ступали победоносные легионы!
Поэтесса взяла псевдоним «Рэм», и его звучание заставляет поежиться. Девушка с
таким псевдонимом по определению не может быть тихоней. Действительно, как
римская империя оставила неизгладимый след в истории человечества, так и
читателей поражает и держит в напряжении первый же поэтический цикл —
«Низвержение вулкана»:
Когда вавилонское дерево зацветет
Цветами заката и растечется в дельте,
Лишь флейта моя, измачтившись, упадет,
А я утону, измечтавшись о новой флейте.
Дальше — жестче. Ассоциации наслаиваются одна на другую — Италия, жара, предчувствие трагедии:
Та кровь потечет по венам твоим, вулкан,
И станет цвести закат розовей и ярче.
Кто тронет цветок — тот последний из могикан,
А тот, кто не тронет, сделает землю жарче.
Размашисто, концентрированно, замысловато. Это напряжение автор выдерживает
до последнего стихотворения, подчас усложняя синтаксические конструкции, будто
проверяя читателя на уровень интеллекта.
Название сборника также напоминает головоломку. Мы легко узнаем «inversio» — слово латинское, которое на русский переводится
как «перестановка», попросту говоря — «перевертыш». Кстати, это не только
литературный термин, хорошо знакомый нам со школьной скамьи. В математике он
тоже означает «замену смысла», подмену «черного» — «белым». Аналогичный термин
присутствует в метеорологии, генетике, химии.
Но у Софьи Рэм взаимодействие противоположностей не ограничивается атмосферой
Земли, а простирается вплоть до предела восприятия нашей галактики:
А в космосе инверсия — его цвета
На белую тарелку — книзу звездами
Любую тень кладут бело, и у погоста та
Меня уже не ждет. Все небо будто простынью,
Как пристанью, заволокло — могло дотла,
Вздыханием пруда туда тепла вода,
А всякое дыхание да славит Господа.
В «наоборотничестве» вышеупомянутого многозначного существительного мы улавливаем отзвук фундаментального философского понятия «универсум», обозначающий мир как целое. Софья Рэм придумала масштабное словообразование, объемное, как новая вселенная, в которой все перевернуто с ног на голову. Столь сложная контаминация может обескуражить неподготовленного читателя. Да и содержание книги — не для средних умов. Эти стихи тяжело учить наизусть, ибо авторская речь извилиста. К ним невозможно испытывать теплое чувство. Их или любишь, или нет:
Я то грань уранил по
полюсам
То полынь геранил по поясам,
То аджичил солнечный джаз.
А ты слушал меня и падал вниз
А ты вешал меня и падал ниц,
И летело поле на нас.
В книге не встретишь текстов на одно-два четверостишия, зато она содержит
поэмы и драму-либретто. Софья Рэм — сама эпичность. Она выстраивает длинные
поэтические циклы. Каждое произведение, входящее в такой цикл, может
существовать как самостоятельная художественная единица, но, будучи извлечено
из него, теряет часть совокупности смыслов отдельных произведений, его
составляющих. Отдельные стихотворения, изъятые из общего контекста, утрачивают
свою содержательность. Вместе с тем, объединенные внутренней логикой, стоя на
своем месте, в окружении других, стихотворения обретают свой настоящий, «истинный»
смысл. Из этого взаимодействия смыслов рождается целостная авторская концепция,
отражающая изменчивый процесс взаимопроникновения поэта и мира. Если учесть,
что каждый цикл содержит не менее восьми относительно самостоятельных
произведений, творческая активность молодой поэтессы не может не вызывать
восхищения.
Кроме того, автор сама проиллюстрировала свою книгу. С первого взгляда трудно
определить стилистическое направление ее живописи — сквозь ярко-красный фон в
стиле русский авангард выступает контур жесткого профиля римского императора.
«Солнечная система» художницы рождается из разрушения стереотипов, причудливого
смешения стилей, преобразованных мощным авторским началом. Иллюстрации служат
неоценимым подспорьем: яркие цвета и прямые линии пытаются захватить внимание
читателя, а, обезоружив, оставляют его один на один с игрой слов:
И ты взял листья с липы и сделал скрипку,
Я взял с липы кисти и сделал скрепку,
Стадо листьев летит над землею зыбкой,
Зацепись за ствол, чтобы казалось крепкой
Наша ось, как кепка, набекрень
Наклоненная музыкой легко.
Как эллинистическое искусство, основанное на созерцании и познании, использовалось римлянами в утилитарных целях, так и Софья Рэм пользуется философскими категориями, как подручным материалом. Например, в поэтическом цикле «Невремя». Сюжетообразующий конфликт стар, как мир: «Несвоевременность — вечная драма, где есть он и она». Чтобы раскрыть его во всей своей полноте, автор призывает на помощь все — и абстрактное, и конкретное: добро, зло, Хронос, а также дождь, листопад, солнечный свет и убитого комара:
О сне был этот вздох, о смерти комара,
О сумерках эпох, расплавивших крыла,
О том, как красен жар в бетонном янтаре.
О чем вздохнул комар, убитый на заре?
Экспрессивные стихи изобилуют словосочетаниями, построенными на
омонимичности или многозначности слов. Такую смелость может себе позволить
только человек, отлично владеющий русским языком, ибо есть риск остаться
непонятой: не все читатели получили красный диплом филфака. Но Софья Рэм идет
на риск, и авантюра удается: ее язык завораживает.
В древнем Риме искусство других народов считалось трофейным, а значит —
достойной наградой победителю. В стихотворном цикле с провокативным
заголовком «Нерон головного мозга» поэтесса присваивает
чуть ли не все существующее до нее и переосмысливает, следуя своему
оригинальному поэтическому чутью:
Чело пчелы полно печали, друг
Гораций, знаешь, что еще не снилось
Всем мудрецам, похожим на утюг,
Полет на юг прервавший? Наутилус
В полночном море, тот лежит на дне,
Но по воде не плавают оне.
Тут тебе и Шекспир, и столь узнаваемый анжамбеман — излюбленный поэтический прием Бродского и — намеками — русский рок. Все это превращается в нечто качественно новое, одухотворенное философским камнем авторского начала. Плотность вещества в новоявленном сплаве велика: в единице текстового объема помещается парадокс, афоризм, каламбур, разрыв слова и перенос его единственной буквы с подключением визуального канала читательского восприятия:
Времени нет, но умирают многие именно от него.
Ко времени, когда светильники угасают, время бывает уж таково,
И след простыл, и кашляет в полутьме:
Времени — не…
Т. Это крест безбашенный с башенным краном рядом
стоят.
Поэзия Софьи Рэм — это неожиданные, порой эпатирующие рифмы вроде «будь он не Ладен — с неба ладан», временами — некоторая перегруженность, тяжеловесность текста, сравнимая с поступью античных владык. Строки жесткие, чуть замедленные, непоколебимо уверенные в своей уникальности:
Пифии и пафии,
изображая кариатиды,
Весело танцевали, выкрикивая мои имена,
И дворец раскачивался, как луна
На весах задремавшей в ночи Фемиды.
В стихах Софьи Рэм нет мелодичности, что щедро компенсируется яркостью
высказываний. Иногда такая красочность пугает, но внимательный читатель сразу
обнаружит: автор умеет многое, и, кажется, сама удивлена многогранности своего
таланта.
Кроме того, она готова решительно отсечь лишнее, чтобы в кульминационный момент
произнести главное. Нагромождение смыслов рассыпается в прах, когда финальное
стихотворение цикла «Невремя» выстреливает короткой
строкой и предельной искренностью:
Пусть диалог с Творцом —
Вилами по судьбе.
Я пред твоим лицом,
Чтоб доверять тебе.
Именно так и нужно подавать главное. Это слова поэта. Без сомнения, творя, мы уподобляемся Создателю, и каждый из нас — космос. Софья Рэм передает нам опыт построения поэтического мира, прикоснувшись к которому, мы ощущаем свое единство с Творцом и со всем сущим.
Ольга ЕФИМОВА