Опубликовано в журнале Зинзивер, номер 7, 2015
Елизавета Новикова, «Короткий путь
в вечность»
М.: «Вест-Консалтинг», 2015
Эта необычная книга издана уже после смерти ее автора — литературного
обозревателя и книжного журналиста Елизаветы Новиковой. Люди, лично знавшие ее,
подмечали в ней амбивалентность: «жадное жизнелюбие и не менее жадный интерес к
смерти». Это сочетание казалось странным, но уживалось в ней.
«Именно вторая, маргинальная сторона — сочинительница всех историй,
составляющих книгу, которую вы держите в руках. Именно она их искренно и
увлеченно выразила без всяких надежд на их необходимость и нужность для кого бы
то ни было — кроме нее самой и меня, знавшего и любившего и эту сторону ее характера…»,
— пишет в предисловии Сергей Геворкян.
Главная героиня ее прозы — смерть — присутствует в каждом рассказе. И кажется, что ни один герой не скроется от нее и задуман
автором для того, чтоб изобрести для него тот или иной уход. Доходит даже до
того, что мертвые, не успев умереть, становятся убийцами, преследуя живых еще
друзей, и те, умерев, по цепочке убивают следующих. (Рассказ «…Друзья уходят
как-то невзначай…».) Вот тут, наверно, уместно вспомнить об иронии, о которой
упоминает Сергей Геворкян в контексте, что не советует читать эту книгу
человеку, не обладающему здоровой иронией. Но тему смерти (как и тему рождения)
как-то очень трудно связать в моем понимании с юмором или иронией, хотя
писательница, безусловно, использует эти приемы в своем творчестве. Здесь,
скорее, подходит читатель, склонный к тайне, мистике, интересующийся необычным и потусторонним.
В книге рассказы нескольких литературных направлений — от фантастики и
детектива до психологического триллера. Кроме того в нее вошли литературные
статьи, выходившие ранее в ИД «РДВ-медиа».
Несмотря на то, что писательница не входила в мейнстримный
круг литераторов, книга написана настоящим мастером слова. «…Сейчас, когда Лизы
нет, мы традиционно охнули: “А ведь Лиза крутой прозаик!”» (Владимир Гуга).
Рассказ «Некробионты и мы» прочитывается на одном
дыхании как маленький и очень любопытный научный трактат (основа, правда, полумистическая). Выдуманы ли авторской фантазией эти
существа — некробионты или о них прочитано где-то
Елизаветой Новиковой и оформлено художественно, но за этими существами
угадываются те человеческие особи, которые не так уж редко встречаются в нашей
жизни. Я говорю — человеческие, автор же на полном серьезе утверждает, что
ничего человеческого в прямом смысле слова в них нет. Символика
ли это тех свойств вымирания живой души, метафорично зафиксированных автором —
равнодушия, отсутствия искренности, любого вида эмоциональной жизни и
притворства, что жизнь эта все-таки происходит — некая маскировка, чтоб не
привлечь к себе внимания как к внутренне уродливому существу, — то, что исходит
от «засланцев», — холод и мстительность на
метафизическом уровне, приносящие вред другому человеку в реальном
мире?.. Как мне думается, небольшая эта зарисовка — своеобразное предупреждение
человечеству, причем с подробным описанием тех существ, которые в рассказе
обозначены как «некробионты». Если
перевести это слово с латинского, то мы имеем дело с неживой природой, то есть
попросту с зомби, стремящимся вычеркнуть человечество с земной поверхности,
полностью истребить его.
Тема смерти волновала писательницу не только в узком понимании смерти отдельной
личности. В рассказе «Короткий путь в вечность», посвященном близкому ей
человеку Сергею Геворкяну, тема смерти целой планеты фантастически вмонтирована
в канву рассказа. Причем рассказ выписан на фоне обыкновенном, бытовом:
разведенный мужчина средних лет без каких-либо особо положительных или
отрицательных качеств — что называется, обычный, среднестатистический человек —
становится злодеем, стоит ему только случайно открыть
ментальное орудие убийства — некую дыру в стене, принятую им поначалу за
крысиную нору: все, что в нее попадало, бесследно исчезало, в том числе и люди,
фотографии которых поглощала эта дыра, требуя все новых и новых жертв по закону
поступательного движения. И опять тут сплошные символы: бездумное и
безжалостное бросание в эту смертельную дыру школьного глобуса, символа
планеты, — что это, если не бесконтрольное отношение властьимущих
к жизни и смерти других, в полной почему-то уверенности, что с тобой самим при
этом ничего не случится. И поражаешься несоответствию какой-то мелкой личности
героя рассказа с принятием этой самой личностью такого глобального решения, и
как бы между делом. Решения за судьбы практически всех живущих людей на фоне
обыденности и даже примитивности происходящего, на фоне провинциальной квартиры
с маленькой дырой — вероятно, символом той «кнопки», от которой зависит судьба
всех нас.
Я думаю, что чем профессиональнее написана книга об «опасных» материях, тем с более
беспокойным чувством советовуешь читать ее другим,
особенно неподготовленным читателям. Возможно, Елизавета Новикова где-то в
глубине души это понимала, не стремясь издаваться при жизни.
«Смерть не страшна тому, кто верит в бессмертие. Но как ему поверить?» — сказал
христианский философ В. Розанов, который «мучился» интеллектом, мешавшим ему
безоговорочно принять Христа и поверить в него. Беспокойный поиск Елизаветы
Новиковой, проживи она дольше, наверняка увел бы ее с опасной дороги познавания
того, что человеческому разуму пока познать не под силу, и знания эти так же
опасны, как опасно ребенку стремиться пальчиком в электрическую розетку. Тот,
кто пытается заглянуть за грань и наладить отношения с потусторонним миром и
смертью, как правило, становится жертвой. Ведь недаром Высший Разум скрывает от
глаз человека присутствие на земле темных духов, и кто их видит, тот, говорят,
сходит с ума. Или наоборот: не сойдя с ума, их невозможно увидеть. Так же,
наверно, как алкоголик видит чертей в белой горячке, поскольку его
видоизмененному сознанию открывается «другой мир» в нашей реальности. Мир за
той самой гранью, куда влекло любопытство ушедшую теперь из жизни талантливую
писательницу, чья книга проникнута тем, чего люди стараются касаться очень
осторожно.
Книга эта — посмертный подарок Елизавете Новиковой от тех людей, кто знал и
любил ее. И подарок всем тем, кто действительно подготовлен без вреда для себя
прочитать эту добротную прозу, как читаем мы Эдгара По,
того же Лафкрафта, — ему посвятила Елизавета Новикова
литературное эссе, или метафизического реалиста Юрия Мамлеева,
с которым писательница была дружна, и кому она была верной ученицей.
Наталия ЛИХТЕНФЕЛЬД