Опубликовано в журнале Зинзивер, номер 2, 2015
Светлана Храмова, «Русский
феминизм»
USA: Franc-Tireur, 2014
1. ДОМ, КОТОРЫЙ ПОСТРОИЛА СВЕТЛАНА
Художественный роман — это своего рода римский акведук, проходящий сквозь
города и страны, воды которого текут ритмично и неторопливо, то замедляя ход,
то, наоборот, убыстряясь. Но соответствует ли название романа Светлана Храмовой
«Русский феминизм» его содержанию? Чаще всего за феминизмом, в широком смысле
слова, скрывается общественное движение, которое символизирует нерастраченность
и нереализованность женского в женщине. Женщины-перфекционистки ищут в мужчине
все одновременно: и заботу, и секс, и достаток, и внимание. И, конечно,
взаимопонимание. В поисках подходящего мужчины женщины начинают, как правило, с
физической привлекательности (куда ж без нее?), а остальное пытаются
«дофантазировать» в довесок к сложившемуся образу. Впрочем, так поступают не
только женщины. Любовь — это все покрывающая гармония, круг притяжения, из
которого невозможно выйти. Это и есть, по мнению многих, счастливая жизнь.
Главной героине, Рите, общество феминисток заказывает за хорошие деньги
написать роман о борьбе женщин за свои права. Но очень быстро Рита начинает
понимать, что «борьба женщин» ей неинтересна, потому что приводит, в случае
успеха, к равным правам, но не дает женщине счастья. Чуть раньше (по романному
времени) погибает одна из самых одаренных слушательниц Риты, и роман,
происходящий на страницах книги, начинает вдруг приобретать черты детектива.
Впрочем, злодея быстро находит и наказывает отец жертвы, так что детектив в
романе едва очерчен. Только в финале романа опять появляются элементы
детектива. Светлана Храмова создает, можно сказать, многожанровый роман: в нем
находится место элементам и «женского» романа, и детектива, и даже боевика…
Через несколько часов после того, как я получил рукопись книги в
электронном виде, Светлана уже начала интересоваться моим впечатлением. Она
была уверена, что от ее книги нельзя оторваться! Она была права.
Рита, героиня романа, занимается лайф-коучингом (life-coaching). Искусством
жизни. Можно ли научить взрослых людей «правильно» жить? И да, и нет. Не все
люди, даже молодые, обучаемы: у некоторых темперамент идет впереди поступков, а
интеллекта недостает, чтобы правильно оценить жизненную ситуацию. Однако, «если
звезды зажигают — значит, это кому-нибудь нужно», — писал Маяковский.
Если профессия существует, значит, в ней есть широкая человеческая потребность.
В эту профессию идут психологи, которые хорошо разбираются в людях. Идут
стратеги, мыслители широкого профиля. Однако трудно представить себе
учение-панацею, которое помогло бы каждому страждущему выловить в мутной воде
тренингов золотую рыбку счастья. В конечном итоге, все существующие учения — не
более чем «слова, слова, слова» перед лицом Встречи. Коучинг не способен спасти человека от рока или создать ему более
благоприятную судьбу, этому нельзя научить. Удача — дело случая, и она зачастую
изменчива. К тому же, многие слушательницы изначально все делают неправильно.
Они делают ставку не на те свои качества, которые, в
теории, могли бы им помочь сделать свою жизнь счастливой.
Поскольку любимая слушательница тренингов Риты Эва
гибнет, так и не раскрыв ей свою тайну, Рита познает «бессилие науки перед
тайною Бермуд». У нее неожиданно появляется что-то вроде комплекса вины. Все мы
— в чем-то «без вины виноватые». У Риты возникает мысль, что она могла бы
спасти свою ученицу, если бы, скажем, была порешительнее
в личных беседах. Однако «учительство» ходит вокруг да около реальной жизни и
не влияет на ход событий. Рита как умная женщина хорошо понимает, что далеко не
все ее советы и рекомендации воспринимаются девушками адекватно. Но такая
работа ей нравится. Возможно, она тоже учится — порой учитель
и ученик меняются местами. Впрочем, в любом ученичестве есть та неизбывная для
неокрепшего сознания убежденность, что жизнь твоя находится «под контролем»
профессионала и ей, таким образом, ничто не угрожает. Женщина-психолог
консультирует других женщин по поводу их душевных проблем. Феминизм решил
проблему равноправия женщин с мужчинами, но не дал женщинам счастья (а кто
сумел бы?). Вот за этим женщины и обращаются к психологам, которые, чаще всего,
сами женщины и тоже с проблемами в жизни. «Врачу, излечися сам», —
говорила Марина Цветаева. Никакой тренинг не может запрограммировать счастье.
У Светланы Храмовой в романе — большое количество словно бы отдельных сюжетов,
по каждому из которых можно снимать фильм (писать эссе или стихи). Неизбывное
чувство юмора! Замечательный язык! Множество острот. Ирония и самоирония! Форма
романа идеальна для направления «потока сознания». Но в романе Светланы
Храмовой бессюжетность — не преобладает; сюжет наличествует, но, по воле
автора, беспрестанно то появляется, то опять исчезает.
Это роман-эссе, жанр, заложенный еще ранней прозой Рильке.
«Никто не должен знать, что сделает женщина через 10 минут», — пишет
Светлана Храмова. Естественно, уследить за столь необычно развивающимся сюжетом
бывает непросто. Это женская проза с неожиданным хэппи-эндом. Такую книгу
сложно читать порционно, не взахлеб. Захватывает.
Вкрапления «не совсем обиходных» или даже бранных слов в романе Светланы всегда
уместны и своевременны. Читатель устал от предложенных автором героев? Надо
сделать «мхатовскую паузу». Как? Переключиться на другую, параллельную историю.
Очень действенный прием, достаточно распространенный в современной литературе.
Полемика с жизнью и трудами Симоны де Бовуар — сильнейший ход Храмовой-романистки. Ибо героиня романа стремится мыслить на
уровне Сартра и де Бовуар. Наверное, именно тени великих французских писателей
и задают роману Светланы Храмовой «Русский феминизм» ту планку, которой он
достоин. Что такое объем бытия? Это преодоление всяческой одномерности. Любовь,
да и жизнь вообще, не может быть прямой линией, она от этого гибнет. Надо
куда-то свернуть с прямого пути — вправо, влево — без разницы. Симона де Бовуар
с Жан-Полем Сартром были замечательными философами, не оторванными от жизни.
Именно поэтому они стремились создавать «объем», отказываясь от одномерности
человеческих отношений. Хороший философ — это гибкий философ. Другое дело,
философия свободы в интерпретации Сартра и его ученицы Симоны де Бовуар
оказывается неприемлемой для героини Светланы Храмовой. Свобода как
беспорядочность жизни ее не прельщает. Ей, пожалуй, ближе лермонтовская «одна,
но пламенная страсть». Хотя Рита и отмечает свою душевную близость с Симоной,
называя ее своей единственной подругой. Я думаю, Риту в образе жизни Симоны
привлекала возможность обособить жизнь тела от жизни души. Это похоже на то,
как Сирано де Бержерак придумал ситуацию, когда героиню любят два разных
мужчины: один говорит ей неповторимые слова любви, а другой в это время демонстрирует
свое феноменальное тело. В результате появляется возможность скрыть сразу два
изъяна: изъян тела у поэта и изъян речи у красавца.
Роман Светланы Храмовой «Русский феминизм» можно легко растащить на цитаты.
Скажу больше: эти цитаты не потерялись бы и в антологии «Афоризмы и мысли
русских писателей», если бы такая антология была составлена. Вот примеры. «Не
смейтесь над пытающимся уйти из жизни в трудный
момент. Перво-наперво, они снимают непереносимый
сознанием стресс. Некоторые снимают его так удачно, что отправляются в мир иной
навсегда». «Я не помню, я забыть не могу». «Наслаждение никогда не обходится
без страдания, а радость без страха, чем более чувство
верно себе, тем более оно от себя отделяется и отчуждается. Наслаждение не
является чем-то таким, чего можно достичь: оно достигает себя и, достигнув,
истребляется в собственном пламени, где смысл этот, догорая, светится
раскаленным углем». «Свобода не страшна сильным, для
слабых она невыносимое ярмо». Ларошфуко и Лабрюйер отдыхают! Впрочем, уже
прошло без малого три века мировой литературы.
Любовный роман Храмовой — роман-матрешка: роман о своих приключениях пишет
главная героиня романа Рита (имя героини — возможно, неопознанный отсыл к
«Мастеру и Маргарите»). К концу повествования она его заканчивает и относит в
издательство. Роман в романе. Плюс ко всему она пишет не тот роман, который
заказало ей издательство. Заказанный издательством феминистский роман в
реальной жизни словно бы переворачивается: страдания «ласточек», слушательниц
женских собеседований постепенно материализуются в романе в нежданное женское
счастье главной героини. Но даже это для Светланы Храмовой было бы слишком
просто: внутри романа в романе присутствует в качестве параллельного
повествования еще и роман французской писательницы Симоны де Бовуар, в любовном
смысле этого слова. В результате получается не совсем обычный любовный роман с
разнородными авторскими вкраплениями.
2. ПИКАНТНОСТИ СУДЬБЫ
Чаще всего судьба не складывается, когда мы боимся связать ее с человеком из
другой сферы. Разве могла Рита хотя бы представить, что ей будет интересен как
человек владелец ночного клуба? Не могла. Но ведь это случилось! В романе
Светланы Храмовой местами есть черное, безысходное отчаянье. Отчаянье как
противоположный полюс любви. Однако на пепле страдания рождается надежда.
«Неправильная», эгоистичная любовь к дочери не исчезла со смертью Эвы. Она
незримо жила в душе Алексея, может быть, даже в лице своего оборотня-отчаяния —
и искала новую форму, чтобы материализоваться. Наверное, Алексей до смерти
дочери вообще не был способен на долгую привязанность к одной-единственной
женщине. Он даже умереть был не готов — настолько внезапной оказалась утрата любимой дочери, настолько странным было для этого
жизнелюба отсутствие в жизни смысла. Помните, как Мартин Иден долго не мог
утонуть, невидимые силы выталкивали его, помимо его воли, на поверхность? Для
жизнелюба покончить с собой — верх неестественности в любых обстоятельствах.
Мне почему-то кажется, что еще один «роман в романе» — это дневник погибшей
Эвелины. Эти слова, записанные в тетрадке, не просто многое объясняют, они еще
и действуют, напрямую влияют на поступки героев. Это своеобразный символ
одиночества человека в современном мире, когда полностью довериться можно разве
что бумаге — даже близкие люди почему-то «не тянут» на роль собеседника.
Бывает, что в жизни нет места «судьбинной» встрече, потому что твой любимый
человек еще где-то «плавится», вызревает как личность. И, если ты его встретишь
сейчас, а не «в час назначенный», взаимности может не произойти, несмотря на
все намеки судьбы. И самое сложное — дождаться, пока жизнь, этот коллективный
«Пигмалион», незримо трудится над твоим будущим избранником. Это высокая
мистика отношений между мужчиной и женщиной, об этом рассказал Шри Ауробиндо в
своем бессмертном эпосе «Савитри».
«Поток сознания», которым небезуспешно оперирует Светлана Храмова, в романе
разнонаправлен, что позволяет достовернее показать природу разных героев. То
есть повествование попеременно ведется от имени разных рассказчиков. Как у
Лермонтова в «Герое нашего времени». Сюда же отнесем и дневник дочери —
полноценное повествование от первого лица. Сюжет, поданный с разных сторон,
выигрывает в объективности. Мы узнаем, например, из исповеди Алексея, что он,
несмотря на импозантную внешность — бывший бандит. Людей, которые привыкли
решать свои проблемы силой, трудно перевоспитать, даже если они давно
«завязали» и маскируются под вполне благопристойных граждан. И вот что, на мой
взгляд, предопределило успех романа Светланы Храмовой: герои показаны очень разными, и вызывают в нас то симпатию, то сочувствие, то
сопереживание. Они — живые, и, как все живые люди, имеют право на ошибку. И
автор, Светлана Храмова, не боится показывать своих героев столь разными, даже жестокими и беспощадными. Но в холодном
остатке «Русского феминизма» мы имеем основное: мужчины остаются мужчинами и
поступают как мужчины. А женщины остаются женщинами, во всех своих проявлениях.
Светлана Храмова снова поставила «феминистический» мир с головы на ноги, и
очевидно, что миру так гораздо удобнее, так он более устойчив.
Язык романа Светланы Храмовой индивидуален. Писательница не боится использовать
современную терминологию. Иногда такие слова могут даже показаться авторской
придумкой, неологизмами. Например, Светлана пишет: «Будто программа в мозг
вчиплена». Книга Светланы Храмовой — умный собеседник. Из нее можно почерпнуть
для себя много нового, интересного, необычного. Даже по пустяковому поводу или
совсем «не по теме». Многие думают, например, что знают все о судьбе известной
певицы Аллы Пугачевой. Но вот неожиданный ракурс зрения Светланы Храмовой:
«“Эй вы там, наверху!” — когда-то пела женщина, у
которой получалось петь, и ничего больше. Но ей хотелось любить, она любила,
теряя голос. В конце концов, голос ушел вместе с любовью. Как и у Марии Каллас,
променявшей славу на большую любовь».
И я вам скажу, необходимо большое дерзновение, чтобы соединить в одном образе
Каллас и Пугачеву. Хотя имя последней тактичным автором и не названо.
…И ходили они, неприкаянные, мужчина и женщина, герой и героиня романа Светланы
Храмовой, каждый со своей болью — и не знали, что им делать со своими жизнями.
И помочь им могла только Встреча. Я думаю, что Светлана Храмова не
предугадывала исход своего романа. Она просто шла за своими героями, как
охотник за дичью. И хэппи-энд, который случился в конце романа, к чести автора,
был наименее прогнозируемым исходом.
Александр КАРПЕНКО