Опубликовано в журнале Зинзивер, номер 1, 2015
Евгений АНТИПОВ
Эссеист, публицист. Родился в 1958 году в Ленинграде. По образованию
архитектор. Автор шести книг, эссе, исторических расследований, теоретических и
публицистических статей. Лауреат премии «Созидатель» за 2006 год и премии
«Молодой Петербург» за 2009 год. В 1980-е годы — староста литературного
объединения В. Сосноры. В настоящее время — куратор литературного клуба «XL».
Преподает на кафедре рисунка Санкт-Петербургского архитектурно-строительного
университета, читает лекции на историческом факультете Санкт-Петербургского
государственного университета. Член оргкомитета ежегодного литературного
фестиваля «Петербургские мосты». Президент «Ассоциации творческих объединений».
Живет в Санкт-Петербурге.
В полк № *2**7* приезжает альфа-самец: вальяжный красавец и остряк, к тому
же граф. Но в полку уже есть свой альфа-самец. Это — с колодой карт и бутылкой
шампанского Сильвио. Сильвио очень не любит нового альфа-самца и всячески его
задирает. Но альфа-самец половчее будет и смешно парирует все выпады. Сильвио
злится, то кнопку подложит, то язык высунет, то кандибобером пройдется и,
наконец, получает от успешного графа пощечину. Дуэль! Хо-хо, дуэль!
Дуэль так дуэль. Альфа-самец клюет вишенки, а коли стрелять он должен первым,
то пробивает Сильвиу картуз и клюет вишенки дальше. Сильвио смекает, что
благородной чести своей отстоять не сможет, ибо при любых раскладах получается,
что сей сударь все равно его обосрал, вспархивает на лошадь и скачет прочь от
этого проклятого места. Но оставляя за собой право на выстрел. Днем и ночью
Сильвио тренируется из пистолета, а когда узнал, что альфа-самец подзавял,
вышел в отставку и женился, Сильвио приехал стреляться дальше. Альфа-самец (а
теперь уже просто седеющий граф) не может вспомнить, кто это тут такой с наганом,
но Сильвио тверд. Узнав самца-неудачника, граф предлагает стрелять скорее, пока
не закончился медовый месяц — жена вот-вот войдет в дом. Но Сильвио медлит. Он
снова ходит кандибобером и высовывает язык. Граф волнуется (за жену) и торопит.
А у того-то кандибобер вовсю расцвел. В общем, молодая жена лежит без чувств,
самцы пальнули по картине эпохи итальянского кватроченто и разошлись по своим
делам.
Разошлись-то разошлись, а поскольку у Сильвио — ни семьи, ни друзей, ни занятий
(была свербящая затейка, и та исчерпана), уезжает он в горячую точку.
Как-то к увядающему графу приезжает сослуживец, и они вспоминают былые годы.
Смотрят на испорченную картину и вспоминают Сильвио, который, по слухам, в
горячей точке совсем погиб.
— Какой был человек, этот Сильвио, какой человек был! — говорят они друг другу
и прихлебывают чай.
А какой был человек этот Сильвио? А никакой.
…В другом классическом произведении другого классика повествуется о
приключениях еще одного благородного человека. Еще один альфа-самец, лейб-конницы
командир. Был он блестящим, любил похвалу и хотел быть первым. Красив,
самолюбив, вспыльчив и мог убить, если обижался. В карьерных целях задумал
жениться на фрейлине, но полюбил не за страх, а за совесть. Оказалось, она уже
любила одного. И кого? Царя!
Отчаяние привело лейб-кавалериста к Богу — он записался в монастырь.
Конечно, в офицерском собрании было нормально сходить к веселым девкам в салон,
но чтобы невеста офицера полюбила царя?..
В монастыре самец расширял рамки совершенства: боролся со своей гордыней и в
этом деле стал лучшим. Его даже послали на повышение в другой монастырь. Там он
тоже стал расширять рамки, но игумен ему антипатичен, посетители в храме
раздражают, да и скучно ему стало чего-то. Короче, вспыхнул самец — все они тут
недостойны его присутствия, — и подался в скит. Но и в скиту он добился больших
успехов.
Пришла к нему полногрудая Маковкина и давай хвостом крутить, мол, обогрей меня,
отче. Так он палец себе оттяпал, чтоб не приставала. (Палец. На левой руке.)
Без пальца он продолжил духовный рост и достиг на этом поприще громкой славы.
Рядом с его норкой даже гостиницу выстроили. А Бог-то он и взаправду есть! К
крутому схимнику даже дуру привели, на перевоспитание. Но тут «похоть ушла уже
из-под руководства» и, тряхнув офицерской стариной, отымел схимник
вышеупомянутую дуру по первое число. А на второе число подвижник духа прозрел:
Бога-то нет. И сложил с себя одежду, и постриг волоса, и пошел домой. А куда
домой? Нет у него дома. Сунулся к Прасковье Михайловне — она всегда глуповатая
была, — а у нее семеро по лавкам и зять алкаш. Пошел побираться самостоятельно.
Был судим за бродяжничество и сослан в Сибирь.
И что в сухом остатке? Отрубленный палец. Потому как черного кобеля не отмоешь
до бела. Жизнь ему и уроки давала, и наставников — никого не слушал. Крутили
амбициозного мужчину бесы и довели, как водится, до кутузки. Обычное дело. А
богоискательские развороты здесь так, для фона.
…Бесспорным хитом советской поры стало произведение о мистических событиях в
Москве 1930-х годов: Москву посещает сатана со свитой. Резонно: в Москве
проживают кретины, мерзавцы, сволота и прочая массовая гнусь. Их испортил
квартирный вопрос, так что, возможно, раньше это были приличные люди. Хотя
маловероятно. Кретины-мерзавцы на улице, в помещении и на транспорте, во всех
инстанциях и структурах, абсолютно везде, куда бы ни забросил читателя
авторский азарт. Особенно отвратительно в писательской среде. Впрочем, есть
некоторые исключения. Свита сатаны хоть и чудаковатая, но скорее забавная, чем
мерзкая. Сам Воланд — воплощенные ум, честь и совесть, поскольку всегда говорит
правдиво и мудро. И ведет себя, опять же, достойно.
Есть и пара положительных героев из числа простых смертных — мастер и
Маргарита, — но их положительность смотрится положительной только на общем
уродливо-гротесковом фоне.
Скучающая Маргарита знакомится с мастером встречно-поперечным методом, а перед
этим чуть было не завела общение с Азазелло, существом совсем экзотической
внешности с куриной косточкой в нагрудном кармане. Ведет себя Маргарита
странно: летает голой на помеле, к сатане на бал является в качестве почетной
гостьи, устраивает погром у критика Латунского. От всего этого у читателя
должна возникнуть убежденность, что Маргарита любит мастера. Да, Маргарита
мастера опекает, борется за него, подталкивает, что женщины запросто делают и
без любви, потому что частенько используют мужчину для реализации своих задач.
Статус Маргариты не совсем ясен, во всяком случае — никак не муза, поскольку и
мастер не пишет. Сам мастер устами Маргариты обозначен как любовник.
Учитывая наклонности Маргариты, следует предположить, что единственной
безупречной фигурой остается мастер. Мастер почему-то друзей не имеет (был
один, но оказался подонком) и состоит, надо сказать прямо, на учете у
психиатра.
Мастер — писатель. Талантливый писатель. Очень талантливый. С этим читатель
должен согласиться, поскольку на этом настаивает автор. Мнение автора разделяют
мастер и Маргарита. То есть не многие. У читателя нет возможности составить
собственное мнение, хотя фрагмент произведения мастера в романе приведен.
Правда, другой фрагмент того же произведения кому-то снится, а еще один
фрагмент декламирует лично Воланд. Произведение — на евангельский сюжет со
сценой распятия, притом, что слова «распятие» и «крест» в словарном арсенале
произведения удивительным образом отсутствуют. По всему складывается, что на
мастера возложена почетная миссия претворить в жизнь затею Воланда, на
Маргариту — социализировать ее. А мастер как раз засомневался. Они вдвоем —
Воланд и Маргарита — сулят мастеру сладостные дивиденды, обеспечивают условия,
но по мере завершения миссии мастер получает исключительно проблемы.
Роман, первоначально называвшийся «Евангелие от сатаны», переполнен
антихристианской — в чем-то даже сатанинской, — символикой, а перед школяром с
билетом по ЕГЭ встала бы проблема непреодолимая, если бы пришлось отвечать на
кондовый литературоведческий вопрос «о чем роман?» О любви? Вроде, нет. О
ненависти? Тоже не похоже. О происках сатаны? В любом случае, читается роман легко,
задорно и с большим интересом.
Читая же холодными глазами отечественную литературу, можно обнаружить массу
неожиданных коннотаций в произведениях, самых что ни на есть притертых, включая
книжки для детей и юношества.
В дачном поселке конца 1930-х годов 13-летний парнишка жестко выстроил всех
местных сверстников, числом несколько десятков. И даже стал диктовать условия
криминальной группировке Мишки Квакина. Зовут авторитетного парнишку Тимур
Гараев, авторитет его абсолютный. По сигналу «Сбор» все сбегаются мигом, и
родители бессильны. У Тимура есть дядя Георгий Гараев, который в свободное от
работы время поет арии в заводском театре.
Дядя Георгий однозначно крут, хотя в глаза нынешним читателям это не бросается.
Велосипед в то время считался роскошью и, соответственно, имел регистрационный
номер, как транспортное средство; но слово «велосипед» в повести не
встречается, поскольку в поселке таковых попросту нет. Зато Георгий Гараев
рассекает на собственном мотоцикле. Поэтому бесцеремонно приходит — через дырку
в заборе — знакомиться к 18-летней Олей Александровой. 18-летняя Оля
Александрова, естественно, возмущена, но, что-то быстро смекнув, меняет
раздражение на благосклонность и сходу начинает дружить с гражданином Гараевым,
несмотря на двукратную разницу в возрасте.
Откуда у Гараева финансово-денежные средства? Георгий Гараев работает на
автомобильном заводе и, потому что работает без нареканий, зарабатывает
предостаточно: у полковника Александрова дача скромненькая, у капитана Гараева
— двухэтажная. В большом доме большая, естественно, и собака. 13-летняя Женя
Александрова, заблудившись, попала в дом Гараевых, «она заглянула в соседнюю
комнату. Здесь стоял письменный стол, на нем чернильный прибор, пепельница,
небольшое зеркало. Справа, возле кожаных автомобильных краг, лежал старый,
ободранный револьвер». В общем, был Гоша Гараев обычный олигарх.
Тимур Гараев, его племянник, тоже смелый, решительный, благородный. За все
повествование никого лично не отмочил, но, понятно, жители шепчутся.
Итак, Женя ночевала в доме Гараевых, Тимур с собакой ночевали в том же доме
Гараевых, но в другой комнате, Оля, как ни помогал ей Гоша Гараев, сестренки
своей на станции не дождалась (Гоша уверял, что она приедет только утром) и
ночевала в своем доме. А где ночевал Гоша Гараев, не знает никто. 18-летняя
Оля, видимо, тоже.
…Еще одна повесть жестокой правды вызвала невероятный резонанс в народных умах
перестроечной поры, несмотря на самый средненький уровень литературы. В
редакцию журнала писали дедушки, внучки и родители внучек, заодно писали на
радио и куда следует, писали с заводов, фабрик и ударных строек коммунизма.
Повесть повествует про одну девушку. Посредственность, учиться не хотела,
работала сутки через трое для трудовой книжки, желала только денег. Для чего
желала, сама не знала, поскольку увлечений-склонностей не имела, а мечтала,
закрыв глаза, слинять из этого Совка. Потому что в любой другой стране
посредственности в масле катаются, и там у нее все будет по-другому. По какому
другому? По какому-то такому.
Поскольку деньги в СССР на дорогах не валялись, их приходилось добывать. Что
могла предложить обычная девушка за деньги — только ее, честь.
И вот однажды шведский человек захотел на ней, на дурехе нашей, пожениться.
(Швеция тогда лидировала по числу психических отклонений.) И, таки, поженился.
Встал процедурный вопрос сваливания из Совка. И тут выясняются нюансы.
Надо взять подпись с бывшего отца, что тот не против, а бывший отец денег
просит — у него двое сопливых плачут, у жены паралич всего тела, а сам он пьяница.
Подружки-потаскушки валюту меняют по грабительскому курсу (бизнес есть бизнес),
недостающую сумму можно подзаработать в номерах Интуриста, а комсомольские
мальчики на входе борзеют, стригут бедную овечку в хвост и в гриву. И
оказывается: ни человеческих чувств, ни честных отношений. Только зависть и
корысть. Даже мальчишки во дворе проституткой обзывают. Что за страна!
Читатель за компанию с главной героиней негодует, потому что чувство
справедливости у читателя высоко развитое.
Но худо-бедно все решилось, и живет девушка-шалава в индивидуальном шведском
доме, сидит, независимая, с бутылкой, смотрит непонятный телевизор и о чем
дальше думать, сама не знает.
Как быть автору? Административные ужасы Совка он показал, то, что дружбы там
нет, тоже выявил. Что делать с героиней? Оставить, как есть, с бутылкой
ежедневной радости, пусть себе распухает? Нет, нужен героический финал, чтобы
комок в горле и горечь на губах. О, это запросто: плохая видимость, скользкая
дорога, ДТП. Спасибо.
Ну, и о чем шумели подписчики?