Стихотворения
Опубликовано в журнале Зинзивер, номер 8, 2014
ПАВЕЛ СИНЕЛЬНИКОВ (Северодонецк — Санкт-Петербург)
Поэт. Родился в 1982 году на Украине, в г.
Северодонецке Луганской области. По образованию историк, закончил РГПУ им.
Герцена. Стихи публиковались в альманахах «Молодой Петербург», «Полилог» и др.
Наталья Романова и Павел Синельников — два автора схожей судьбы. Ровесники, земляки (уроженцы Луганщины), вынужденно покинули родину и переселились в Санкт-Петербург. О том, что происходило в Луганске, поэты долгое время узнавали из новостей — в городе, взятом в блокаду, не было телефонной связи, и, что гораздо страшнее, не было лекарств, воды и продуктов. Теперь ситуация вроде бы изменилась. Но тема войны, так или иначе, отразилась в их творчестве — в настроениях, символике или предчувствии трагедии. Впрочем, сегодня читатель волей-неволей воспринимает все, что связано с Украиной, сквозь призму событий, за которыми с волнением и тревогой следит весь мир.
Галина Илюхина,
заместитель главного редактора
* * *
Отворилась бы неба тугая упрямая твердь —
Ты тогда бы очнулся, пришел бы на нас посмотреть:
Люди здесь заставляют друг друга вживую гореть.
Это смерть.
Ты, конечно, их души возьмешь и воздашь по делам.
Всем достанется — старцам по ставцам, сестрам по серьгам.
И заблудшие при-дут ко свету, оставят бедлам…
Как быть нам?
Всяк посмотрит на небо — а там облаков витражи;
Всякой птицы в достатке: вороны, синицы, стрижи.
Но молчит это небо, чего не спроси, не скажи…
Как жить?
ПОБЕГ
Только спустя полста хлеба сухих краюх
Правда ударит, что плеть о семи хвостах:
Многое неспроста в этом худом краю;
Многое — хорошо; многое — просто так.
Собственно говоря, собственно — говори:
В этих широтах жизнь — вечный неурожай.
В логове сентября вызрели октябри.
Нечем тут дорожить. Стало быть, уезжай
Собственно в этом факт, собственно вот он — смысл:
В разноголосье правд только себе не лги.
Вот — пограничный трап. Вот — заграничный мыс.
Ты пред собою прав. Беги.
Будет ли там страда звонким зерном тучней;
К небу рванет побег порослью молодой;
Станешь ли ты страдать легкой свободой дней —
Помни, что твой побег будет всегда с тобой.
* * *
Так возьмут тебя руки теплые городов
Не противься тому, ты — челн, жизнь твоя — вода
Убаюкают ненароком — костомукша саратов
гдов
Даже вологда
Дальше — вольная Кострома, околоток Клин
Да куда еще не закинет судьбина вдруг
Вот еще из сердца доселе не выбьешь клин
Острый Петербург.
Остров — ветра друг — Валаам. Воркуты верста.
Вырвет Вырица ли, иль обнимет Любань любя?
Так несет тебя по миру, где уж там наверстать
Самого себя.
ШАГ. СЛОВО.
Голоса вдоволь дано, и слова знакомы.
Стало быть, воля — се слов моих бренных нить,
Или простор, где иду, красотой влекомый…
Видимо, это и означает — жить.
Но наступает день, в ноябре, положим —
И застывает вокруг нерадивый свет.
Повод идти куда-то вполне ничтожен,
И для любого слова причины нет.
В осени этой увязнешь, как в донном иле.
Выбор до боли прост — глыбой льда расти,
В это безмолвие дикое спрятавшись… Или
Выполнить шаг, слово произнести.
* * *
это слово напоминает мне зимний дождь,
это слово становится твердым, поскольку холодно
холод — это понятно и просто. все
кроме — ложь
словно старое вспоминает, как было молодо.
это слово меня укрывает, что белый шум,
словно снег накрывает листву осеннего дерева.
Как вам выразить это. О слове слова пишу,
получается то, во что невозможно веровать.
Получается, что ни звука, ни слова тут.
только холод и дождь и ложь и листва осенняя
и другие подобные вещи как будто ждут
от меня спасения, или произнесения.
* * *
Было сказано: «Говорите — «ДОЖДЬ!»», и мы
повторяем: дождь, дождь.
Очень жаркое лето — горит листва и течет асфальт.
Мы открыли все окна. Мы молим и верим, что ты придешь,
и пальцы скрестили на фарт.
Было сказано: говорите слова — и слова ваши станут крепь.
И теперь происходит повсюду крикливый ад.
Но занятная истина: все произносят «райские кущи/эдемский сад».
А в округе — кромешное пекло, иссохшая степь.
Было сказано… И теперь всякий вправе сказать, не
заткнешь —
этот всякий теперь говорит: красота, волшебство, мир, свобода, любовь…
Я нисколько не лучше иных. Я повторяю: бог. Повторяю: бог. Повторяю: бог…
начинается дождь.
* * *
Вот так живешь, как будто понаслышке
Узнал про жизнь, привык, и был таков.
Но выйди в ночь. Смотри — деревьев вышки;
На темном небе — вата облаков.
Им ветер придает ненужный вектор,
Они — беспрекословные — летят.
И видишь — в небе плещется прожектор,
И лампочки стоваттные горят.
Живи, живи, но помни, что на свете
Все неслучайно — эти небеса,
И эта ночь, и лампочки вот эти,
И облаков пустая полоса.
Случайно только сказанное слово,
Что вдруг застынет на твоих устах…
И эта жизнь, в которой все не ново,
И эта смерть, которая проста.
* * *
Не мне, не мне, но господу моему
Пустую суму, придуманную тюрьму
Великие скорби всякой людской войны
Всеблагостный свет, что снизошед
на ны
Не мне, не мне, но кесарю. Серебро
Азы всех основ, хвалебный глагол, иное добро.
Любовь обретут, кто двоим сим возносит гимн,
Любая отныне награда — им.
Не мне, но им — священная простота
Блага и премногие горести живота
Все это отдам, ничего не прошу взамен
Амен.