Опубликовано в журнале Зинзивер, номер 3, 2014
Евгений Степанов, «Жанры и строфы
современной русской поэзии. Версификационная практика поэтов ХХ и ХХI веков»
М.: Вест-Консалтинг, 2013
С книгами, что пишутся всю жизнь, рецензенты сталкиваются теперь довольно
редко. Жанр этот испаряется из литературы так же верно, как выветривается из
нее само понятие качества текста, его фундаментальности. Приступая к степановским «строфам века», я и предположить
не мог, что из регулярных многолетних выписок автор сможет сгруппировать целый
трехтомник, читать который и занятно, и поучительно.
«Войти» в степановскую антологию просто: сложно
выйти. Этот шелестящий лес начинается с отдельных травинок — одностиший. И пока вы еще только вслушиваетесь в лепет
фраз, успевающих закончиться прежде, чем вы успели уловить их суть, Степанов
уже празднует свою первую победу: он с легкостью доказывает, что одностишия — это далеко не всегда иронические mots а-ля Вишневский, а исповедальный жанр, конкурирующий с
лаконизмом японских хайку.
Порой моностих откровенно смешон, порой грустноват, временами представляет
собой нечто совершенно бесцветное, но при этом — удивительный эффект — именно
эта крохотная миниатюра способна точно отразить уровень языкового богатства
личности, палитру его языковых средств. Тут-то и догадываешься: антология
претендует на гораздо большее, чем обычная: она оказывается «учебником жанров»
и маленькой хрестоматией поэтических форм со скрупулезно подобранными
примерами.
Во втором томе Степанов правомерно задается вопросом о возможности русского
верлибра и показывает, что спектр его куда шире, чем генеральная версия мейнстримного «вялотекущего» и мудрствующего зачастую на
базе исключительно филологических, а значит, затемненных для массового читателя
ассоциаций. «Прицепным вагончиком» к основному содержанию тома выступает так
называемая «визуальная» поэзия, членящаяся на листовертни,
лингвогобелены, цифровую и визуальную поэзию.
Третий том посвящен палиндрому, зауми, частушке, эпиграмме и пародии; последние
из перечисленных можно было бы назвать прикладными жанрами, если бы даже в них
не содержались образцы, поистине выбивающиеся за грань привычных представлений
о них.
Итак, развиваясь от микроформ (моно— и дистихов через
терцеты и катрены) к макроформам, современная поэзия становится самой собой —
потоком смыслов, далеко не исчерпывающимся жанром традиционного стихотворения.
Это экскурсия по гербарию, в котором живы, а не покоятся в эфирном сне, все
материалы и экспонаты.
Характерно, что персональное авторство при столкновении с обширным материалом
парадоксально уходит на второй план, и единый текстовый массив начинает
смотреться монолитом, или, если угодно, произведением единой личности,
разобравшей себя на составляющие.
Антология предоставляет шанс, вчитавшись в нее, понять, что само стихотворение
есть воплощенный парадокс. Если в строке отсутствуют смысловые оппозиции,
поэзии не образуется. Так, восьмистишие — это чаще всего диалогическая
структура «вопрос-ответ» (тезис нижнего уровня — синтез высшего), а сонет —
поистине счастливо найденная форма для несуетной мысли
(тезис-антитезис-синтез).
Это хороший урок тем, кто вместе с новым веком отвыкает от чтения как первейшей
интимной привычки, начинает инфантильно ожидать от этого занятия немедленного и
безрассудного развлечения. Меж тем, философическое и филологическое чтение
остается школой вечного сопоставления своего и авторского видения и… как ни
странно, той самой школой толерантности в первом и единственном своем
применении. Принять только что бывшее чужим за свое, претвориться в говорящего
и раствориться в нем — не есть ли это главная задача культуры, если она
по-прежнему хочет себя так называть?
Степень обработки материала Степановым достойна отдельной пометы: не выступая
вперед и не заслоняя цитируемые строфы, автор создает о каждом жанре емкую
вводную статью, в которой обращает внимание на внутреннюю архитектонику жанра и
его место в современной общелитературной иерархии.
Остается рассчитывать, что читатели отнесутся к «Жанрам и строфам…» столь же
благосклонно, как они того заслуживают.
Сергей АРУТЮНОВ