(Юлий Хоменко)
Опубликовано в журнале Зинзивер, номер 8, 2013
Александр Говорков, «Краткостишия», М., «Вест-Консалтинг», 2013
Ну, начнем!
Так неоригинально начинается одно из самобытнейших произведений мировой литературы — андерсеновская «Снежная королева».
А потом — помните? — рассказывается про огромное разбитое зеркало, осколки которого долго летали (а то и сейчас летают) по свету.
Предположим, что в каждом осколке сохранен фрагмент того гигантского отражения, что содержало все зеркало, когда было целым. Тогда эти осколки — пазлы, беспокойно носящиеся в пространстве в поисках друг друга, в стремлении к единству.
Краткостишия Александра Говоркова, собранные в книгу, («Краткостишия», изд. «Вест-Консалтинг», 2013) — той же природы, тоже пазлы.
И хоть каждое из них в состоянии жить самостоятельной жизнью, их столкновения, сцепления или отталкивания создают ощущение присутствия какого-то превосходящего их сумму целого, которому они в совокупности принадлежат.
Зеркало — один из самых часто встречающихся «персонажей» краткостиший.
«Зеркало, грудью закрывшее тьму», «Черный квадрат» Малевича — / это зеркало без иллюзий» — вот примеры зеркал без Зазеркалий, заставляющих отбывать срок в выделенном тебе замкнутом пространстве.
Остается или «играть / в крестики-нолики / на тюремной решетке» в эйфории восклицая: «Какие прозрения зреют в тюрьме!», мирясь с тем, что «луна — / глазок надзирателя в небе» (варианты: «всевидящее око / долларовой бумажки», «всевидящее око одиночества») или, осознав ужас положения заключенного («живу / как елочная игрушка летом / завернутая в пожелтевшие обрывки газеты / в ящике от посылки» орать с пеной у рта «о, дайте, дайте, дайте наконец / свободу самой маленькой матрешке!», завидовать тигру, который «полосат / как совершивший побег арестант».
Но есть и другого сорта зеркала — зеркала-женщины: «…твое отражение в зеркале — / в нем столько любви», «нерожавшая женщина / зеркало в доме слепого», «по ночам зеркало / словно женщина / вспоминает лица / своих обладателей». Женщина-зеркало дарит надежду на освобождение: «пройду наощупь сквозь тебя / и вывернусь на свет». Женское тело складывается из все тех же пазлов-отражений: «женское тело — / театр голограммы / каждый кусочек / дает представление о целом».
Сказав «женщина», русский поэт не может не сказать «Россия». Она ведь той же природы: «Россия — как голограмма / воспроизводство империи / даже в малейшем обрывке».
Сказав «Россия», русский поэт не может не сказать «зима»: «словно лунная пыль / снег на землю осел — / стала космосом русская ночь».
Она — эта снежная королева Россия везде достанет поцелуем своего Кая, убеги он хоть в Америку: «испуганная снежинка тает на лице / под американским зимним солнцем / это Россия поцеловала в щеку, / прегнувшись через северный полюс».
И, как следствие такого поцелуя: «нет, я не в одинокой бронзе / а как сливаясь, стынут реки / губами слипшись на морозе / вот так — обняв тебя навеки!»
Но ведь это же и есть путь на свободу — в желанное Зазеркалье — сквозь сверкающюю снегом и льдом поверхность: «выпал снег / замел дорогу / возможна тысяча путей», «снег свеж / ты жив».
Кай справился с заданной снежной королевой задачей — сложил пазлы-льдины в слово «вечность».
Юлий ХОМЕНКО