Опубликовано в журнале Зинзивер, номер 6, 2013
Дина Садыкова
Поэт, филолог, переводчик, художник. Родилась в 1986 году в Казани. Публиковалась в ряде казанских альманахов поэзии, сборнике стихотворений «Современники» (Москва), в журналах «Дети Ра», «Идель», «Казань», «День и Ночь», «Аргамак», в альманахе «Золотая строфа», в антологии русской поэзии Казани «Как время катится в Казани золотое…», в книгах «Современная татарская поэзия», «Из века в век. Татарская поэзия» как переводчица. Лауреат VIII республиканского фестиваля поэзии и авторской песни «Галактика любви», дипломант VII Пушкинского фестиваля искусств «С веком наравне», номинант премии имени Виктора Астафьева 2007 года, победительница республиканского конкурса «Поэзия спорта» 2010 года. Автор двух поэтических сборников: «Море внутри» (2007), «Маленькая тайна» (2012). Член русской секции Союза писателей РТ. Член Союза писателей XXI века.
Портреты поэтов
ПОЭЗИЯ ВЕРЫ ПАВЛОВОЙ
Перед современным поэтом стоит непростая задача: заявить о своем голосе, преодолев влияние постмодернизма; быть услышанным, вопреки сложившейся политической и социокультурной ситуации, обесценивающей значение и силу поэтического слова. Два наиболее действенных способа привлечь внимание читателей в эпоху потребления и рекламы к своему творчеству — это эпатаж, шоковый эффект (например, раннее творчество Веры Павловой), и хорошая пиар кампания, раскрутка и популяризация творчества посредством перформативных акций (ведение блогов, музыкальное сопровождение текста, видеоклипы, постановки в театре — проект Веро4ки Полозковой). Многие критики, выявляя основные тенденции современной поэзии, прежде всего, отмечают перемену интереса от разработки образа высказывания к образу высказывающегося, когда поэзия становится своего рода средством для самопрезентации автора, жизнетворчества, опирающегося на действительность. При этом наблюдается тенденция размывания границ между стихом и прозой, так называемая «поэтизация прозы». А. Алехин, подводя итоги рубежа веков, отмечает «некое общее и мощное течение, нечто вроде нового «большого стиля», которому «присуща пришедшая из акмеизма подчеркнутая «вещность», даже предметность, образов — в ущерб образам умозрительного, абстрактного характера».
Е. Абдуллаев предлагает более четкую характеристику — «поэзия действительности». Он говорит о тенденции «нулевых» как о «наступлении действительности на все башни из слоновой кости», «о воле к прорыву, о воле к выходу из тех сумерек литературности, филологичности, поэтичности, в которые погружают себя поэты»
Опора поэтического высказывания на рамки реальности, а также осознанно культивируемое стремление к естественности, непосредственности высказывания с максимальной лирической откровенностью, приводит к размыванию границ между образом лирического героя и реальным образом автора. Эта тенденция довольно ярко представлена в творчестве Веры Павловой — автора более десятка поэтических книг, для которых общим ключевым моментом является лирическая автобиографичность и суггестивная речевая игра с подчеркнутой гендерностью дискурса.
Вера Павлова вошла в литературу, используя прием «шокового эффекта». В начале творческого пути лирику Павловой воспринимали как некую мистификацию, литературный проект, а критики, пораженные откровенностью содержания и смелостью речевого выражения, нередко сравнивали их с писанием на заборах и в общественных сортирах, видя в них лишь поэтическую порнографию. В первых книгах Веры Павловой обращала на себя внимание некоторая незавершенность, увлеченность речевой игрой, стремление к эпатажу через использование нецензурной лексики, физиологичности описаний, граничащей с пошлостью, ироничности, доходящей до цинизма.
Удовольствие от письма, сам процесс, порой затмевающий результат, становится для Павловой системообразующим:
Ради соитья лексем
В ласке русалкой плавала
И уплывала совсем…
Нередко «соитье лексем» превращается в скрупулезный интерес к словам, грубо филологическую работу над их семантикой, перетасовыванию смыслов. Опора голоса на «матку», потребность в эротической символике становится общим местом, часто заслоняющим собственно поэта Веру Павлову, глубину ее творческих открытий. Увлекшись эротической тематикой, Вера Павлова впадает в самоэпигонство. Видимо, в этом сыграла не последнюю роль обратная сторона медали популярности творчества Веры Павловой: диктатура издателей и читателей, привыкших к имиджу «сексуальной контрреволюционерки». Что признает и сама поэтесса:
Последователи? Потомки?
Заградотряд:
в упор расстреляют,
когда поверну назад.
Для всех поэтических сборников, изданных Верой Павловой до 2006 года, а затем объединенных в книгу «Семь книг: стихотворения» в 2011 году, характерна в большей или меньшей степени речевая спонтанность, порой нарочитая небрежность, в сочетании с виртуозным владением словом. Очевидно, что это литературный прием, создающий впечатление естественности поэтического дискурса, жизненности, сиюминутности, стихийности поэтического творчества. Вера Павлова не боится показать, «из какого сора растут стихи», напротив, она стремится к этому.
Как и в реальной жизни, в поэзии Павловой высокое переплетается с низким, плотское с духовным. Одно перетекает в другое, находится в постоянном движении, взаимодействии. Вера Павлова может писать афористической прозой, верлибром, пятистопным ямбом, может избрать форму палиндрома или хокку. Главное для поэтессы — писать без ограничений и внутреннего цензора, отдаваясь творчеству как жизненно важной потребности.
Как отмечает Борис Кутенков: «Невыверенность эстетического отбора, избыточность дает в случае Павловой большее представление о поэтике. Перебои вкуса, малоудачные тексты оживляют книгу и позволяют видеть творчество автора во всей полноте; стихотворения “маргинального” типа (вроде моностиха “Сегодня я опять ничего не поняла”) существуют исключительно в контексте книжного высказывания, не столько представляя себя в качестве полноценных текстов, сколько выполняя определенную цель — разбавить серьезную лирику “хулиганством”, художественно завершенные стихи — виньетками».
Поэзия Веры Павловой напоминает «интимный дневник», который, на первый взгляд, пишется естественно, без малейшего усилия, по-сырому. В действительности же, большинство стихов В. Павловой рационально выверены с точностью архитектора. Поэтизация собственной жизни, жизнетворчество Павловой — это естественное стремление наполнить каждый миг существования смыслом. Большинство ее стихов подобны вспышке прозрения, концентраты эмоциональной мысли, энергии поэтического существования. Отсюда лаконизм, афористичность стиха, тяга к математически точной формуле:
Смерть — знак равенства — я минус любовь.
Я — знак равенства — смерть плюс любовь.
Любовь — знак равенства — я минус смерть.
Марья Петровна, правильно?
Можно стереть?
Стихи Веры Павловой отточены, она блестяще владеет техникой версификации. Главное свойство ее поэтики — крайняя сжатость, экономность, краткость. И это несомненное достоинство ее стихов.
З. Фрейд говорил о том, что всякое удовольствие связано с экономией, а отсюда следует, что чем короче выражена мысль, тем больше удовольствия получает читатель. Поэзия Веры Павловой предельно перформативна и, как правило, оказывает прямое воздействие на читателя: она не требует особой подготовки, не нужно настраиваться, преодолевать что-то внутри себя. Читатель получает удовольствие от прочтения текста, как от посещения аттракциона, практически не прилагая усилий для достижения чувства удовлетворения.
В ситуации, когда до тебя уже много сказано, сжатость стиха придает поэтическому слову весомость. Павловские стихи-формулы — это своего рода альтернатива шуму времени, суете, житейскому хаосу.
Рассматривая творчество Веры Павловой с точки зрения перформативности, стоит также подчеркнуть диалогичность ее поэзии. Для автора важен не трансцендентальный читатель, а реальный современник. Узнавание близких тем и переживаний, реалий времени и быта, подчас клишированных образов и понятий делает поэзию Веры Павловой понятной довольно широкому кругу читателей.
Речь лирической героини Павловой обращена к физически близкому человеку: любовнику, мужу и т. п. Отсюда почти телесный контакт с адресатом, обнажение крайне интимных тем, отсутствие кокетства и интеллектуальной игры с читателем.
Стихотворные сюжеты перекликаются с реальными событиями личной жизни поэтессы с автобиографической точностью. Так в книгу «Либретто: Стихи. Проза. Рисунки», вышедшую в 2012 году, Вера Павлова включает два интервью, позволяющих читателю идентифицировать прямую связь поэтического текста с биографией поэта.
Творчество и реальный, жизненный опыт связаны единой пуповиной, одно питает другое. Именно чувственный, эмпирический опыт, а не умозрительное предчувствие порождает вдохновение Веры Павловой:
Дудочка и подростковая прыть.
Уголь и жало.
Муза, о чем мне с тобой говорить?
Ты не рожала.
Поэзия Павловой создается под девизом: что естественно — не безобразно.
Стремление к максимальной свободе и откровенности в выражении чувств и мыслей, культ естества, человеческой природы сближает творчество Веры Павловой с идеями руссоизма. Но допущение свободы у Павловой не отменяет ответственности, это естественное стремление человека быть самим собой, принимая жизнь как дар. Жизнеприятие Веры Павловой — это принятие себя, своего природного естества, поэтическое оправдание жизни.
Одухотворение и оправдание земного является необходимым условием исполнения поэтической миссии. Мастерство поэта — в умении наполнять высшим смыслом самые простые проявления человеческого бытия:
Творить? Ну что ты! — Створаживать
подкисшее житие,
житуху облагораживать,
чтоб легче было ее
любить. И любить ее, жирную,
как желтый пасхальный творог…
А ты мне про тайны надмирные,
а ты мне — восстань, пророк!..
Фамильярное обращение «а ты мне», усиленное рифмой «творог/ пророк» дерзко вступает в полемику с пушкинской профетической традицией. Но цель полемики — не снижение роли поэта, а стремление обнаружить и обнажить связь между бытом и бытием, не отделяя одно от другого. В лирике Павловой поэтика сакрального предстает в живом и свободном проявлении; только познав земное, можно понять таинство жизни, увидеть в простом и обыденном — чудо:
Бабочка раскрывает крылья: Х
Бабочка складывает крылья: В
Бабочка взлетает: ХВ
Бабочка улетает
С этой целью темы, образы, сцены, лексическую составляющую для стихов Вера Павлова берет не из неведомых глубин, а из обычной жизни. Объектом поэзии Веры Павловой часто становится житейское, выцепленное из обыденной жизни, буквально списанное с документов эпохи: газетных объявлений, лекарственных этикеток, рекламных слоганов и т. д. Например:
Продается родина
пианино
Черное потертое
две педали
Только что настроено
строй не держит
Сто рублей измайлово
Самовывоз.
Люди, события, вещи, речь — переносятся в текст как источник вдохновения, максимально сближая художественный текст с реальностью. В то же время, связь лирики Веры Павловой с реальностью ограничивается определенным спектром тем, имеющих акцентированно витальную, созидающую и жизнеутверждающую направленность. Стремление к принятию и оправданию жизни во многом определяет специфику поэзии Веры Павловой: несмотря на привязанность поэтического существования к реальной жизни, она создает некий образ земного рая. Так, например, Вера Павлова равнодушна к политике и истории как к сферам обмана, демагогии и агрессии, она сознательно удаляет из своего дискурса социальные и человеческие уродства, тему зла, насилия.
Вера Павлова стремится воплотить в своей поэзии сущность жизни, освященную женской любовью. Поэтому на передний план выходят любовные, семейные отношения и творчество как проявление женской — жизнесозидающей сущности. Все, что разрушает мир, гармонию жизни — остается за порогом или за окном:
А у нас, если стать у окна
и смотреть в него долго,
непременно заплачешь.
Вера Павлова не берется судить мир, не вступает с ним в конфликт, не противопоставляет ему надмирные идеалы, а, находясь в рамках реальности, сосредотачивается на «вечных» ценностях, способствующих выживанию человека и человечности в жестоком и несправедливом мире.
Женская литература в настоящее время переживает подлинный расцвет, и Вера Павлова — одна из самых ярких и значительных фигур современной женской поэзии. Ее творчество свидетельствует о ней как смелой языковой личности с особенной репрезентацией поэтического «я», для которого характерна предельная откровенность дискурса с ключевой ролью телесного языка, служащего репрезентации тела и женской сексуальности.
В своем поэтическом дискурсе Вера Павлова использует методы прямого речевого воздействия, нередко прибегая к приемам шокового эффекта (ненормативная лексика, откровенно сексуальные темы и т. д.).
Обнажая свои приемы, Вера Павлова часто доходит до автоматизма, а методы манипуляции читателем становятся весьма ощутимыми. Но цель приемов состоит не только в том, чтобы выделиться на фоне традиций русской поэзии прежде запретными темами и смелостью речевого выражения, и выгоднее продать свое творчество, ориентируясь на интересы и вкусы массового читателя. Сегодня, когда сексуальный скандал — норма публичной жизни, репрезентация женской сексуальности в поэзии Веры Павловой обрела новое звучание. На фоне циничности, распущенности и безнравственности современного общества с его потребительскими ценностями, ей удалось поэтизировать эрос, придать особый смысл и ценность человеческой природе ярким современным языком.