Опубликовано в журнале Зинзивер, номер 3, 2013
Критика
Александр Мелихов. «Так говорил Сабуров»
СПб.: Изд-во СП Санкт-Петербурга, 2012
Проза известного питерского писателя Александра Мелихова — это всегда праздник для ума и души. Или, если хотите, вначале провокация ума и души (они обязаны трудиться!), а затем, как награда, праздник. Что бы ни писал этот автор, мы никогда не обнаружим у него легковесности, поверхностного скольжения по ткани бытия, и роман под названием «Так говорил Сабуров» — очередное тому доказательство.
Сразу скажем, что это произведение уже издавалась: книга носила название «Горбатые атланты, или Новый Дон Кишот» и увидела свет в середине девяностых годов. Однако автор решил переиздать этот роман, и тому есть свои причины.
О чем же эта книга? Время — излет советской власти. Сабуров, в прошлом ленинградская научная звезда, мается в сибирском Научном городке, где ворочает делами профессор Колдунов, окруженный влиятельной челядью. С одной стороны, это хорошо известный конфликт таланта и посредственности, с другой — здесь просматривается и кое-что другое. Более всего Сабурова изводит то, что здесь некому ценить красоту его творений, и в отместку он «переходит на аборты», работает с прохладцей, а душу отводит в сарказме. Единственные родственные ему души — старший сын, нервный Аркаша, младший, бесшабашный Шурка, и преданная жена Наталья, считающая мужа непризнанным гением. И где-то вдали обожающая его молодая сотрудница Лида, в которую он тайно влюблен.
Но это все, так сказать, экспозиция, повествование только начинается. В соседнем доме во время пожара погибает странный старик, о котором ходят нелепые сплетни. И в руки Сабурова попадает стариковский журнал, представляющий собой жизнеописание… тоже Сабурова! А именно: знаменитого утописта второй половины 19 века, столбового дворянина, окончившего Пажеский корпус, сделавшегося путешественником, чьим именем названы горные хребты, революционером, бежавшим из тюрьмы, а на закате дней ставшего создателем колонии, где уничтожены главные силы, по мнению Сабурова-старшего, подавляющие личность человека, — государство и религия.
Казалось бы: серьезный шаг по продвижению к «посюстороннему раю», о коем с давних времен мечтает человечество. Однако в этом уголке земли возникает невиданное прежде явление — самоубийства, заставляющие пророка прийти к отчаянному выводу: причина самоубийств — свобода. То есть, свобода, как выясняется, это вовсе не благо, не дар божий, а род смертельной отравы, своего рода канцероген, способный умертвить человеческое сообщество.
Посыл довольно смелый для 1995 года, когда только ленивый не трубил о свободе, демократии и рынке (еще более он смелый для 1989 года, когда был закончен роман). Но в наше время эта мысль сделалась еще нагляднее: прошедшие годы свободы настолько выели в наших душах человеческое начало, что и впрямь подумаешь про некий «канцероген». Автора, прежде всего, и заботит современность, а не «дела давно минувших дней» (хотя и в них писатель Мелихов вглядывается ой как пристально!). В романе разрабатываются две линии — историческая и современная, и обе они поддерживают друг друга, переплетаются и создают сложную перекличку настоящего и прошлого. А поскольку здесь в психологическую канву вплетены философское и притчевое начала, то чтение романа становится любопытнейшим занятием.
Сабуров-младший тоже оказывается зараженным мыслью о том, что никто не должен нами руководить, что подлинная элита (ученые, художники и т. п.) сами сумеют организовать гармоничный социум и облагодетельствовать бесхозное человечество. Главное, дать развернуться, не мешать, и это заблуждение интеллигентского сознания, надо отметить, типично для многих и многих.
Однако вульгарная современность не дает такой возможности, в чем Сабуров убеждается по ходу повествования. Все равно наверх вылезают середнячки и прохиндеи, а та самая подлинная элита либо задвигается, либо идет в услужение к бездарям. А тут еще перестроечные реалии, когда вокруг истерично звучат разные голоса, выкрикиваются мнения, и жизнь представляется хаотичной и неуправляемой. Она вообще оказывается более сложной и противоречивой, не желает подстраивается под какую либо доктрину, что подтверждают еще и события на семейном фронте. Эта жизнь в рамках ближнего круга тоже не приносит покоя, она не менее драматична, чем бурлящий за стенами социум, так что Сабуров в итоге дает-таки слабину и высыпает в рот изрядную горсть снотворных таблеток.
Впрочем, автор не умерщвляет героя, то есть, не дает ему легкого выхода. Он обрекает его на жизнь, что, наверное, труднее. Но, по большому счету, и интереснее.
Владимир Шпаков