Опубликовано в журнале Зинзивер, номер 1, 2013
Владимир Ерошин. «ЛЕТО. Парк танкеток»
М.: «Вест-Консалтинг», 2012
Писать о танкетках трудно. Они пробуждают легкую форму естественного смущения. Да и что это за жанр такой, спросит не особо искушенный читатель. И будет прав. Танкетка — стихотворная! — появилась в 2003 году. Ее создатель, Алексей Верницкий из Екатеринбурга, в заглавии одной из статей сказал недвусмысленно: «Танкетки: стихи между дыханием и молитвой».
Впрочем, сказать-то легко, на красивые слова все мы горазды; куда труднее желаемое воплотить. Так что непонятно, чего тут больше — игры и шутовства или действительной поэтической сути. Лаконизм, надо полагать, предполагает предельно сжатую мысль, чуть ли не намек, за которым скрывается микро (а то и макро) мир. Верницкий в своих штудиях приводит несколько примеров: «болел/ пыль на книге» (Роман Савоста) или «завтрак/ клава в пепле» (Владимир Ерошин). Сборник последнего «Лето. Парк танкеток» стал свое-образным подведением итогов — в нем, помимо авторских, приведены танкетки о танкетках «мастеров жанра» (последнее сказано с некоторой суеверной боязнью — трудно все-таки определять мастеров за такой небольшой временной отрезок).
Скажу честно — читать все танкетки подряд вряд ли возможно. От обилия двустиший рябит в глазах, да и в «поэтическом» плане они неравноценны. Есть, что называется, философские каламбуры, есть тонкие психологические «зарисовки», есть и проходные, которые хорошо бы переработать, ужать. Но поскольку танкетка еще не вполне утвердилась на просторах авангардной поэзии, все это допустимо — жанр формируется, танкетки пишутся, и в разносортном разно-образии удается выхватывать отдельные кристаллики. Наиболее удачные — на грани деструкции с конструкцией, каламбура, иронии.
….
Снегурочка
оттает
в шампанском
Это, как явствует из названия раздела, — битанкетка. Впрочем, тут стоит ненадолго остановиться и перед дальнейшем цитированием кратко привести основные законы жанра, сформулированные Верницким:
«Я хотел бы ввести в обиход русской поэзии сверхкраткую твердую форму, описываемую следующими правилами:
• текст состоит из шести слогов;
• текст состоит из двух строк;
• слоги расположены по строкам так: либо 3 в каждой строке, либо 2 в первой строке и 4 во второй строке;
• текст содержит не больше пяти слов;
• текст не содержит знаков препинания.
Я буду называть такие стихотворения танкетками, по аналогии с хорошо известной крат-кой твердой формой — танка».
Остальное понять существенно проще. Это и, как говорит автор одного из вступлений к книге (всего их три) Кирилл Анкудинов, «родовое проклятие — искушение эстрадностью, каламбурностью». И как замечает Елена Черникова: «вид разведки. Рейд в глубокий тыл друга — русского языка». И, наконец, «энциклопедия нашей с вами жизни, утратившей цельность, но прибавившей в многообразии», — Николай Недрин.
Потому и получается, что книга Ерошина — некоторым образом энциклопедия танкеток, которые, в свою очередь, являются энциклопедией жизни, которая, как мы уже поняли, — разведчик в тылу русского языка. В общем, дом, который построил Джек. А родовое проклятие снимается очень просто — через создание убедительных текстов, когда комплименты и дифирамбы будут мишурой и бутафорией, а не основой. То есть, когда не надо будет доказывать и утверждаться, а лишь подтверждать очевидное.
Анализировать эти тексты проблематично ввиду «значительной незначительности» формы. А самый актуальный вопрос (заданный неоднократно) — есть ли в танкетке авторский голос? Вероятно, он может проявиться не в смысло-звуковой игре, где стиль, как ни посмотри, унисекс, а в лексических, языковых особинках, в словаре, помноженном на жизненный опыт. У Ерошина он встречается:
утро
рассмеялось
или
Москва
Мекка пробок
или
тот свет
не выключишь
Рядом и «безавторские», отличимые только размахом фантазии: «все козлы/ мужики» — перевертыш смысла, «праздник/ упразднили» — игра слов. Будущее танкетки, таким образом, туманно, но перспективно. В этом смысле Ерошин — автор благодарный.
Владимир КОРКУНОВ