Опубликовано в журнале Зинзивер, номер 9, 2012
Критика
Лика Галкина. Жизнь со стороны, или Не путай туризм с эммиграцией. —
М.: «Вест-Консалтинг», 2012
Лика Галкина — замечательное открытие журнала «День и Ночь»; прозаик начинающий (во всяком случае, судя по публикациям), перспективный, интересный, необычный, но уже яркий. Эта характеристика, может быть, и преждевременна, поскольку, как верно заметила Марина Саввиных, Лика Галкина пишет прозу «поначалу, конечно тяготеющую к редакторскому вмешательству». Однако интерес к качественной эмигрантской прозе остается немалым — не отболела еще «тема эмиграций», а времена падения Советского Союза до сих пор привлекают к себе немалое число заинтересованных, как с той, так и с другой стороны.
Эмиграция — это иная жизнь, разбивающая привычный круг вещей. Кто-то, как Лика Галкина (что подробно описано в ее книге «Жизнь со стороны, или Не путай туризм с эммиграцией»), возвращается на историческую родину, становясь репатриантом, кто-то уезжает в поисках лучшей доли, у кого-то в крови тяга к путешествиям. Как бы то ни было, Лика Галкина в середине 90-х, в самый разгар эпохи малиновых пиджаков, отправилась в неведомый доселе Израиль. Неведомый — в смысле быта и мироустройства.
«В Израиле мне не понравилось. Я уверена, что не оригинальна, так как не знаю еще ни одного олима (новый репатриант, эмигрант в Израиле), который бы не получил шок, приземлившись на земле обетованной. Особенно если этот несчастный прилетал в хамсин (это когда в декабре, ни к селу ни к городу, вдруг температура воздуха поднимается до сорока градусов в тени, а тени просто нет, потому что солнце заволакивается каким-то желтоватым туманом и ветер несет с собой идущую из пустынных краев пыль). Ты не можешь дышать, потому что огонь заполняет тебе нос, рот и все доступные отверстия. Теперь-то ты понимаешь, почему бедуины и арабы покрывают головы платками, почти полностью закрывая лицо, но ведь это понимаешь потом! Много-много времени спустя! А тогда, испуганный и потерянный житель Украины или Молдавии, как он мог себе представить, что Израиль — это пустыня?!»
Но Израиль — это родина, и потому приходилось вживаться, вгрызаться в каждую пядь земли, овладевать неизвестными доселе знаниями. А тут еще и дочка отказывается называться «еврейцем» (так девочка произносила слово «еврей») и упорно твердит, что папа ее белорус. Вот и она — белоруска. Что на это ответить? Только предоставить право родному существу самой решать, самой определить Родину. «Оказывается, в те годы, которые дочь провела в детском саду в Запорожье, ее не только научили кушать, самостоятельно одеваться, играть в песочнице и воевать за игрушки, но и объяснили ей, что “еврей” — это плохо, что быть евреем — стыдно и что если кто-то еврей (конечно, не мой ребенок, так как благодаря папиной белорусской фамилии она счастливо избежала подозрения в этом постыдном недостатке), то нужно держаться от этого персонажа подальше и радоваться тому, что тебе повезло, что ты не такой, что ты не еврей…» Но понимание сродни просветлению. Оказывается и мама, и бабушка, и даже Даня — тот самый Даня, «гордость и мечта каждой ее подружки» — тоже евреец! И уже на следующий день ребенок наконец-то заговорил на Иврите, да как — получив главную роль в национальном утреннике!
Обретение Родины — это не только моральный вопрос; оно предполагает максимальное напряжение всех сил и возможностей — «внедриться», стать своим, пустить корни даже на родине предков нелегко. Это потом будут поездки по разным странам («Вена бизнес-классом», «Париж, каким ты увидел его впервые»), а до того — сложный путь обретения себя; обретения, как мы уже говорили, Родины. Эти рассказы представляют, на мой взгляд, наибольший интерес в книге Лики Галкиной. Они, воспоминания, вернее всяких учебников истории, фиксирующих факты, но не состояния души. А вот что чувствовал человек в ту или иную эпоху, что переживал — остается и первичным, и… недосказанным. Поэтому книга Лики Галкиной обретает особое значение — она становится документом.
Марина Саввиных добавляет: «Тут же, навскидку, вспоминаются имена прекрасных русских беллетристов, живущих в США, Франции, Германии, Канаде, Японии, которые, собственно, и развивают эту тему — каждый по-своему, но в непосредственной содержательной близости друг от друга. Семен Каминский в Чикаго, Лана Райберг в Нью-Йорке, Бранка Такахаши в Токио, Юлия Лалуа в Лиможе… можно продолжать и продолжать. Думаю, это уже не просто ветвь русской литературы. Это — ее специфический путь, на котором к настоящему моменту наряду со своеобразной иерархией художественного качества выработаны определенные традиции». А потому можно без стеснения добавить в этот ряд имена Сергея Довлатова, Дины Рубиной. И традиции эти, заложенные совсем недавно — этой своеобразной эмигрантской прозы — продолжает и Лика Галкина. И первый блин — первая книга — отнюдь не выходит комом. Напротив, прозаик приоткрывает перед нами неизвестные или малоизвестные страницы эмигрантского существования в Израиле. Одно только описание работы гида чего стоит! Мало того, что полуторагодичное обучение давалось потом и кровью, борьба за клиента — отдельная песнь! А что делать, если заходишь в автобус и видишь… «“Доброе утро, господа” — я повернулась к салону, продолжая улыбаться с микрофоном в руках, и замерла, потому что, как говорится, “в зобу дыханье сперло”. Передо мной, плотно прижавшись друг к другу, сидели шесть совершенно одинаковых качков в темных очках с бритыми блестящими головами и абсолютно синхронно жевали жвачку. Их лица не выражали никаких эмоций, футболки у всех были белые, из-под коротких рукавов торчали накачанные загорелые бицепсы, а ниже пояса на всех синели одинаковые штаны фирмы “Адидас”. На мое приветствие они не отреагировали даже мимолетной улыбкой, не говоря уже об ответе». Это опять же из эпохи малиновых пиджаков — еще один слепок эпохи. Но не стоит думать (основываясь на цитате), что книга окрашена в мрачные тона — напротив, она приправлена мягким житейским юмором, сдобрена множеством описаний, наблюдений — этакой мудрости, что берется из жизни и жизнью подтверждается.
«Под пронизывающими ветрами эпохи» — такие слова нашла для героини Лики Галкиной автор предисловия. В этом вся суть — взглянуть на отболевшую (нет, не отболевшую!) эпоху чужими глазами, сравнить со своими ощущениями и согласиться или… Впрочем, если читатель вступает в диалог с автором — в любом случае, это признак того, что книга удалась.
Василий МАНУЛОВ