Опубликовано в журнале Зинзивер, номер 6, 2012
Критика
Кирилл Ковальджи «Дополнительный взнос».
М.: Библиотека журнала «Дети Ра», 2012
Говорить о творчестве Кирилла Ковальджи — дело и сложное, и ответственное. Сказано, кажется, все что можно. Все — да не все, поскольку автор продолжает созидать, а раз так, то от стихотворения к стихотворению, от цикла к циклу, от книги к книге его стихи нанизывают опыт всех предыдущих, и, если это настоящая поэзия, не перемусоливают сказанное, а расширяют. Это — зрелость поэта, и его «Дополнительный взнос» (так называется новая книга стихов Кирилла Ковальджи) — вклад не только в его поэтическую копилку, но и в копилку осмысления жизни, в копилку литературы.
«Дополнительный взнос» (название книги — словесная игра, отсыл к итоговому «Избранному», вышедшему в поэтической серии издательства «Время») — взаимодополняющий. Это — сплав культур, поэтик, стилей. Верлибры соседствуют с четверостишьями, те — с лирическими стихотворениями и т. д. Но ощущения отъединения не возникает. Составляющие органично подходят друг другу. Общепоэтический пазл — коим представляется все творчество Ковальджи — только прирастает. «Избранное» расширяется.
Кирилл Ковальджи никогда не был литературоцентричен. Находясь на периферии литературы, он методично делал свое дело, не подстраиваясь под модные течения, не прославляя дары приносящих. Это позволило сохранить лицо, совесть и честь, но поумерило славу (впрочем, какая может быть слава для поправших совесть?). Наконец, Кирилл Ковальджи в литературе всеяден — он стучится во все двери (и это не формальный признак — ему интересен сам поиск, распад слова и смысла, и их соединение), не пробивая столбовую дорогу, расходится по многим. И все же талант — многогранен. В его основе — парадокс, точнее даже — парадоксальная ситуация, когда читателю вместе с автором предстоит совершить то или иное маленькое открытие. Но одно открытие за другим — и нарастает ком, создается мир (или миф?), даруется вознаграждение. Вознаграждение в поэзии (для читателя) — подобрать ключик к автору (эти слова Кирилл Ковальджи сказал, в свое время, о Юрии Влодове, теперь мы, с благодарностью, возвращаем их ему). Вознаграждение (для автора) — если такой читатель находится.
Мотив старости — один из самых сильных, пронзительных. Но эта пронзительность приглушена тяжестью прожитых лет, шумом идеек и идеологий, в общем (резюмируя уже сказанное) — мудростью, призывающей не шуметь, не делать резких движений — высказать себя, высказаться.
Прозевали точку ту,
упустили,
когда ты была в цвету,
а я в силе…
Солью сыплет ветер злой
и золою…
Обнимаюсь — пожилой
с пожилою.
Однако отыскать промельк счастья в пределах «злого ветра» — лишь одна сторона бытия; иная грань — предшественники, с коими ведется неспешный (все так же!) разговор, которые становятся, увы, понятнее с этой проклято-благословенной вышины прожитых лет («Зачем я знаю про Пушкина / больше его самого?»):
Сорвав очередной листок календаря,
мне хочется собрать
моих младших собратьев —
Александра Сергеевича,
Михаила Юрьевича,
Владимира Владимировича,
Сергея Александровича.
— Садитесь, пожалуйста.
Я расскажу о неведомой вам старости…
Это, конечно, гадость,
но в ней есть своя прелесть,
ей богу!
Только Александр Сергеевич,
Михаил Юрьевич,
Владимир Владимирович,
выньте, пожалуйста, пули,
А вы, Сергей Александрович,
снимите петлю, пожалуйста!
И вот «неведомая старость» снимает петлю с Сергея Александровича, вынимает пули из Александра Сергеевича, Михаила Юрьевича, Владимира Владимировича… Они оживают — они живы! — в стихах Ковальджи, и он сам, незримо, находясь и в этой ситуации на периферии, становится рядом с ними. Парадоксально, но это место в этом пантеоне никто не оспаривает. Ибо мудрость достойна того, чтобы находиться в любом обществе. Поэтическая мудрость — тем более.
Именно поэтическая мудрость рождает иронию — самоиронию, скорее; мудрость с иронией — лучшие товарищи, ибо относиться к жизни исключительно серьезно — сгорать, добровольно одевать на себя пресловутую петлю.
— При советах культура, вне спора,
Была высокой.
Судите сами:
Я застал в своей комнате вора —
Он зачитывался моими стихами!
Но тема старости — основополагающая сейчас — была бы не столь явственной (возможно бы даже походила на старческое брюзжание, но это, конечно, не про нашего героя), если бы одновременно не сопровождалась и самоотрицанием — отрицанием старости. Это и пресловутый «бес в ребро», и душевная (не духовная — тут мудрость) молодость, и энергия (сдержанная умело), ощущаемая практически физически. Это и ответственность за слово произнесенное. Подчас (а то и зачастую) «сила слова» и ответственность за него часто выступают как понятия-антагонисты, всеразрушающие, хотя для созидания достаточно спаять их вместе, увериться в их неразрывности. Впрочем, нельзя сказать, что только перечисленные выше темы находят отражение в стихотворениях Ковальджи. Поэт живо откликается на современность, вплоть до сатирических выпадов, обращает взор на прошлое (в геополитических масштабах!), то есть — присутствует в литературе и в жизни соразмерно, пропорционально, пересекаясь, касаясь этими плоскостями всех сторон нашего бытия.
Вот тополь перед домом. Я сказал:
— К чему цветешь?
Тебя спилить решили!..
Он содрогнулся, понял и увял.
Увидел я пантеру в зоопарке,
она пружинно облетала прутья,
в бессчетный раз искала лаз, который
не мог там быть. Я ей глаза открыл
на истину…
Она слегла и сдохла.
Друзьям, знакомым, встречным-поперечным
стараюсь лишнего не говорить.
…Легко вещать, пока любовь и боль
не дали знать,
какой бывает правда…
Любопытно, но этот мотив практически не прорывается у молодых, а если и появляется, то либо в «любовных муках», либо под напором всепобеждающего эгоцентризма. Кирилл Ковальджи говорит с позиции умудренного человека, и его посыл (даже саморазрушающий, учитывая первые строфы) — оправдан, поскольку он имеет право на высказывание, имеет право на самокритику, какой бы неприглядной они ни была. В этом тоже мудрость, и это надо и выстрадать, и заслужить.
Заслужены и публикации стихов «Дополнительного взноса» в «Новом мире», «Арионе», «Детях Ра», «Дружбе народов» (над которой ныне сгущаются совсем не литературные тучи) и других изданиях. А для поэтической серии журнала «Дети Ра», в коей и вышла новая книга поэта, публикация стихов Кирилла Ковальджи — истинная честь. Но и она — заслужена.
Владимир КОРКУНОВ