Опубликовано в журнале Зинзивер, номер 5, 2012
Колесо обозрения
Владимир КОРКУНОВ
Поэт, литературовед, критик. Родился в 1984 году в городе Кимры Тверской области. Печатался в журналах «Юность», «Знамя» (в том числе, с предисловием Беллы Ахмадулиной), «Арион», «Дети Ра», «Зинзивер», «Аврора», «Волга XXI век», в «Литературной газете», в газетах «Литературная Россия», «НГ Ex Libris» и др. Начальник редакционно-издательского отдела издательства «Вест-Консалтинг». Член Союза журналистов России, Союза писателей XXI века.
Светайна уходящих в небо людей или Монстры, читающие в метро «Правильный толковый словарь»
В апрельском номере «Детей Ра» (№ 4 (90), 2012) представлены произведения членов Московского отделения Союза писателей XXI века, созданного в феврале 2011 года: Константина Кедрова, Владимира Алейникова, Сергея Арутюнова, Елены Кацюба, Арсения Анненкова, Любови Красавиной, Елены Ерофеевой-Литвинской, Андрея Коровина, Владимира Захарова, Константина Кроитора, Татьяны Виноградовой, Ирины Голубевой, Александра Орлова, Владимира Новикова, Людмилы Осокиной и Евгения Степанова. Позади год работы, а теперь редакция журнала представляет отчет, демонстрируя творческие силы членов Союза. Отметим, что публикация Московского отделения – не единственная. Следом к знакомству с читателями готовятся члены Санкт-Петербургского, Казанского отделений и т. д.
Стихи Сергея Арутюнова с течением времени прибавляют в социальности, отчужденности (даже отверженности) – от общества, уходят в общечеловеческую боль.
Апофеоза этот – тягостный – комплекс достигает в стихотворении «Сквозь город поганый, жилище иуд…» Это стих-протест, стих-вызов. Борьба лирического героя с обществом, гласное противостояние, когда один за всех, а все… А где все?
Сквозь город поганый, жилище иуд,
Где мы улыбаемся-машем,
Советские люди на небо идут
С торжественным радиомаршем.
Сергей Арутюнов не просто заявляет о гражданской позиции, он отражает мысли бессловесного поколения, чей слабый голос (и голос Арутюнова – слаб!) намеренно затыкается телевидением, газетами и журналами, прессующими мозги, сознание, нравственность и честь. Честь – основное в поэтике и борьбе Арутюнова. И пускай его лирический герой далеко не во всем схож с самим автором, он отражает и его борьбу, передает и его мысли. И в этом плане они единомышленники, объединенные бедой – не всеми видимой (и более того, далеко не все ее вообще желают и могут увидеть) – нависшей над страной. (Заметим, что в любые времена существуют два «культа». Один – очерняющий прошлое. Второй – ностальгирующий по нему. Хорошо там, где нас нет, но и прошлое – в пелене горестей и бед.)
Так что останется после советских людей, уходящих на небо? Или – кто?
А мы остаемся, ботва, шелуха,
В земной затерявшись щетине,
В стране, что когда-то была широка,
В стране, что они защитили.
<…>
А мы остаемся, наследство пропив,
На пашнях размером с орешек,
Покорно смотреть за восходом крапив
Над полем колосьев сгоревших.
Ответь же, товарищ, печаль утоли,
С какого такого бездомья,
Летит эта песня, что гаснет вдали,
И вновь исполняется стоя.
Звуковыми заменами и подменами (смысла, материи, сущности) перетекает стихотворение Елены Кацюба «Светайна»: из СВЕТА в ЭРОС. В этом-то и кроются тайна и сакральность слова, где, при должном разумении, можно из одной – практически любой – субстанции создать другую, сходную разве что алфавитом; преобразуя звук, преобразуя смысл и – соединяя их логически. Даже не так: волшебно-логически (с точки зрения «традиционной» поэзии здесь, в общем-то, ничего и нет). Но: и эрос, и свет, если вдуматься – об одном и том же, только в разных душах единого человека – сродни Степному волку Германа Гессе (он, правда, утверждал, что душ в каждом человеке не две, а великое множество):
СВЕТ
СЕЕТ росу
ВЕЕТ
ВЕЕР прохлады
ВЕТРОМ востока
на ТРОН
древесных КРОН
утра подъемный КРАН
вытащит КРАЙ золотой —
КРОЙ небесных лекал
ЭРОЙ нового мира
солнечный ЭРОС взойдет
Внешне (только внешне!) сатирой пронизано стихотворение Андрея Коровина «Монстры в метро», начинающееся вполне буднично: «по ночам / в метро ездят монстры». Но вчитавшись, впустив в себя эти «без-образы», трудно отделаться от ощущения, что охват – более широкий, чем казалось изначально. Что в этом несложном для восприятия тексте, сатира – на общество, а монстры – фон, декорация, бутафория. Какое, в общем-то, дело, ездят монстры ночами в метро или нет – сверхзадача текста точно не в этом. Вызвать улыбку – тоже не то, хотя и ближе (все-таки цель!). А вот если возникает синдром узнавания – тут-то и рождается щемящее ощущение где-то чуть выше груди – в яблочко.
И если этот список – всего лишь образы:
их можно увидеть
в последних поездах
бешеных девочек
со взглядом волчицы
бритых мальчиков
с остекленевшими глазами
безумных старух
со змеями на головах
псориазных мужчин
с говорящей рукой
вместо языка,
то оживает он (и они, соответственно) здесь:
выжившие
адаптировались среди людей
некоторые даже
завели семьи
нарожали детей
Напрашивающийся вывод: монстры – это мы (или дикий технологичный мир «Футурамы»)? Это часть нас, как частью нас стали монголо-татары, и можно ли найти хотя бы одного человека без примесей крови за всю историю его рода? А вопросы невольно тянут за собой и ниточку размышлений. Потому и стихотворение вырастает из забавы в нечто большее и – удается.
Что же касается непосредственно юмора (без подсмыслов, до которых нужно доходить абстрактно) – перед читателем предстает «Правильный толковый словарь русского языка» Игоря Харичева. В пояснении к словарю сказано недвусмысленно: «Ряд слов приводится в более правильном написании, чем принято. В ряде случаев дается более правильное ударение». В этих-то нюансах и кроется основная прелесть словаря, добавляющая ему не только сатиры, но и поэтичности. Этакой поэтической сатиры:
Арестократ (устаревшее) — человек, которого арестовывали много раз. (Многие несогласные давно уже стали арестократами.)
Каземат — шахматный термин, означающий легкий мат, который можно поставить даже козе. (Гроссмейстер сделал каземат.)
Котлета — летний кот. (У нас на даче котлета.)