Опубликовано в журнале Зинзивер, номер 5, 2012
Критика
«Хищные радости», серия «Петраэдр» 23. —
СПб, «Любавич», 2012
Охота, сколько образов, сколько мыслей и желаний рождает это короткое, протяжное, словно звук рога загонщиков, слово! Стоит лишь самую малость напрячь воображение, и тут же из глубин подсознания, как из доисторической пещеры, появляется древний человек в звериной шкуре, с примитивным копьем в руках. Он еще слаб и почти беззащитен, и все же не безвольная жертва. Он сам охотник! Жизнь его обрела новое, дотоле невиданное качество.
Как бы ни относился человек к самому процессу охоты: с негодованием или восторгом, мало кого она оставляет равнодушным. Страсть к ней, в том или ином виде, живет в каждом из нас. Глубоко или не очень, но она навсегда впечатана в человеческую систему мироустройства. Примитивная дубина и дикий камень в руках, почти еще лапах, сутулого, узколобого примата — гарантировали ему завтрашний день. Гарантировали жизнь всему только нарождающемуся виду гомо сапиенс. Человек еще расправит плечи и обретет сноровку, чтобы защищать себя от клыкастых охотников, он сам пустится вдогон потенциальному обеду, вместо того, чтобы, озираясь, искать в земле коренья и, опасаясь ступить на землю, собирать на ветвях плоды. Он почувствовал себя полновластным хозяином в дикой природе, ступил на путь Человека, путь, ведущий к вершинам цивилизации. Он будет идти сквозь тернии, бороться и превозмогать, падать и подниматься, страдать и торжествовать победу. И все это в сути своей будет зваться — ее величество Охота!
Она безжалостно истребляла слабых и награждала любимцев, она требовала совершенствовать орудия лова и оружие и двигала вперед развитие технологий. Требовала скорости, чутья, дополнительной защиты и безусловной верности — человек приручил собаку и коня. Охота не всегда бывала удачной, но всегда сопряженной с риском. Чтобы обезопасить себя от превратностей судьбы, человек начал разводить скот, обзаводиться жилищами, искать пастбища и обживать новые, дотоле неведомые земли. Да и сама идея общества во много уходит корнями в необходимость совместной охоты и потребность объединять усилия, чтобы вновь не превратиться из охотника в добычу.
Уже много позже будут роскошные королевские охоты, поставившие вровень с прочими высокими искусствами, умение травить оленей и кабанов, воспитывать и применять ловчих соколов и ястребов. Уже много позже один человек откажет другому в праве добывать себе охотой пропитание и станет вешать ослушников и рубить им руки. А еще позже придется бить тревогу, как бы обретшему невиданное могущество человеку не остаться одному-одинешеньку на загаженной, безжизненной земле.
Сборник «Хищные радости», вышедший в питерской литературной серии «Петраэдр», своего рода квинтэссенция особого вида литературы, а еще до того, устного народного творчества — охотничьих баек и хвалебных песен. С момента возникновения в незапамятные времена рассказы охотников были загадочны и фантастичны. Явь в них органично переплеталась с навью, правда — с вымыслом. Но иного никто и не ждал, главное, здесь, как нигде, слышалось дыхание смертельного поединка, чувствовалось жесточайшее противостояние человека и зверя, охотника и добычи.
Открывает книгу рассказ «Тигр» настоящих классиков современной отечественной фантастики, творческого дуэта, носящего имя Генри Лайон Олди. По сути, он задает тон всему сборнику, вводя читателя в мир вечного поединка, в мир, где стирается различие между охотником и зверем, где «чтобы нарисовать сосну, надо стать сосной». Мастерское владение словом позволяет авторам создать настоящую иллюзию присутствия, взорвав развязкой буднично размеренный, словно жаркий день в тропических джунглях, тон повествования. И словно отражение этого рассказа, создавая определенную интригу, завершает прозаический блок сборника рассказ Дмитрия Громова (одного из авторов дуэта) «Разорванный круг», название которого, в контексте общей тематики, говорит само за себя.
И хотя, порой, начало половина победы, но воистину — продолжение книги под стать началу. Уносят в прошлое небольшие по объему, но весьма емкие произведения Александра Смира «Герой для Минотавра», Дмитрия Северюхина «Охота на Сфинкса» и Полины Липкиной «Рассказ о прекрасной госпоже Окубо». В немногом здесь сказано многое. Неукоснительно четко и бескомпромиссно перед героями стоят вопросы острого, неминуемого выбора, воистину достойные мифического сфинкса. От земных истоков в звездные дали уносят рассказы Юлии Черяховской и Олега Кулакова «Звездные звероловы» и Николая Романецкого «Охота с борзыми». Созданные здесь миры во многом похожи на старушку Землю, но каждый из них открывает собственный путь во Вселенную, заставляет решать насущную проблему, свойственную охоте испокон веков — защиту племени.
Ту же традицию фантастического реализма продолжает и «Рассказ о ловле золотого зверя» Тараса Витковского. В нем слышен тон цикла северных рассказов Джека Лондона и звучанье охотнических легенд индейцев Аляски. Это вечный поединок, схватка с миром и с собой, в которой тяжелее всего остаться человеком, осознать ценность жизни и иллюзорность прежних заветных целей. Дикая, враждебная пришлым охотникам природа, скрывающая от жадных глаз сокровенные тайны, здесь не просто фон, но полноправный участник повествования. В нем человек — роковая ошибка, жестокая и бескомпромиссная, а зверь воплощение судьбы.
Совсем с другой стороны, но с не меньшим реализмом открывает тему замечательная повесть О’Санчеса «Осенняя охота с Мурманом и Аленушкой». Эта сказка-росток, как назвал ее сам автор, погружает читателя в атмосферу фантастической обыденности приграничья миров. Здесь грань, отделяющая столь привычный для нас мир города и высоких технологий от сосуществующего бок о бок с ним мира колдунов, оборотней и волколаков, столь тонка, что порою вовсе исчезает, срывая завесу иллюзии над вещами и событиями, на первый взгляд, знакомыми и привычными. Открывает проход в мир тайный, опасный и потому до жути притягательный. Здесь невольно задумаешься о тех, чья повседневная охота незаметна, не воспета поэтами, но столь необходима для нормальной жизни всякого «мирного жителя». Заканчивая читать повесть, очень хочется, чтобы росток действительно пророс и расцвел полновесным романом во многом, но очень по-своему, продолжающим традицию знаменитого «Альтиста Данилова» Владимира Орлова.
В столь же сказочной атмосфере действуют герои рассказа Михаила Бабкина «Пятьдесят на пятьдесят». Насмешливая богиня охоты не устает задавать своим адептам задачи, в которых мозг и сердце отказываются принимать единое решение. Задачи, где в любом случае надо сделать выбор, о котором всю оставшуюся жизнь придется сожалеть. Или же наоборот: сделать выбор — единственный и окончательный, чего бы в дальнейшем это не стоило, как в щемящем рассказе Юлии Андреевой «Сцуки». Здесь, пожалуй, и само понятие «охота» трансформируется, выпуская на волю иное значение слова — желание.
Проникнут чувственностью изящный рассказ Сергея Ковальского «Охотная любовь», возносящий древнейшие мужские промыслы, охоту и рыбалку, на уровень настоящей страсти. Ему вторит «Мини-рассказец № 38» Андрея Саломатова, напоминая, что у охоты бывают чрезвычайно разные побудительные мотивы. И добыча тоже бывает разная. Да и добыча ли то, что получаешь благодаря меткому выстрелу? Павел Алексеев в своем рассказе «Синие зайцы» подвергает подобное утверждение ироничному сомнению. Точно развивая эту тему, гротескно, порой жестко, почти жутковато смотрятся в тексте сборника рассказы Игоря Голубенцева. Эти, на первый взгляд, забавные миниатюры создают сюрреалистическую картину вывернутого наизнанку «охотничьего мира», в котором бывает чрезвычайно опасно встречаться с предметами, казалось бы, с детства знакомыми и обыденными, где будущее надо добывать с копьем в руках, где… много еще чего. Это обязательно стоит прочитать глазами, поскольку всякое личное впечатление — всего только личное впечатление, и отличается оно от каждой субъективной истины совсем как охотничьи байки от настоящей, живой охоты.
И в завершение книги, своеобразным десертом, на суд читателя представляется поэтический блок. Здесь всяк волен представить себя владетельным сеньором, расположившимся в покоях охотничьего замка после упоительного гона и целого дня неистовой скачки по лесам и буеракам, и послушать новые, с пылу с жару, песни менестреля или остроты, каламбуры доброго приятеля, такого же собрата охотника.
Чего уж там, сборник удался. Не верите? Говорите, что, мол, все это охотничьи байки? Да что я вам рассказываю?! Прочитайте сами!
Владимир СВЕРЖИН