Стихотворения
Опубликовано в журнале Зинзивер, номер 12, 2011
Поэзия
Валерия МЕРЗЛЯКОВА
Поэт. Родилась в 1984 году. Выпускница факультета журналистики СПбГУ. Живет в Санкт-Петербурге.
ДОЛГАЯ НОЧЬ
* * *
заснеженный вокзал похож на Ноев ковчег.
задерживаются поезда,
смс не идут сквозь снег,
люди сидят на сумках, сдвигаются поплотней
словно створки ладоней
словно борта кораблей
снежное море облизывает гранитный бок,
провода дрожат:
дисконнект… дисконнект
нет поездов
там, снаружи, за круглым окном,
и города —
тоже нет.
Дождь
теперь я знаю,
как называется этот дождь —
терновый.
бывает — мятликовый,
прохладный, как мятный чай;
рассыпается, не омочив лица,
как уютный мох, ворох трав, долгие заливные луга.
осока,
из которой смотрит маленький Водяной,
раскрыв зеленые глазищи
и потирая нос ладонью
(а между пальцев — перепонки).
этот — совсем другой.
швырнет
холодную каплю за шиворот —
колюче царапнет от шеи — до подколенных ямок.
как веткою терна,
растущего у дедушки на даче —
хмурого дерева с грозовыми ягодами.
встает стеною,
шелестит плащом оперенье птицы-гром:
лазоревый отлив, стальная ость
впивается в асфальт —
и брызжет антрацитом.
крошки во все стороны, как при артобстреле…
потом, из этих выбоин в брусчатке,
трава растет —
во весь весенний рост.
сентябрь, дача
Сентябрь.
Облезший деревянный забор
прячется в кустах малины,
надеется, что не найдут.
черная смородина
щурит
насмешливые тугие ягоды
листья вишни
в перепутанных ветках, легкие,
как холодный рассвет
в зарослях темной ольхи
или дым
пароходика, важно гудящего
вдоль хвоста
золотистой реки.
долгая ночь
долгая,
долгая ночь,
дно годового колодца, Йоль.
в гостиничном номере
скидываю покрывало с белых холодных простынь,
вынимаю шпильки из свадебных кос.
слышно, как за стенкой в ванной
стекает вода,
свиваясь в прозрачный жгут.
предлагаю: ложись,
распускаю атласный корсет —
серебряная монетка выскальзывает, звеня,
катится в угол, в оконную тень,
тускло поблескивает на полу.
мы ложимся в пустую постель,
словно в поле метели расходимся по сторонам.
за окном
угольной полой цаплей ступает ночь
мимо узкого тела гостиницы,
похожего на береговой маяк
(в одном из номеров наверху
никак не погасят свет).
как вода, поднимается зимняя мгла,
затопляя корни домов.
…а наутро выпадет снег.
утренний почтовый
Иногда они спускаются сюда,
чтобы посмотреть с земли на небо.
Не все же им смотреть с неба на землю.
Л. Элтанг. Побег куманики
…потом оказывается, что они перепутали
и послали тебя не туда,
но это потом…
а пока ты каждое утро
просыпаешься в привычном чугунном полумраке,
в запахе ветра
и нагретого солнцем железа,
гулкого, как подземный тоннель,
в пятнах солнечной синевы и осколках битых бутылок.
вытряхиваешь из волос стекловату и ржавчину,
вываливаешься наружу,
в шуршащие заросли пижмы,
через бетонный забор и цветущий шиповник —
на пустынный морской берег.
галька, сухой тростник, чайки
все те же пустые бутылки
позвоночки камней выступают над водой,
тянутся до горизонта.
язык залива, самый край земли.
садишься спиной к заброшенной ТЭЦ,
закуриваешь, проверяешь сумку,
расправляешь крылья,
вглядываешься в горизонт.
позади тебя тихонько гудят колоколом
пустые коконы — хранилища мазута
на одном — татуировка белым:
«контейнер для перевозки ангелов».
эмили. к. 40-х
с фарфорового блюда косятся лев и единорог.
тяжелые шторы,
неожиданно резкий свет
полосами
чертит опустевшую комнату.
как ноябрьский ветер,
гол.
пастушки выжидательно смотрят
с каминной полки. громко
молчат часы.
хмурясь,
перебираю столовое серебро.
имена
как монеты в горсти.
и до решающей даты
не хватает какой-то мелочи,
пары дней —
столбик разваливается.
серебряные чешуйки со звоном
рассыпаны по столу.