Опубликовано в журнале Зинзивер, номер 4, 2010
Ирина Горюнова, «У нас есть мы». — М.: Олимп, 2010.
В аннотации к первому изданию романа Ирины Горюновой «У нас есть мы» (лонг-лист Национальной литературной премии «Большая книга» 2009 года) говорится, что «проза этой разносторонней и очень неоднозначной писательницы играет подчас на лезвии бритвы «табуированных» тем». Действительно, первая крупная проза Ирины Горюновой будто бы задается целью дразнить читателя «табуированными темами»: гомо— и лесболюбовью, да еще прописанной откровенно, со всеми эпитетами, которыми награждают друг друга расстающиеся «голубые» либо ссорящиеся «розовые», с отчетливой физиологичностью и столь же дотошным психологическим анализом… Какая вызывающая позиция автора для дебютного романа!
Но правомерно ли считать, что роман Ирины Горюновой осваивает какую-либо «табуированную» тему в «лицах» гомосексуалистов и лесбиянок? Оглянемся назад! Сколько было обращений к мужеложству, женоложству и прочим …ложствам в мировой истории искусств — ведь не только литература отдавала им дань, но и живопись, зодчество, танец… Античное и средневековое искусство не знало условностей и запретов на воспевание физической любви, руководствуясь правилом «что можно делать — о том можно и писать». Христианство пыталось наложить табу на эту тему и ее художественное отображение — но чем строже был устав монастыря, тем изобретательнее и разнузданнее он нарушался, вспомните великий «Декамерон». Несмотря на все старания ханжей, физическая любовь и ее однополая «версия» никогда не исчезала из поля зрения искусства. Поэтому закономерен вопрос — кого из читающей публики писатель сегодня удивит выбором темы нетрадиционной любви, жесткого секса, ролевых игр любовников в повелителя и раба?.. И есть ли в литературе хоть один альковный уголок, оставшийся затемненным; хоть один физиологический процесс, не вытащенный на свет Божий, не растащенный на атомы букв и молекулы слов, описывающий его с разной степенью механистичности? И дано ли еще читателям художественных произведений смущаться от чрезмерных откровений про отношения полов? «Физиологическую» линию современной русской литературы Алексей Слаповский довел, кажется, до логически крайней точки, написав «Оно» — «роман про гермафродита». С тех пор, как «Моральный кодекс строителя коммунизма» вкупе с утверждением «В СССР секса нет!» отлетел, как шелуха, таинства любви и ее нестандартные проявления оказались в эпицентре литературных страстей, и было признано, наконец, в пику прежде господствовавшему в искусстве лицемерию, что отношения М+Ж, М+М и Ж+Ж имели место и раньше, но тщательно скрывались, у бабочек происходит то же самое, а что естественно — то не безобразно. Если и напугало слегка интеллигентное общество внезапное появление перед ними голой области ниже пояса — во всех ракурсах — то теперь эффект внезапности давно прошел, к виду привыкли, экзотикой он уже не кажется. Вся общественная шумиха вокруг однополой любви и браков сводится, в конце концов, к бородатой фразе: «Петр Ильич Чайковский тоже был гомосексуалист, но мы его любим не за это».
Итак, выбором темы Ирина Горюнова не открыла Америку. Более того, сделала попытку встать в один ряд с литературным наследием Софьи Парнок, Анны Барковой, Андрэ Жида, Оскара Уайльда и так далее. Литературные произведения, в сюжет которых вместе с любовными перипетиями включен секс, делятся на две категории: в одних кроме секса, грубо говоря, ничего нет, так как ради него они и создавались, в других постельные сцены служат арт-приемом либо антуражем для демонстрации главного замысла писателя.
Роман «У нас есть мы» относится ко второй категории произведений. У меня язык не повернулся бы назвать его «эротической прозой» или как-то в этом духе. Ирина Горюнова — это чувствуется буквально на каждой странице — писала не затем, чтобы смаковать реалии «голубого» либо «розового» секса. Но затем, чтобы подчеркнуть «что любовь, если это действительно она, не имеет пола» (из аннотации к книге). Главные события в романе — психологические переживания его персонажей, их мучительные шаги по лестнице личностного роста, их балансирование на краю моральной гибели и неожиданное спасение. Спасение опять же духовное, не физическое — физически они все здоровы (кроме центральной фигуры первой части, ВИЧ-инфицированного Андрея), полноценны, в безопасности, под пулями не ходят… Но ад, который у каждого из них в душе, сжигает Андрея, Арину, Ирину и Асю — персонажей, через болезненное, порой мазохистское восприятие которых явлена читателям простая истина: «У нас есть мы». Так называется, так же и завершается роман. В его третьей, наиболее оптимистичной, если это слово хоть сколько-нибудь применимо к кровоточащей прозе Ирины Горюновой, части показан один из путей преодоления собственной драмы. Помогая другим, поможешь и себе, — утверждает космоэнергет Ирина. С помощью космоэнергетики (что это такое, подробно разъяснено в романе) она очищает чакры и сливает негативную энергию, черную и дурнопахнущую, как торф. Ее пациенты — все, нуждающиеся в духовном спасении персонажи романа. «Я стою на сеансе, закрыв глаза, и чувствую, что рядом со мной находятся такие же ученики, как и я: Сергей, Ким, Андрей, Арина, Рита и Алексей… Внутренним зрением я вижу, как Петр открывает частоты, колодец, куда сливается грязь, как постепенно меняется наша аура. Мне становится легко, тело наполняется энергией, светом… приходит осознание того, что
ВСЕ БЕЗУСЛОВНО БУДЕТ ХОРОШО».
Хотя на космоэнергетику герои Ирины Горюновой возлагают множество надежд, но понятно, что без усиленного напряжения всех ресурсов собственного тела и души невозможно достичь сатори, пройти катарсиса, тем более — осознать, что миром правит Любовь (ближнего к ближнему, а не мужчины к женщине, мужчине или автомобилю). В своем глубинном смысле роман «У нас есть мы» жизнеутверждающий, провозглашающий подлинные ценности, ставящий верные духовные ориентиры. Полагаю, их наличие и сообщило ему успех вскоре после появления на свет. Можно было бы назвать роман «У нас есть мы» безусловной удачей Ирины Горюновой в крупной форме и завершить на этом рецензию…
Но есть одно «но», о котором не могу умолчать. Не зря я начала свою рецензию с апелляций к раскрытию темы однополой любви в искусстве минувших эпох. Дело в том, что эта нота как будто доминирует в романе надо всем остальным — в том числе над подлинным смыслом, в котором нет ровно ничего физиологического. Страдания «не таких, как все» героев, изгоев в равнодушном мире безлюбия, мало того, что исключительно болезненны, втягивают читателя в свой ядовитый водоворот… Они, эти муки — одиночества в толпе, поиска родственных душ, выбора партнера, непонимания, предательства, разлуки, — прописаны в таких аспектах и с такой детальностью, будто бы намеренно подталкивают читателя к выводу — «они страдают из-за своей сексуальной ориентации». Безусловно, Ирина Горюнова и сама это заметила. Во второй части романа любовницы Максим и Арина спорят о пьесе Арины «Чудовище» — пьеса о сложных взаимоотношениях двух женщин также включена в роман в качестве коды, ибо расположена после всех трех прозаических блоков: «Ты понимаешь, что написала страшную вещь? — горячится Максим, прочитав пьесу своей «жены», как она называет всех временных подруг. — Так нельзя, надо, чтобы все было мягче, нежнее, чтобы не оставалось такого чувства обреченности, ведь человек, прочитавший твою пьесу, сделает вывод, будто однополая любовь ведет к трагедии». Дальнейшая дискуссия между персонажами о допустимой степени реализма и оптимизма в литературе мало что меняет для читателей сложносоставной вещи «У нас есть мы» (сложносоставной, так как в нее, помимо пьесы, включены стихи Ирины Горюновой, частью из книги «Улыбка Хатшепсут», М. Вест-Консалтинг, 2009). Велик соблазн объявить, что и весь роман — о том, к каким сложностям и переживаниям ведет однополая любовь. К тому же пьеса «Чудовище», надрывная и тяжелая, своей психоделикой и открытым финалом «Такую песню испортил!» — очень знакомый финал, не правда ли? — словно бы перечеркивает достижения света и мудрости, обретенные героями в части третьей. Возможно, ее следовало бы расположить либо «в теле» второй части, либо сразу после нее — но как заключительный аккорд она, по моему мнению, сбивает звучание. Вся тональность пьесы перевешивает весы восприятия в сторону «романа об однополой любви». Боюсь, что Ирина Горюнова, расставляя психологические ловушки своим персонажам, сама угодила в одну из них — ведь почти все герои романа не способны выбраться из западни, в которой им и больно, и сладко. Вот и автор с постоянством, напоминающим мазохизм, и с удивительной психологической точностью, возвращается к описанию и анализу этих ловушек — а не к прорыву сетей. В итоге в романе больше болезней, чем выздоровлений, больше мук, чем исцелений… и больше одиночества непонятых по причине особенностей физического свойства людей, чем одиночества каждого в мире, лишенном любви и души. При том, что писательница ясно видит, что причины эмоциональной зависимости, заставляющей людей терпеть изощренные унижения, вовсе не в сексуальной ориентации: «И человеком правит страх. Страх оказаться в одиночестве». Но Ирина Горюнова считает, что ничто на свете не способно оправдать унижение человека человеком. В том числе и страх одиночества. Одиночество уходит, когда человек тянется навстречу другим и щедро делится с ними своими душевными и нравственными силами. Появляется смысл и цель в жизни. Так отчего же в романе доминирует тема зависимости, а не тема освобождения?..
Не хочется допускать мысли, что целью Ирины Горюновой было сканирование будней «не таких, как все», или даже их психологические портреты. Роман о тотальной нелюбви и стремлении «исправить» этот мир собственной любовью к ближним — куда более благородная задача. Но, возможно, эта глобальная цель слегка подвела писательницу своей всеохватностью… Скажем, учение агностицизма считает невозможным объективное познание окружающей действительности посредством единичного частного опыта. Касательно романа «У нас есть мы» можно выразиться примерно так: объективное постижение мира тотальной нелюбви не может быть достигнуто силами одного ума, личной эмпирикой одного человека на нескольких частных примерах, сколь бы характерны и броски эти примеры ни были. Зато постичь Любовь намного проще — она ведь одинаково преображает и человека, и толпу. Поэтому самым сильным открытием романа «У нас есть мы» для меня лично явилась его третья часть, посвященная обретению героиней Ириной интереса к жизни, новых ценностных ориентиров, смелого взгляда в будущее и даже упования на воссоздание почти было рухнувшего семейного союза посредством… социальной работы и сеансов космоэнергетики. Секрет этого чуда прост — человек прекратил замыкаться на своих страданиях, обратил взгляд вокруг и увидел, скольким созданиям Божиим хуже, чем ему. Даешь любовь — обретаешь любовь; требуешь любви — обретаешь пустоту и обиды. Закономерность — проще некуда, но как трудно до них додуматься!.. Тяжелому труду открытия этой закономерности и посвящен роман «У нас есть мы».
Елена САФРОНОВА