Стихотворения
Опубликовано в журнале Зинзивер, номер 4, 2010
Николай ГУДАНЕЦ (Рига)
Поэт, прозаик. Родился в 1957 году. Окончил филологический факультет Латвийского университета. Автор поэтических сборников «Автобиография» (1980), «Голубиная книга» (1986), «Крылья тьмы» (1993), публикаций в антологии «Освобожденный Улисс», журналах «Дети Ра», «Арион», «Даугава», «Дружба народов» и др. Кроме того, Гуданцом написан и опубликован ряд фантастических и детективных повестей. Живет в Риге.
ОТВЕСНО ПАДАЮЩИЙ ДОЖДЬ
ЮННЕ МОРИЦ
Вот Поэт, над опалой, над тихой молвой
По канату танцующий вниз головой.
На развалины века он смотрит в упор.
Словно росчерк звезды сквозь колючий забор,
С ветерком-хохотком он свистит на бегу,
Со струною на шее и дыркой в боку.
На престоле Отчизны, которого нет,
Словно плюшевый клоун, распластан Поэт.
Как над жирным болотом прямой сухостой.
Словно теплая капля в глазнице пустой.
2009
БАЛЛАДА ГАРАЖА
С полуночи трепала дрожь
нахохлившийся клен,
и был черней, чем страх и ложь,
отвесно падающий дождь
во мраке за окном.
И было вовсе из окна
не видно, что вокруг — страна,
огромная, как дождь.
И где какая сторона —
в дожде не разберешь.
Ты понимал, что это блажь,
что просто ночь и дождь,
но как подушку ни корежь —
не выйдет, не уснешь.
Ты вслушивался, сам не свой,
дождем заворожен,
как будто, выше этажом,
подковками, конвой,
железный ливень грохотал
над самой головой,
и ты никак не понимал,
что это — за тобой.
И где-то рядом ожидал
распахнутый подвал.
А после — звуковой провал
и пауза в дожде,
как будто ты уже стоял
в подвальном гараже.
Но это кто-то открывал
задвижку и замок.
А после — ты входил в подвал,
и твой затылок щекотал
протяжный холодок.
И кто-то позади взводил
изогнутый курок,
и кто-то дату выводил
среди бессчетных строк…
Была все так же тишь и темь
кирпичная — крепка.
А в караулке между тем
играли в дурака.
Шумела грозовая хлябь,
неистовствовал гром,
и, ожидая смены, зяб
солдатик под грибком,
жалея втайне, что нельзя
погреться табачком.
Вокруг — на сотни верст одна
глухая пелена,
дождя волнистая стена,
не видно ни рожна,
такая странная страна,
такие времена.
А дождь как будто шелестел
страницами архивных дел.
Ты эту ночь пересидел,
как все, в своем углу,
и после — дождь хлестал и лил,
но до сих пор еще не смыл
удушливую мглу
ализариновых чернил
и брызги на полу.
Идут на смену времена,
и ночь почти что не видна
в подробностях уже,
и общих списков имена,
и кровь, и общая вина, —
теряются в дожде.
Видны лишь мутный небосклон
и потускневший клен,
который к месту пригвожден
и жить приговорен.
1983
* * *
Хлынули низко над крышей жемчужные тучи
Снег на чужбине широкий лохматый летучий
кружевом виснет роится в беспечном разбеге
Чудится что-то в привольном и ласковом снеге
Это не холод не голод не скука не злоба
что-то другое к чему не привыкнешь до гроба
Вроде бы все как всегда
Только выйдя из дому
замер невольно и что-то совсем по-другому
Сыплются крошки со скатерти-самобранки
Родина-сука лижет сердце с изнанки.
2009