Стихотворения
Опубликовано в журнале Зинзивер, номер 2, 2010
Маргарита Ерёменко (Касли)
Поэтесса. Родилась в 1982 году в Минусинске. Окончила факультет журналистики Уральского государственного университета (Екатеринбург). Живет в городе Касли Челябинской области.
Публиковалась в журналах «Урал», «Транзит-Урал», «День и Ночь», «Уральский следопыт», «БерегА», «Новый ковчег», «Новый век», «11:33»; в электронных журналах «Новая реальность», «Полутона». Автор книг стихов «Ри-» (2005), «Дуэт и соло» (2006).
Лауреат Всероссийской литературной премии имени К. Нефедьева (2003), премий фестивалей «Уральская лира» (2004), «Свезар» (2004), Каслинских поэтических чтений (2009).
Участница литературного клуба «Подводная лодка», поэтического семинара «Северная зона». Организатор ежегодных Каслинских поэтических чтений, руководитель Литературного объединения г. Касли.
На полуслове ты меня догонишь
* * *
Говорю тебе не потому,
Что провисло время и открылось
Всеми сторонами поутру.
Тихим вздохом вытаив слова,
Укрываешь бреши зим и держишь
Угольки каленые. Ова-
-ла лица запомнить в этот дождь
Не посмеешь, но поспеет первый
Снег. И потому так хорошо.
* * *
Чудотворное оно дерево
Вот и растет мается
Вот и болит верою
Вот и живет кается
Листьями листьями ивами
Тонут плывут лебеди
Врастают в круги синие
Богом своим и деревом
Боком похожим на облако
На простыню белую
Словно стоишь около
И самолет делаешь.
* * *
Ни снега, ни воды не надо.
Осипшим яблоком в пустом саду —
в протянутой руке посреди сада
удержишь на весу, как на беду.
И солнце, закатившись на ладони,
слезами растопляя тело льду…
На полуслове ты меня догонишь
в неярком свете к дому моему;
еще два шага — и уже не помнишь
звучанье твоих уст и полумглу,
и снег, и тьму на языках старинных,
где я тебя на свет переведу,
где я тебя на вдох переведу,
где я на жизнь тебя переведу,
на свой язык тебя переведу.
Недлинно.
* * *
Выбоина моя
выстроила меня
дольше огня/полымя
выбоина моя
плачет когда смеюсь
я не крою я рвусь
и по краям одна
выбоина до дна
вы по обеим рек
в стан обойми и снег
выбоин января
выли во мне меня.
* * *
Вечно вот так вот первая
Заговоришь Богу:
Господи, Господи, белая
женщина и дорога…
И в запотевшее зеркало
Выдохнешь слово в слово:
Я ничего не сделала.
Я ничего плохого.
* * *
Тогда ты поймешь, как я дошла одна
До железнодорожного полотна;
По обе стороны льда и весеннего света —
Дорога одна, и та до конца длинна.
Руки тянуть навстречу — да в узелки;
Так женщины ткут полотно на размер реки,
От талой воды отогревают руки.
Вот так и мне льдинки твои близки.
Заговори первый о нас. Ты —
Глубже пропасти. Так заговори стыд!
Застудив сотни верст черных полей и снега
След твой любимый вместе со мной простыл.
* * *
…и я не увижу когда
он тихо во мне развернется
живая повьется вода
как вскрикнет журавль у колодца
и скатится горе с плеча
в худую тоску запахнешься
в сенях опрокинешь печаль
о старый порог поперхнешься
ах, вот тебе бог вот порог
дели коли угол под ними
и ясно взойдет поперек
и веки поднимет.
* * *
Получи по заслугам: теперь все сестры с серьгами —
ты возишь на «Форде» жену, а я вновь бегу до аптеки,
хлюпаю носом. Краеугольный камень —
это все то, что между. Как заговорщик некий.
Прячу лицо в подушку, чтоб только тебя представить,
вот набираешь мой номер, имя мое говоришь…
Холодные волны вспыхивают кострами.
И, в общем, неважно, с кем спишь, если просто спишь.
Я же простой синицей в ладонях твоих сидела,
день наблюдала деньской, а к вечеру — улетай!
Я не хочу по заслугам. И, собственно, в этом дело.
Не размыкай ладони, губы не отпускай…
* * *
Дважды в реку одну не входят —
Тихо смыкаются воды и наполняются речью.
Руки ломают пластмассу и места себе не находят —
Ищут тепла, слепые, по-человечьи.
Строятся глазки и не кончаются войны.
Так, не спросив никого, бьется как сердце посуда.
Мы будем жить долго-долго. Я рожу тебе двойню.
Ты будешь курить свой «Kent», и я больше плакать не буду.
* * *
… теперь я знаю, где проходит граница льда,
там, где подумав «нет», говоришь: «Да»,
где настольной лампой в ночи говорит, горит,
растекается тело луны и балкон открыт,
и ты куришь «Петра», а дым сигарет…
(и вот я опять с тобой спорю, кутаюсь в одеяло, забираюсь
на кресло с ногами, мотаю головой «нет»).
Тише! Тише — вместе с нашим дыханием в комнату проникает она,—
Господи, господи, сколько же это можно!
Как я ждала ее всеми порами своей уже не совсем смуглой кожи, —
Весна.
И лицо твое уже на моих руках,
Я глажу волосы, ты руки целуешь.
Страх.
Этот огонь горит, пока он горит.
Эта весна жива, пока заживает стыд,
Как свежая рана, как Китеж-град под водой —
Любишь — не любишь, а вслух пропоешь — живой;
Тысячи раз умираешь — и вслух промычишь — она,
Словно окно, раскрытое в нас —
весна.
Там, где ты тысячу раз решил: «Нет!», заорешь: «ДА!!!»
Теперь я знаю, где ты,
где граница льда.
* * *
Тьма растет под окнами
Господу и детям
все с глазами мокрыми
и за все в ответе
мать отец неузнаны
дом горит и стынет
а откроешь — вот они
буквы-то простые.