Стихотворения
Опубликовано в журнале Зинзивер, номер 3, 2009
Борис ПАНКИН
Поэт. Родился в 1966 году в Карелии. Учился в СПбГУ, факультет прикладнойматематики — процессов управления.Работал слесарем на радиозаводе, кочегаром, сменным мастером на аварийном участке. Основная профессия: системный администратор UNIX. Долгое время жил в Санкт-Петербурге, сейчас живет в Москве. Публиковался в журналах «Дружба Народов», «Звезда», «Нева», в различных альманахах и сборниках.
Новый Раскольников
* * *
пруды и парки петергофа,
петродворцовый неуют.
вот здесь мы раньше пили кофе,
вон там глядели на салют,
на этой остановке ждали
автобус в университет,
уже подробности едва ли
припомнишь, ибо столько лет
прошло с тех пор — одни далече,
других (тебя) и вовсе нет.
со временем и вправду легче
смириться с этим фактом. след
твой тает, тает постоянно,
совсем исчезнет ли когда?
как та, за клочьями тумана
неразличимая, звезда.
* * *
В твоих садах ночует осень,
роняет желтые плоды;
в твои задумчивые косы
вплетает явные следы.
А ты их маскируешь хною,
дешевым средством для волос,
и тяготишься быть со мною,
как одиночеством, до слез.
И я, невозмутимый лекарь,
снимая твой дежурный стресс,
читаю по смеженным векам
твоим свой приговор и, без
протеста, честно, принимаю
урок безжалостной судьбы. —
Вот-вот уже придет зима и
под снегом скроет все, увы.
НОВЫЙ РАСКОЛЬНИКОВ
снимал квартиру на дыбенко
курил дешевый беломор
меж холодильником и стенкой
хранил заржавленный топор
ходил исправно на работу
по выходным изрядно пил
роптал на скверную погоду
годами с книжных полок пыль
не вытирал поскольку к чтенью
еще со школы охладел
приметам снам и провиденью
не доверял всегда глядел
не дальше собственного носа
болел конечно за зенит
и в високосный год под осень
коньки отбросил не болит
душа о нем да и с чего бы
душе означенной болеть
когда он был рожден для гроба
не жить а так бездарно тлеть
размеренно и бесполезно
не замечаемый в упор
судьбою так же как железный
за холодильником топор
* * *
1
пишу тебе от руки, не за тем, что нет
печатной машинки, компьютера, диктофона,
поздним январским вечером, ноги в плед
укутав, — уж больно лихо сквозит с балкона.
в этом холодном городе, где твои
пути-дороги вряд ли пересекутся
с моими, поскольку, как маршрут ни крои —
толку-то: в колыбели трех революций
вряд ли найдется кто-то, кто знает, где
нынче искать твои потайные тропы,
в каких глухих водоемах, в какой воде
рыбы твои нерестятся. бесценный опыт
меня выручает, — смысла искать твой след,
там, где его не было и в помине,
нет, оттого и ноги укутав в плед,
карябаю письма тебе, которые ты не…
2
пишу тебе от руки, вспоминаю, как
водят карандашом по листу бумаги, —
дается с трудом, оттого и ползет строка,
подобно змее выписывая зигзаги.
где ты теперь — не ведаю, пятый год
нет от тебя вестей, что почти привычно.
говорят, твой супруг устроился на завод,
вроде бы зарабатывает прилично,
лично давно не видел, но, говорят,
пить перестал, стало быть, оклемался,
а по первой заговаривался, невпопад
отвечал на приветствия, зная тебя двенадцать,
надо заметить, не самых удачных лет,
факту такому не удивляюсь, впрочем,
сам я не лучше, ибо найти твой след,
как ни старался, не смог, и не стану больше
3
этого делать, — проще писать твоей
воображаемой тени в пустом пространстве,
сидя безвылазно в городе на неве,
со стойкою аллергией на ветер странствий.
кем ты была, по сути своей, всегда? —
пустоголовой, взбалмошною особой,
но это не объясняет всего — беда
идет за тобою следом. и нет бы, чтобы
вовремя отследить, отступиться, стать
ветошью, не отсвечивать, жить вне поля
твоих интересов… вряд ли б пришлось писать
эпистолы эти, в комнате, где по полу
тянет с балкона. грифель карандаша,
соприкасаясь с мятым листом бумажным,
выводит слова. их перечитываешь неспеша
и рвешь эти письма, впрочем, сие неважно.
* * *
еще не тронули морозы
твои бескрайние поля,
еще беспечные стрекозы,
что геликоптеры, парят
над тихой гладью водоемов
твоих — озер, ручьев и рек,
еще здесь каждая знакома
мне пядь, еще тотальный снег
не хлещет яростно и слепо, —
буран такой, что лишь держись.
…еще не почернело небо
на всю оставшуюся жизнь.