Опубликовано в журнале Зеркало, номер 53, 2019
Для меня обращение к теме русского авангарда – как некое постоянное головокружение. С одной стороны, я понимаю ценность этого уникального направления, с другой – с удивлением наблюдаю, как это явление не может долгие советские и послеперестроечные годы обрести под ногами российскую почву. Потому что до сих пор жаркие споры о том, является ли «Черный квадрат» Малевича искусством, не позволяют не только русскому авангарду, но и всему современному искусству совершить посадку в культурном пространстве России. Необходимо напомнить, что «Черный квадрат» Малевича и многие настоящие образцы русского авангарда русская художественная сцена увидела только на выставке «Париж-Москва», в 1981 году. До этого случались лишь приватные показы, например, у Георгия Костаки и некоторых других коллекционеров. Именно в 1981 году среди художников старшего поколения активно обсуждалась тема «неправильного квадрата» у Малевича. На той знаменитой выставке в Пушкинском музее вдруг заметили, что квадрат – не квадрат, а фигура не совсем правильная. Господи, и это в 1981 году! Таким образом, русский авангард своими неясными, непромытыми очертаниями накрывал художников даже в начале восьмидесятых. У художников-шестидесятников сведения о русском авангарде были скорее личные – многие лично знали или даже учились у тех, кто участвовал в процессе формирования мощного направления, тем самым, протягивая свои персональные нити в прошлое.
Как известно, русский авангард – наряду с иконописью – явление интернационального масштаба. Это две наши валютные карточки, правда, основательно запачканные спекулянтами. Но основной удар по авангарду и многому еще другому был нанесен, конечно, политикой «совка», долгие годы уничтожавшей все живое вокруг. Мы как-то стараемся проскочить этот ужасный период, зажмурившись, не осваивая академически колоссальные искусствоведческие и исторические пробелы. Я не нашел даже каталогов-резоне Лабаса, Вильямса или Штеренберга, ну и многих других замечательных художников советского времени. Ситуация в русском искусстве до сих пор напоминает «кота в мешке». Фальшаки и новые «удивительные» истории из жизни того или иного художника до сих пор сотрясают рынок искусств. Напрашивается простой вывод – пока не будет создана карта художественной жизни за последние сто лет, и не будут проложены четкие маршруты от авангарда в день сегодняшний, ничего не получится и с современным искусством. А пока современное русское искусство не может увидеть в себе универсальный генетический код, появившийся в прошлом веке.
Лично на меня русский авангард не оказывал никакого влияния. Да, я использовал эту тему в некоторых своих работах, но лишь в качестве цитат, не более. Я не чувствую преемственности. И это не бравада, а скорее сожаление. Возможно, если бы в конце семидесятых кто-то объяснил мне на художественно-графическом факультете МГПИ имени Ленина, что в начале века в России существовали невероятные художники, то я был бы художником более цельным, убедительным что ли. Но никто не объяснил, больше того – нам с Юрием Альбертом и Игорем Лутцем ставили «незачеты» за любой намек на импрессионизм, за вольность положить зеленую краску с фиолетовой. Так сложилось, и я в принципе даже рад, что мне – тогда молодому художнику – не пришлось пробираться через дебри авангарда.
Я лишь дважды явно обращался к авангарду – в инсталляции «История русского искусства от авангарда до московской концептуальной школы» (2003), и в серии «Гарнитур Св. Себастьян» (2007). В первой основным элементом стали четырехметровые архивные папки, выстроенные в ряд, начиная с папки «Русский Авангард», пронзенной красным треугольником Лисицкого. Эта глава истории искусства была отделена от четырех других лесенкой. По лесенке можно было подняться и посмотреть, ЧТО находится в остальных разделах, но попасть в папку русского авангарда было невозможно, несмотря на наличие двери. Из-за закрытой двери до зрителей доносился мужской храп. Во второй работе была попытка совместить русский авангард и иконопись. Здесь красные стрелы вонзались в деревянную мебель, сделанную по изображениям на иконах, со всеми визуальными искажениями. Русский авангард будто препарировал русскую иконопись, при этом находясь на удаленной территории – западной традиции. Святой Себастьян не канонизирован русской православной церковью. Анализ этих работ предоставлю читателю.
Интересно, что московский концептуализм в целом игнорировал русский авангард. Очень редко можно найти в ранних работах концептуальных художников прямые отголоски русского авангарда. Они, безусловно, есть, но редки и появляются в основном уже в поздних работах. Хотя Наталья Абалакова и Анатолий Жигалов выставляли на первой выставке АПТАРТА, в 1982 году, мешок, на котором было написано «Черный квадрат». И даже одна квартирная выставка у Никиты Алексеева называлась «Победа над солнцем».
Другой пример – замечательная работа Никиты Алексеева «Краткая история современного искусства или жизнь и смерть Черного квадрата», уже 1986 года. Эта работа, 36 метров в длину и метр в ширину, иронически описывает жизнь черного квадрата до последней его минуты, до самоповешения на березе. И здесь, думаю, русский авангард впервые показан в сложном диалоге с современным искусством и российским обществом. Работа выставлялась на известной выставке в Битце в 1986 году, прямо на снегу. Не знаю, о чем думали зрители, выстроившиеся в ряд, чтобы вникнуть в эту длинную историю, но уверен, что в большинстве своем они впервые узнали о «Черном квадрате».
У Ильи Кабакова видимый интерес к русскому авангарду проявился гораздо позже, уже в нулевые годы. Я не припомню ранних работ Ильи, явно отсылающих к революционному искусству начала прошлого века. Инсталляция «Красный вагон» – одна из немногих, где прослеживается подобная преемственность, но это уже 1991 год.
У Ивана Чуйкова есть довольно ранняя работа «Посвящение Малевичу (Черный квадрат)» (1981). Еще одно «Посвящение Малевичу» (три работы) датируется 1999 годом. У Елены Елагиной и Игоря Макаревича – лишь отдельные цитаты, фон, на котором всплывают деревянные фигуры Буратино и башни Татлина, вырастающие на мухоморах – «Toadstool with Tatlin’s Tower» (2003) и «Mushrooms of Malevich with Red Square» (2008). Очень активно авангардное прошлое проявилось в поздних работах Павла Пепперштейна, где вдруг русский авангард стал активным бэкграундомпсиходелических практик. Павел как раз волевым методом решил соединить прошлое с настоящим, проложив свои хайвэй из одной точки к другой поверх «кладбища русской культуры», лежащего посередине.
У концептуальных художников не было и нет пиетета перед великими предшественниками. Московский концептуализм стал единственным самостоятельным направлением, разработавшим, как и русский авангард, универсальный язык, вступающий в свободный диалог с любым другим языком, не боясь быть поглощенным.
Я думаю, что поздний интерес русских художников к авангарду определяется не только конъюнктурой рынка, а, в основном, историческим круговерчением России. Наша страна подходит к 17-му году XXI века, но есть ощущение, что мы возвращаемся в исходную точку революционного 1917-го. Отсюда – опять интерес к русскому авангарду как инструменту разрушения прошлого. На смену московскому концептуализму, который не обращал внимания на сиюминутные тенденции, представляя скорее некую античную позицию, активно пришло (в начале девяностых) левое мышление художников, философов, критиков и искусствоведов. И до сих пор мы видим не затихающее лево-векторное движение, поднимающее революционный общественный градус. Наверно, это общие мировые тенденции, но в России мы опять начинаем сначала.
У меня возникает дежавю, несмотря на то, что треугольники, квадраты, круги очень сильно одряхлели, обросли бородами. Не случайно сегодня, на фоне уже шестнадцатилетнего правления с вектором в геронтологическую бесконечность, опять возник интерес к русскому авангарду. Воскресшие мертвецы прошлого с трясущимися треугольниками вместо рук и квадратами вместо голов будут сеять ужас, и нам от этого не уйти. Бренд «Русский Авангард» – уже давно мертвое явление – на фоне реконструкции прошлого в отдельно взятой стране, постепенно оживает. Как художник я лишь могу наблюдать с неким ужасом за процессом воскрешения авангарда из мертвых… Чур, чур меня!
Октябрь 2015