Опубликовано в журнале Зеркало, номер 53, 2019
Составлены с 17 мая 1910 года и позже.
Переписаны и исправлены в Америке с 10 августа 1933 г.
Копии окончательных вариантов сделаны прекрасной другиней моей, женушкой Марусей.
Мои стихи явились началом русской «зауми», а также отсюда возник стиль «строчек» В.В. Маяковского.
Стихи с 1911 годов – до 1919. Переписанные с черновиков, и исправленные в 1933 году в Нью-Йорке, из тетради в парчевом переплете. Эту тетрадь в 1908 году мне подарила Ал.Ал. Экстер в Киеве. Кусок парчи из ризы (из Софиевского собора в Киеве).
Начал переписывать и поправлять 20.VIII.1933.
* * *
Над партитурами стихов,
Над ручейками звучных строк
Я – просидел – ряды часов,
А может … и столетье б смог.
* * *
1911 год
Любовники засахаренной крысы!
В мятущихся власах свирепствует восторг.
Склоняются упрямо, строго – лысы
Презревши мучающий торг.
Пред вами прянут скорбные постели,
За запертым окном пьянеет брак,
Все то чем вы беспомощно владели
Приобрело особый смак.
Дрожавшие по трепетным углам,
Глядясь в огни, в которых жив угроз,
С спокойствием заиндевелых лам
По лепестками роз.
* * *
Жемчужные слагали колыбели
Под рубежем немеркнущих основ
Всяк жребий нов
Всяк день суров
Обломки трухлой ели
Поросшей мхом
в краю чужом
где бури звучные глядели
в просторы моря
Мачты стройно
пронзают туч шатер
Как знойно…
Солнце заслоняет жгучий взор
Пали Пали (сжигай) своими очагами
Ты думаешь, сердца животных медь
Мы под твоими столбными ногами
Расплавимся как амбра и камедь.
Толпа бежит поспешной вереницей
Согласная к высоким берегам
Где озарен простор прозорливой
орлицей
Где блещет воздух злачною десницей
Где звонко блещет над девицей
Далекий облаков вигвам.
* * *
Свисает день, как вязкая смола
Но облака бегут прилежным стадом
К верховным жертвенно оградам
Ола Ола
Свет потухает, ветер сдох ленивый
Ива виснет прихотливо,
А я на берегу
берегу
свои глаза
Их бросив в пруд,
Где лоза
Над сплавом руд
Коричневых и синих
В пятнах павлиньих
Вытекает
Намекает
на вечность
беспечность
2.
Не вам изогнув за конторкой
Свои молодые хребты
Дышать атмосферой прогорклой
Наживы, бумаг, суеты.
3.
Болоте житейском пречисты
Отважные «рыцари львов»
Искусные артиллеристы
Грядущего века основ.
1915/1916 год, станция Иглино, С-З. Ж. Д.
* * *
Закат волнуется, бросая
ало волны,
К тем берегам, где бродят ласки;
Людские слезы вечно солоны
И недоступны рая краски
И дни всегда полны опаски.
* * *
Я имел трех жен
Каждая из них была ревнива
Меч вышел из ножон
Ветер узкого залива.
Была бела под солнцем грудь
Луга покрылись боярышником
Ну же скорее принудь
Встать сих боярышен ком.
Небо казалось синим озером,
Туча белой лодкою,
Время измерялось «Мозером»,
Желанья кормились молодкою
Из сжатого узкого горлышка
Счастие капало слезками
Все принималось за вздор, лишь
Уцелеть, полежав под повозками.
(Опубликовано под названием «Ор. 49.1» в сборнике «Дохлая луна» (1913), данный вариант существенно переработан Д.Д. Бурлюком – прим. составителя).
* * *
Он жил избушке низкой
И день и ночь
А облака обрывками, огрызком
Бежали прочь
Он закрывал причудливо словами
Провалы дня
И ближние качали головами
На меня.
Тогда он построил дворец
И всех протурил прочь
Высился грузно телец
Созерцая ночь
Длились рукоплесканья
Текла толпа
Какие-то сказанья
Плющились у столпа.
Дворец стал Голгофой
Кто же был Пилатом
Кто ломился однобровый
В его латы.
Ты заковался в эти латы
Неспроста
Судьба судьба куда вела ты
Его с поста
Судьба судьба кому сказала
Ты в первый час
Что опустела зала
И умер газ.
(Опубликовано под названием «Ор. 50.11» в сборнике «Дохлая луна» (1913), данный вариант существенно переработан Д.Д. Бурлюком – прим. составителя).
* * *
Я построил воздушный фрегат
Нагрузил его черные трюмы
На скале состоялся парад
Были лица матросов угрюмы
Я спросил у всеведущих дней
Чтоб уйти в бесконечный полет
К берегам этих тусклых огней
Разломать застывающий лед
Я просил задевающий якорь
Не бросать на края облаков
Умолял я корицей пахучей
Не кропить голубые просторы
Так душою,
Позабыв уговоры
Соблюдались узоры,
Просторы
Колебалась противная Сена
Был проклятым несносный Париж
Эта люде несущая вена
Это смрадных местилище ниш.
* * *
Через черное море тоски
Повисают беспечно огни
Звезд падучих вверху – тесаки
Привыкают к услугам родни.
Застывают лукавые шорохи
Под твоими копытами
Где тучи осенние ворохи
Несут неразрытыми.
Жалко пестреют пожарами
Зимней ночи чернила
Проходят закованно парами
Часовые верзилы.
Но вот горний плевок
Это свет привлекает засаду
Этот смрадный мешок
Утопивших награду.
* * *
У кровати докторов
Слышим сдержанное пенье
Ветр далекий поведенье
Изветшавший дряхлый ров.
Наступает передышка
Мнет подушка вялый бок
Тряска злоба и одышка
Закисает желобок
За окном плетется странник
Моет дождь поры армяк
Засосал его предбанник
Весь раскис размяк
И с улыбкою продажной
Сел у изголовья туч
Кузов радость солнце важной
Грязью бросивши онуч.
За его кривой спиною
Я усядусь как-нибудь
Обвеваем сединою
Изрубивши кашлем грудь.
(Опубликовано под названием «Ор. 54» в сборнике
«Дохлая луна» (1913), данный вариант незначительно изменен Д.Д. Бурлюком – прим. составителя).
* * *
Златотканные узоры
Пламенеют багреце;
А они, как башни – горы
Зрят тоскливость на гребце.
Брошен в волны замок – невод;
Всклетотав идут года
На излюбленной черте вод
Замелькавшей иногда.
* * *
Твои об‘ятья слишком нежны
И сахаристые уста,
Как запах лилии прибрежной,
Где в синем тонет высота
Где златопенною весною
Определивши ясный ход,
Ты машешь светлою фатою
Над зеркалами в свето-свод.
Где златокудрые овечки,
Сомкнув ненарушимый круг,
Несут в руне своем колечки
И в ковылях жуют досуг.
* * *
Мелькают пенные виденья
Изглоданных ветрами туч
И враг воды, друг испаренья
Их пожирает жаркий луч
Не смяты дальние посевы
Вместилища живоцветов
И длани соплетают Евы
Для зачинаемых годов
Там за конечною зимою
И за зимой шипучих вин
Твои пяты, как Бакст, омою
Для не контролируемых вин.
Не источивши ни слезинки
Не вверю посоха перстам,
Чтоб без томительной заминки
Стремиться за «Далеким», «Там»…
Роялят сказочно весною
Ручьи, чтоб в хлад окостенеть…
Под той Эгидою иною,
Сосулек где нависла плеть.
* * *
«Два вопроса»
В моей душе пожаром вдохновений
Сгорел каких устоев ряд?
Зачем подкопом сокровенным
Ты уходил, чтоб длить обряд?
* * *
На очаге заката
Сгорел любви корабль
А на борту фрегата
Стояло: «adorable»
Над струйными волнами –
Затейность быстрых пен.
Ты был покинут нами
И синью дамских вен.
Текли на чудном теле
Ручьи лазурных слов,
Минуя пады мели
Закон, что шепчет ров.
На берегах, пылая
Стремленьем к глади скла,
Челны лежат; иная
Стезя забот весла.
Заглажены черты их;
Как пахоть – глубина;
Сердечной скорби вывих;
Душе печаль – родня.
Написано 17 мая 1910 года в Чернянке, тавр. губ.
Поправлял 23.VIII.1933 в Нью-Йорке, 321Е 10 ул.
* * *
Ты – не похож на человека
В котле ютясь как краб иль крот
Над головою сталь пол-века
Рождает исступленный гро-хот
Ты – весь жестокая насмешка
Над давним словом «Аполлон»
Насильных бар жестоких – пешка
Вспотевший для пуховых пон.
Ты там сидишь, а сверху молот
Ожесточенно бьет твой лоб
Твой мозг, как старый пень, расколот
Ты – гвоздь, забитый в рабства гроб!
1910 год, 17 мая
Переписано 24.VIII.1933
5 ч. Дня
Н.Й.С.
(Опубликовано в журнале «Color and Rhyme», № 60, 1965-1966).
* * *
Мертвецы, хитрецы
Они любят секреты,
Из тихих взирая могил
На житейские наши
Забавы, предметы
И на рынок,
Что их схоронил.
Хитрецы,
Мертвецы
Отрицают могилу,
Признавая лиловый шатер,
Пресмыкаясь червем по
скользящему илу,
Лишь в могилу вперив костенеющий взор.
(Опубликовано в журнале «Color and Rhyme,
№ 60, 1965-1966).
* * *
Густосад напоминает сети
Рыбаки жуют камыш
Живота пустая пляшет тишь
Поглядишь:
Руки плети
Облака живут своей заботе
Чтил всегда одну лишь лень.
Разыскав родную тень
Вижу день
На восходе.
Многое меня очаровало
Назовите: во что я влюблен
Что за причал – листозвон
День голубых похорон
Было мало.
(Опубликовано в журнале «Color and Rhyme,
№ 60, 1965-1966).
* * *
ПустоЛазурь влекла свои тенета
Над рубежами ненадежных нив
Дрожала над землей певцов весны
икота
Они в
Текучей влаге воздуха
Пестрели
И
Пели
Сеятель напрасно водил свой
плуг
Засуха – злой недуг,
Вокруг
Свирепо жгла
И черная зола
Глаза нем ела
Птичка пела.
1910 год.
* * *
В своей коморке нищий
Он столько золотомонет
Сухою кисленькою пищей
О нет
Пред ним ряды стропил
Он утопил
Свою утеху
Розовому смеху
Высоких изб
Из
б
ороды
Другой среды
В своей коморке нищий
Только годы
Счет ведет
Ведь нищий он
Богатый небосклон
Пречистый
Но щедронебосклон.
* * *
Без «Н»
Река – серолиловый мир
Где все, скука и ветер
Вода – это сала «губір»,
Надо в голове тер-
ять слишком
Подойти к одышкам
И прекословить угодам
Бичующим породам
Детей дающих миру.
Бери свою лиру
Округлых самок
Вы встречаете часто
Как скалистый замок
Ты ищешь в час то-
т когда стремишь в убежища.
* * *
Понимал или нет ты свои заботы
Пробегал или нет книги – годы
Был ты чтецом или книгой
Венцом иль веригой
Отчаяньем иль надеждой
Наготой иль одеждой
Президентом иль нищим
Голодом иль пищей
Кем я был
Когда выл
О своей кручине
Кончине?
1909
(В этих стихах китайские «рифмы»
противуположения)
* * *
Вопросы
К нему: Скажи когда-нибудь
Когда сгорала грудь
Был ты птичкой
Иль гончей тучей
Иль дребезжащей бричкой
Иль тению летучей?..
К ней: Скажи когда нибудь!
Скорее! Не забудь
Была ли радостью вплетенною
власы
Жестокой младостью —
Терзающей часы
Ведь эти будни
Эти празд – ники
Тем безрассудней
Безобразники
Жизнь – сок,
Тени сосок
В унисон —
Их звон
(Опубликовано в журнале «Color and Rhyme, № 60, 1965-1966).
* * *
Мертвое небо
(написано в 11 часов вечера в Чернянке, Тавр. губ. в 1909 году в июле).
Небо труп не больше
Звезды черви пьяные туманом
Усмиряю боль
Шелестом обманом
Небо смрадный труп
Для (внимательных) миопов
Лижущих отвратный (близкий) круп
Жадною (ухваткой) эфиопов.
Звезды черви — (гнойная живая) сыпь
Я охвачен вязью вервий
Крика выпь
Люди звери
Правда звук
Затворяйте же часы предверий
Зовы рук
Паук.
(Опубликовано под таким же названием (а также Ор. 60) в сборнике «Дохлая луна» (1913), данный вариант незначительно изменен Д.Д. Бурлюком – прим. составителя).
* * *
Всегда желательны твои утехи
Вечерняя звезда
Мы ускоряем без помехи
Шаги всегда
Нас ждет очаг
Нас ждет покой
Товарищ враг
Один другой
Мы призываем непреклонно
Забвенье стыд
Что сердцу – тягостная тонна
Упрек обид
Блуждайте мраком
Овив зрачки
Горящим знаком
Блеск – очки
И лучезарность
Придет награда
Благодарность
Отрада
Помада
* * *
Пейзаж гуманус
Угрюмозлой
Черна золой
Провалов
У привалов
дожидал
Последней бури вал
бежал
качался лес
Огромный вес
Лучей
Среди ветвей
Знаком
Как черный ком
Как крови сгусток
Был густ
Около
Терновник.
* * *
Верьте верьте обещаньям
Пробегающих долин
Трав приветливым названьям
Красок звучных властелин
Положись на предсказанья
Соплетений паутин
Что включают начертанья
К нас стремящихся годин.
Ветерок шумит листвою
На осине – бубенец
Ночью он кричит совою,
Днем – резвящийся скворец.
* * *
Стремись 2 к предельной цели
Пусть это – море, камень глаз
Не для тебя лукавят мели
Ты – первый изо всех пролаз.
Ты возлюбивший мрак и щели
Постигший зевы – паруса
Хлопочешь буйности похмелий
И распускаешь волоса
Отдавшись прыгающей пляске
Под звон зеленых бубенцов
В пылящей мечешься коляске
И обгоняешь всех гонцов.
Скачи 2 и до предела
Не долетев не уступай
Мы в жизни вечно ищем дело,
В котором был бы полный пай.
(цифра 2 в этом стихотворении означает повтор слова – прим. составителя).
* * *
Луна рождается
Средь мутных облаков
Душа освобождается
От буквенных оков
Вокруг – пора полночная
День – путник отошел
И ласковость порочная
Нисходит тихий дол.
Ни радости, ни горести.
Одно цветет: «желать».
Но ты в зажиме совести
Стремишься прочь, как тать.
* * *
В замочной скважине
горы
Блистает тонкий ключ
Смотри
Как листья напомажены
Под блеском туч
Я руки ключ возьму
В счастливый час
И отопру
Загадку горных масс
В горах так много
зал пустых
Где сотни лет
Как краткий миг.
* * *
Туча, как желтый вагон
Проносится мимо
Выхожу на выгон
Деревни родимой
Сибирский экспресс
Летит неудержимо
Орошает лес
Плодоносное вымя.
* * *
Каждый молод
молод молод
Животе чертовский голод
Так идите же за мной
За моей спиной
Я бросаю гордый клич
Этот краткий
спич:
Будем кушать –
камни
травы
Сладость горечь и отравы
Будем лопать
пустоту
Глубину и высоту
Птиц зверей чудовищ
рыб
Ветер глины соль и
Зыбь
Ибо
каждый молод молод
В животе чертовский голод
И все
что встретим на пути
Может в пищу нам идти.
Написано 1910 году
(Опубликовано под названием Ор. 75 (с эпиграфом И.А.Р. – из Артюра Рембо) в сборнике «Дохлая луна» (1913), данный вариант незначительно изменен Д.Д. Бурлюком – прим. составителя).
* * *
У тебя – слишком
белые ноги
Цветы тяжелеют руках
Не влачи их грязи
по дороге
Надо жить в просветленных
веках.
У тебя синие синие взоры
И желанье на жгучих устах
Прекрати болтовню-разговоры
О заумной бесцели в словах.
Мы живем неизмеренной славой
И когда поскользнется один
Он сгорает, как дерево в лаве,
Когда ум его в холоде льдин.
Пресмыкаются жребием сыты
Но в груди золотится весна
И предвечно травы следопыты
Цветами овив ложесна.
* * *
Был темным вечер, буря выла
Тряслась бревенчатая дверь
Душа согбенная забыла
Что было прежде, что – теперь.
Меж змейных веток месяц
черный
Роняя угли, свет, лучи
Бежал, как каторжник проворно
Стучащий тачкою в ночи.
Склонясь над темною лучиной,
Припав рядам пестрящих строк,
Старик, блестя своей сединой,
Искал в сплетеньях скрытый рок.
Валилась ночь вокруг; как камень
Был свет луны, на блеск седин;
И брызгал вверх из масла пламень
У брега мозговых глубин.
* * *
Рыдай, стенай над жизнею
непрочной
Пока в артериях живящий дни
огонь
Иди своей дорогой
непорочной
Приемля запахи и отрицая
вонь.
Ведут тебя приманивая
тропы
К заре побед, к триумфу
слав
Не для тебя загадки злые
гроба
И визг клеветников орав.
* * *
Огней усопших звонкое
кладбище
Кто мне поможет
выпить синеву
И облака считать
изысканною пищей
И сочинять стихи – во сне
и наяву.
* * *
Как пилигрим ненапоенный,
В пустыне мчащийся стрелой
Темнеешь жутко удлиненный
Своей обратной высотой.
Пускай где пыльно сохнут травы
Безоблачно свиреп алмаз
Из глубины, в земли оправе
Глядишься, омертвевший глаз.
(колодец в степи)
* * *
Ты белой лодкой по лазури
Весля ветров закатно-суть
Походкою зовущих гурий
Где все подвижно, точно ртуть.
Не оттворив, не прекословя
Сокрыв прельстительство пучин
Ты не коснулся изголовья
И сил намеренных мужчин.
Заметный челн, прельстясь
утробой
Где не был назван властелин
Какою творческой хворобой
Был подтвержден врожденный
сплин.
Трехцветным знаменем
напуган,
Спокойно отвратив глаза,
Я похвалой считаю ругань
Ее не в силах отрицать.
* * *
Исчезнут облака
Увянут травы
И пыль дороги улетит
Слегка слегка
Одни отравы
Не нарушают аппетит.
Погонщик трав
Колосьев гребень
По вздохам лав
Высот молебен
Полеты мух
Укусы ветра
О ветр пастух –
Слуга Деметры.
* * *
Не наклоняйся к
длинным нитям
Не надо верить чистоте
Лучезарности наитьям
Лучше высоте…
* * *
Огонь маяк
далекий порт
Лес корабельных мачт
Кумач
Ты бросил воздух дымный
Запах полынный
Над бирюзою, под кормой
Овеян сединой
Море плещет, флаг
трепещет
Хриплый возглас
моряков
Ты закован
Очарован…
Роем падших облаков.
* * *
Звените тяжкими цепями,
Бросая груз далеких стран
Охвачен хватно пристанями
Судов пахучих караван
Коричневой спиной матросы
В сетчатку впутались снастей
Где облака тиранят тросы
Где на борту не ждут гостей
Меж малахитовых огней.
Вот здесь в тюках пахучая
корица
Орловец с палкою обходит
их
Вот: пробка, финики, лесов заморских птица
Все чем нагружен черный
бриг.
* * *
Поля качают копья злаков,
Не задевая шлейф бегущей тени.
А там вверху: горячих капли
лаков
И туч воздушные ступени.
* * *
Сражался ты вчера под
Марафоном,
А ныне здесь влачишь свои бразды.
Ты нагружен, как вол, труда законом,
Но надо только год, чтоб смыть твои
следы.
Огонь горит вверху средь синей
глубины;
Вот белых облаков бегут, лукавя,
хоры
И старых пахарей виются
седины…
И неба сини безмятежно взоры.
* * *
Лазурь, 2 твои открыты
поры
О длань влекущая прямые
струй огня
Те облака, где вьются
косогоры
Земли поверхность
леденя.
Под синей этой умудренной
плетью
Растите злаки, зелень острия.
Ничтожный прах
забав,
Игра столетью
Жемчужина ристалищ
Жизнь твоя.
* * *
Коровы пасутся в зелени верб
Луна – небесный герб
Коромысло звезд
Повисло
Приезд
далеких всадников
луночках долин
Один?
Да.
* * *
Разложившиеся трубы
Развитые волоса
В небо впившиеся зубы
Небольшие голоса
Исчезали перекрестки
Шел тумбобульвар
Позвоночники отростки
Кипел смоловый вар.
Знали ли ведал
В землю укрытые
Долгими бедами
И неумытые…
* * *
Небо сегодня – затертая тряпка
Гноем залиты глаза
Прямы мачты корабля
Что прекрасен, валы шевеля.
Пушистой спиной
Не тот, не иной
Мордобой
Высотой
Постой
Куда всегда торопишься
Прилежно?
* * *
Видишь вот Каменского Василия
землянка
Встань чудесный старикашка
Небо в зорьке, точно рамка,
Лепестки уста кусты
Лилеи вздохи
Все мужья – не плохи
Все гордятся чтить прибыток
сил
Гласом радости и укоризны
вил
Приходи на путанный плетень
Наступает вол-день
Посиди со мной пол дня
Пожалей меня
Ты – обжора, ты – сегодня:
Только сука,
Ровно сводня.
* * *
Николаю, любимому брату
Навозный жук, мой брат
Навозный жук – на небесах
балкона
Окрывшись золотистой пеной
слов
Глядишь душевного кокона
На котелки градских ослов
Не ковыряй лазурь своим лукавым
пальцем
Разумный брат, о схимник, о
поэт
Искусный ткач, прильнувший
к строгим пяльцам
Средь града из камней Соплоченных теней
Под зонтиком, над улицей
Херсона
Прияв плевки всех тротуарных
плит
Ты – у брегов заветных Рубикона
Уверенный поэзии гоплит.
* * *
Перерваны былых поэтов струны
Исклеваны былых красот глаза
День настоящий заревел в бурунах
И рвутся барок паруса.
По ветру – кудри русые
матросов
Неловкий взмах и сломано весло
Мы – стаею оседланы
вопросов
В которых прежних
будней зло.
* * *
Рожениц тягостны упорные
потуги
Ты, кучер, правящий годин
грядущих днем
Над ними радуга дарит свои
услуги
Взмахнув кнутом.
Текут случайные трезвонные
утехи
Под грохот колеса, под
пудру колеи
Прочь прочь с пути
задержки и помехи
Фа, соль, ре, си.
(все эти стихи написаны в день рождения (канун) Додика).
* * *
Соседних двух долин
Гремучие ключи
Туч перелин
Мечи
*
Туча молнией овита
Город смяла под себя
И железные копыта
Кажет точная судьба
**
о… о… о… о.. о.. а… а… а.. а….
а… ох… о… ой.. о.. о.. ой… ох…
ао…… о….
ох….. мг.. оч…. ог.. мч… кг…
ох… о…. ох….. ооо… ой… о….
мг…. ой…..
20.VIII. 1913.
Вечер. Херсон.
* * *
Люди только сытом поле
волки в плачущих домах
Маяков играют роли
Гордость их в зубах.
Маяковский над канавой,
Глаз грузинских чернота,
Овладел послушной славой
Речь его, как мед, густа.
1913 год.
* * *
Жиразоль – гелиотроп
Попочка, попой ка!
(опубликовано в сборнике «1/2 века», 1932 год)
* * *
Городской винегрет
Солнце катится выси,
Задевая небоскребы
На острог кричит: куси
Оскверни крыльцо утробы.
Череп лопнул – вытек клей..
Да, порядочна прореха
Ты разбойник, ты злодей
Разорвавшийся от смеха…
* * *
Вдали война, а здесь беспечность…
Вверху клубяся мчатся тучи
Гонимы ветром быстротечным
На этот дикий край бирючий.
Нам о войне кричат газеты
Недели на 2 опоздав
Приносят мировые бреды
О попираньи светлых прав.
Весь мир багрится жаркой кровью
Разгулом издевательств пьян,
А здесь питаются морковью
И взятых ждут односельчан.
* * *
Ты патриот – всегда неправ
Ты любишь кровь и острый нож
Ты в разговорах очень прав
И логика твоя – рогожа.
Ты патриот – навек не прав
Война – не дело мудрецов
Людей там косят точно трав
В лугах созревших для косцов.
* * *
Ближе ближе гром весенний
Непогоды позади
Голос ближе песнопений
Око светлое гряди
Растворяйте скуки зимней
Паутин тоски приют
Мир под солнцем грянет дивней
Лики юности цветут
Лоно все дарит свое
Руки к счастью протяни
И блаженство обовьет
Членом станешь их семьи.
* * *
1915.VIII.13
Иглино, Сам. Злат.
Жел. дороги.
На рубеже «культуры» и
пустыни
Какие раскрывать замки
Башкиры низкорослые татаре
с смуглой кожей
Кумыс и даль степей доступна
оку
Холмы поля леса овраги
реки
Железный мост серьезно гнущий
спину
Где дребезжат покорные вагоны
За паровозом вслед послушною рысцой
Пастух так гонит свое стадо
На богомолье так бредут старушки
За стариком бывалым и живым.
* * *
Считать гроши, когда полезней – думы;
Считать друзей, когда полезней – книги.
* * *
МАЯКОВСКОМУ
Грядущего не знаем мы
Куда нас час безвестный кинет
И никого стрела не минет
Шаги судьбы – неугадаемы.
Глядя на дом, где мы живем
Поток смотрясь перед купаньем
Себе мы непрестанно лжем
Утехой ценности сознанья.
Везде – коварная ловушка
Везде измена и препон
Зеленый луг, огонь, пастушка
Успех победа звон и стон.
(Опубликовано в журнале «Color and Rhyme»,
№ 60, 1965–1966).