Опубликовано в журнале Зеркало, номер 50, 2017
ПОСЛЕДНИЕ ЛЮДИ МОДЕРНА
* * *
Я видел
мастурбирующих стариков в клубах расцвеченного пара
тянущихся друг к другу через слизистые занавеси на
порнографической вечеринке
Я видел как ухоженные тридцатилетние женщины извивались в
потоках сквирта и на сцене разворачивался пенный
анальный секс
И качались флаги
над всеми что были там в темную ночь в столетие
революции когда в небе горела большая больная звезда
И звучало шма Исроэль в странных окутанных
молнией нишах
И герои моих
стихов совокуплялись с молодыми поэтами, истекая
выдыхая выталкивая из себя колонии микробов из которых мы все состоим, что
делают нас людьми –
Преподаватели
университетов и сотрудники издательств, амбициозные
философы и современные художники, печальные ортодоксы и умудренные марксисты
превращались в двигающиеся пост-тела, в разрезающие дисплеи помехи, в
мелкую рябь на светлой волне пронзающей нас струны, в темную иглу сшивающую
петли нашего
мозга
И свечение в
темных комнатах слипалось в пучки белой рассыпчатой пены
И герои моих
стихов жизни моей пели тебе пусть единственный раз голосом света слепящего в
темном ущелье лофта
И струились по
желобам кровотоков, по разрывам дыханий в сложную ночь
рассыпаясь светясь изгибаясь в воздухе каменного февраля
наши молекулы,
истолченные в дымку и пелену, через створки сердец проникая,
превращенные в электричество рассеянный свет огонь
* * *
Айги
1
Впусти меня в
текущий над яузой воздух
с поверхности соскобленный горящих озер
в его душные комнаты где поставлены на ребро
темные ангелы
совокуплений
где ржавчина
пенится по запястьям
и расщепляешься
ты на воду травму и соль
Мы следим за
тобой в социальных сетях
ангелы говорят мы обновляем коллекции
прикосновений,
мы запускаем машину тревоги
у труб
ограждающих рыночный лес где тепло
утиной запруды и
наше гнездо – если же ты
сойдешь с ума как сходят другие поэты,
то запустят
бульвары свои циркулярные пилы
и ангелы
прикосновений соскобленными
голосами скажут
тебе привет
Привет всем вам
зависающим в барах
на квартирных
собраниях поедателей
утопической тишины где в ветвях проводов
спят
криминальные боги, черные, больше-
головые свалявшиеся как щенки –
привет тебе
переходящему через дорогу
вирусному
скоплению запахов, любви,
облаков и над
заправками восходящей
звезде
международных рейсов
И воздух на
самом краю шоссе
поворачивается в
нашу сторону
выдавливает
ангелов из почвенных пор,
сочится
нижегородским туманом
из-под
разлетающихся холмов и дружба
о которой мы говорили, о которой читали
у философов
прославлявших джихад
близка и как
никогда невозможна
2
последняя
родственница большого поэта
сидит у дверей –
мы фотографируем ее
сквозь тусклые
стекла, наташа
спрашивает:
уверены ли вы что можно
без разрешения,
мы говорим да,
но я быстро
стираю фото чтобы потом
увидеть ее на
обложке большого тома
плотного как оседающая земля,
теплого как автострада и вся почва
выталкивающая наши шаги туда
в чувашский лес где спутанный ветер
нам приносящий
желудочный грипп
словно в москве на танцполе мы стоим
по углам, и
когда я сойду с ума как сходят
другие поэты я
буду помнить только о том
как память
сочится любовью, токсической
дремой вращающей
ветряки поднимающей
почву, разрывающей опадающие холмы –
там загорается
вспышками фар южный
ислам и крупицы
сотовых волн над рекой
выстраиваются в
новый народ – он горит
за стеклами
автомобилей, внизу у воды
застывает возвращаясь с нашим поэтом
к самым краям государства где созревает
робкое новое
время и где начнется война
* * *
Мы производим
снег на заводах
снега где в разломах льда позвонок
к позвонку
составляются каркасы
снега и
подрагивая, шелестя
движутся по
конвейерам снега
в пазухи мвд, мида, кремля – это
сверкающий мир,
нам подчиненный:
почти расколотый ветром, высоким
свечением
полицейских машин,
расплавленный теплой уже рекой
И в нем есть
стихи прорезающие
наши тела,
поглощающие воздух
выталкиваемый когда мы касаемся
друг друга, в
нем есть что-то еще
когда
раскрывается свет навстречу
обжигая края
зрачков теплотой
абьюза: я так верил снегу, этим
фабрикам снега и
тому как ты
сворачивал его в
поверхности
скомканных
контурных карт
Вечером накануне
нашей победы
все заводы снега
темнеют,
выключается свет
в гулких залах
и тела снега
сбрасывают
в проруби
оживляя бурлящую воду
и молодые
утопленники на истре
снова взяты живыми в наш круг
распространяющийся от горизонта
до горизонта
аналоговой белизной
над цифровыми
полями
* * *
подвела так часто бывает тяга
к запаху
проскользнувшему
водорослей
протянувшихся
под обтянутым
пеплом мостом
и в сожженной
траве потерялись
просыпались эти
частицы
шершавые – не собрать не связать
оседающим
берегам
так и запах тот
растворился
но живут и в
протоках дымятся
проходящему
приоткрываясь
искрами в мерной
листве
где ворота воды
опрокинуты
в окаменевшие
шлюзы
и стеклянная
кладка речного
вокзала
поднимается из песка
там стоят поэты
над гладкими
берегами и
доносится шорох
разворачивающегося
шоссе –
о чем говорят
они в полутьме реки?
о поднимающихся
цветах удушающих
травах о великой цисгендерной
любви нет об охватывающей их
тоске о расщепленных капитализмом
сердцах о влажном дыханьи метро
спутанных им волосах обо всем
что трется о
майский воздух что
оседает на коже
и разрывается пылью
над страшным
третьим кольцом –
я буду с ними
праздновать это
время в цветении
канонад в буйном
распаде вещей где дрожат на ветру
красные флаги где мы движемся
в робкой толпе и
над нами горит
как в девяностых
листву выжигая
последнее солнце
москвы
приморский дневник
1
я видел как они проходили как несли инструменты как
раскрывалось над ними небо, как лязгали двери и горы с удивлением раскрывались,
как люди входили в стеклянные павильоны и выходили, как странные вёсла украшали
стены марсианские артефакты, как голова путешественника раскалывалась в клешнях
скорпиона
мы шли по
глинистой почве, опирались на скользкие камни что рассыпались под нами так же
как солнце взрывалось от прилипшей травы к рукавам, застывало в песчаных
лощинах, стирало глаза, языки, отпечатки его коленей на глине, робкие руки арабов на земле измыленной болью холмов – мы стояли на этих
холмах: изнывали лощины, сочились листья деревьев так что даже птицы молчали
над мостами, над их ненадежной землей
и всё что нас
обступало было в дрожащем огне: военные базы, пустые заводы, гниющие склады,
железнодорожная ветка вдоль берега моря, что разветвляясь
удерживала материк когда ветер сквозил вдоль него, нас огибая, высветляя ниши
утесов на морях истощения, в складчатых скалах, в оседающей тихо земле – и
подводные лодки буравили темно-синий пар горизонта и военные корабли, облака
разгоняя, нам сообщали: океан это вовсе не то
2
снегопад
насекомых я насчитал их
15 видов – белые
с черной шляпкой
антеннами глаз, бахромою ног и другие странные алиены
словно друзья
что вышли на десять минут и забыли вернуться
сплющенные давлением, сдавленные в кристалл
иглистые трáвы что устилают берег –
рыжий песок
можжевельника осыпающийся на скалы
ваши дети с ними
со всеми столкнутся в жирных складках земли в
перформативном сне на дискотеке в санатории
южнобережном
я сидел у травы
на дороге
и в трещинах
жаркий мазут поднимался грохоча закипая под
русское техно под собачий лай
и над стоянками тавров войлок тумана
в такт с листвою качался и время билось
красными вспышками
светом зарниц
фосфорическим отсветом ялтинского кинотеатра
и они взбираются
по растресканным лестницам
бражники
богомолы совки и пауки
они приветствуют
нас когда мы несемся в порывистом ветре над
бухтами и
дворцами
когда мы плывем
вдоль берега и прибрежные камни вращаются в
наших трахеях
и думаем – океан
это вовсе не то, но насыщенный мрак самолетов
и звуки ночной
тревоги
и всё что нас
движет вперед о чем мы забыли в школьных дворах
поднимаясь из
пыли и черной последней земли
* * *
Что беспокоит
меня расслаивающимися вечерами –
как в теплой
груде земли ворочается свет прорываясь вспышками
влажной ночи, как
растворяет
плеск нитевидный
близкой реки заходящее пыльное солнце
как раскрываются
черные щели кондиционеров и в дымке контагиозной
засыпают бездомные
под влагой фонтанов,
мерно качающей их, выпивающей соты
нашего редкого
секса, и в порах речных почва восстаний дышит еще теплом
и поют о смерти
в ранних восьмидесятых те кто всё еще живы
в переулке где однажды ограбили нас
и вместе с лодками подпрыгивающими на порогах несутся наши пип-шоу,
наши horse parties, все
мечты поколения миллениалов
сквозь створки
прикрытых глаз
мосты
разматываются над дорогой как оси ветров проникающих в запахнутые пальто
и я вижу вас
поднимающихся на холмы, следующих по затененной лощине
как выступает
пот на ваших светящихся лицах
вы последние
люди модерна с бионическими включениями вместо мышц, с новейшей пластикой кожи,
почти превращенные в тактометрические машины
и когда один из
вас в такт шагам произносит стихи
другой повторяет за ним: мéнин
аэ́йде теá