Опубликовано в журнале Зеркало, номер 49, 2017
* * *
Ни от
кого не услышишь,
что
выбрал неверный путь,
если,
хотя бы разочек,
об кого
иль обо что-нибудь..:
об
ступеньку,
об
порог,
об
дощечку,
об
курок,
об
дорогу,
об
лужу,
об
овраг,
об
стужу,
об
козью морду,
об
скабрезный крах,
об
кулачок напраслины,
об
Город Трах,
об
личинку,
об
перчинку,
об
Пушкина, об Гоголя,
об мертвечинку.
* * *
Возле
входа в театр «Вампука»,
актер
Пётр Узлов,
сидел
на корточках, мрачный, как Демон,
и
распугивал козлов.
Ветхие
строения
окружали
Петра,
помойка,
бюст Пушкина,
четыре
«битла» и ветра.
Вдруг
появилась,
собой
хороша,
и
взмолилась: «Покажи мне спектакль!
Спектакля
просит душа!»
Наш
Пётр ничего
не
смыслил в любовных пенках,
но, тем
не менее, обнял девицу
и
вместе с ней в театральных застенках
растворился.
ХЭй-ла-лА!
Да!Да!Да!Да!
ХЭй-ла-лА!
Пока
шёл узловский спектакль,
кто-то,
счастливый, как подкова,
успел
прогорланить все
песни
Гребенщикова,
из чего
можно сделать вывод,
что
спектакль длился где-то дня два.
Вот
ведь, Пётр Узлов!
Вот
ведь, Сорви-Голова!
Уличной
пошлости
редкий
тын!
Ленинградского
андеграунда
нерадивый
сын!
Не
ожидали мы
от него
такого вот трюка!
Но
добрая волшебница
из
театра «Вампука»
ни о
чём не узнала!
ХЭй-ла-лА!
Никто
ни о чём не узнал!
Хэй-ла-лА!
* * *
…А ему
продолжительный смех не помог
и даже
собачьей шерсти клок.
Не
помогли враги, обновки,
гранаты
и мышеловки.
Пыталась
ли выручить Магия Места –
никому
не известно.
Бомж
Алексей – временнАя завеса
между
идущими лесом
и
предтечей рутины всей
или
молитвой. Бомж Алексей
без
жестких заплат – дурной человеческий глаз,
бескомпромиссный
вальсок через раз,
жёваный
дверной глазок
и
проклятье через часок.