Опубликовано в журнале Зеркало, номер 27, 2006
* * *
Я памятник себе пригрезил – крест у Беломорья.
Стоит он маяком для вольных кораблей.
Один в арктическом безмолвии,
В далеких скрипах журавлей.
И нет к нему путей через валуны и волны.
И не причалит челн к скоплению камней.
Но тень креста – ростральная колонна –
Зовет в простор без страха и сомнений.
<начало 90-х>
* * *
Что вспомним-вспомянем, когда перебесимся.
Поставим котомки, от странствий устав.
Я стар – я заслал стрелы птиц в поднебесье,
Их трубный призыв у московских застав.
Трамваи звенят: берегись, ротозеи!
Глазеют – без пользы на ухо свистеть.
А вровень со стаей над городом реет,
Качается змей на мочальном хвосте.
Взмывает и падает воздухоплаватель –
Блаженствует ветреник и вертопрах.
Он словно свободен и счастлив взаправду,
Но сникнет – повесится на проводах.
Печальная мысль – окаянный разбойник,
В ночи поджидающий поздних гуляк.
Изыди! И так сердцу тяжко и больно.
Лети из былого на мелких рублях.
Дай вспомнить веселые каменоломни,
Отбитые пятки счастливых дождей.
И нежные сны нашей юности вспомнить.
Опомниться дай от твоих наваждений.
Пусть рельсы опять голосят свои песни
На самых далеких изгибах путей.
Пусть реки проснутся от плеска колесников.
Я к ним убегу из любой богадельни.
Ужель доживать буду в крохотном скверике,
Движение века ловить из газет?
Я стар – я застал ледоход на Москве-реке –
Разбег моей жизни до старости лет.
Шли льдины, ведомы незримою силой,
И, скорость утроив, врезались в мосты.
Взбирались на гребни, сбивали перила, –
В покойное русло весну не вместить.
Но сколько руин половодье оставило.
И сколько размыло кисель-берегов.
Я стар – я застал выступление Сталина
По репродуктору марки “Рекорд”.
Шуршал черный диск над моей этажеркой –
Винт громкости заскрежетал – отказал.
Остались озноб, вой тревоги, прожекторы,
Предчувствием горя набитый вокзал.
Свидания с прошлым обидно рискованны:
Кусается совесть, досада казнит.
За все, что загублено и разворовано
На празднике жизни, в блаженные дни.
<начало 90-х>