Опубликовано в журнале Зеркало, номер 17, 2001
Мое головокружение приснилось мне в виде арабского подростка, бросающего камни. Я обернулся и сказал ему: “Прекращай интифаду! Мне нечего для тебя освобождать!” Он захныкал в ответ: “Да рази ж я националист? Какой же я националист?”
Диалог, услышанный во франкоязычной семье (на Песах), который я привожу только ради последней фразы. С дедом семейства я разговорился о его эльзасских корнях и парижском идиш. Дедушка поведал мне, как покупал мебель у краснодеревщика, участвуя при этом в ее сборке. На вопрос мастера, как сделать какую-то вещь, заказчик ответил на специфическом идиш, освоенном в Париже:
— Алц вет гайн (всё сойдет).
На что мастер откликнулся вопросом:
— И откуда в Польше вы родом?
— Из Страсбурга, — отвечал дед, — я йеке.
— Рассказывайте! — умехнулся краснодеревщик. — Где это видано, чтобы йеке стоял на коленях с отверткой в руке?
И тут мой собеседник произнес фразу, ради которой, повторяю, я затеял этот рассказ:
— Tous les חס ושלום sont possibles.
Nel mezzo del camin di nostra vita
Проснулся у разбитого корыта. (Ч.)
Первый раз — и сразу в газ. (Рита)
Может быть, добро — это зло, о котором не знают всю правду?
Советский Союз 1937 года как модель мироздания. Давно пора понять, что человек страдает ни за что.
Последовательный атеизм, додуманный и прочувствованный до конца, может превратиться в суровую, аскетическую дисциплину духа, открывающую бездонные мистические глубины. Размышление о своей конечности во времени (до рождения, после смерти…) ведет не к ощущению собственного ничтожества и несущественности, а, наоборот, к осознанию фальши “их” времени — насквозь репрессивного времени историков и бухгалтеров. Время имеет начало — мое рождение и конец — мою смерть. После моей смерти для меня нет ничего. Что-то будет для других, но это высказывание для меня бессмысленно, так как и других для меня не будет. Отсюда вытекает также, что нет бытия вообще — что-то может быть лишь для кого-то.
“Лучше сковородки, чем небытие”. Видимо, немало религиозных обращений нашего времени может быть объяснено этим тезисом персонажа Синявского. С другой стороны, буддисты, воинствующие атеисты, самоубийцы жаждут именно небытия. Даже здесь не существует, Постум, правил…
Когда я говорю “меня когда-то не было”, смысл этого высказывания вполне ясен: есть времена, о которых у меня не сохранилось воспоминаний. Что же значит “меня когда-нибудь не будет”? Любое будущее рано или поздно становится настоящим. Но как я могу констатировать, что меня нет, если меня нет?
Иными словами, смерть есть мое небудущее.
Если появится позитивное знание о бессмертии, можно будет послать подальше все религиозные традиции.
“Наука подтверждает Тору”. Господа религиозные проповедники играют с огнем: если наука подтвердит Тору, Тора станет не нужна.
Для меня попытка принятия какой-либо традиционной религии — как попытка утолить голод строительным мусором.
Если рядом со словом девица расположились слова дева и дива, то рядом со словом певица должны быть пева и пива. Например: “Сижу в баре, пью пиво и слушаю пиву”.
На что Рита: “А на самом деле — просто певка”.
(Вот Алла Пугачева — типичнейшая певка!)
Угнетатель не обязательно происходит из революционеров. Иногда угнетают и именем традиции.
(Эпштейн — Достоевский; парафраза моя.)
Задача. Покидая райский сад, Адам и Ева взяли с собой 20 кг яблок, 15 кг груш, 10 кг слив, 8 кг винограда и еще 5 кг некоторого плода. О каком плоде идет речь, если он упоминался в ответе стража-херувима Адаму и Еве, попросившимся обратно в райский сад?
Ответ. О фигах. “Фиг я вас впущу!” — сказал стражник.
Реальность — нереальна. Нормальность — ненормальна.
Истина — aletheia, “несокрытая”. Бездонная открытая рана в бытии, с которой содрали корку.
Провал в Истину — падение вверх (тормашками).
Мы живем в платоновской пещере, в которую провели электричество, и от внешнего мира не осталось ровным счетом ничего (если раньше были хоть какие-то тени…).
Я читал в Хайфском университете курс “Женщины в Библии”. Обсуждался стих “И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божьему сотворил его, мужчиной и женщиной сотворил их” (Бытие, 1: 27). Толкование самой глупой и невежественной студентки в группе: мужчиной и женщиной сотворил их, но по образу Божьему сотворил только его.
Случай в русскоязычной группе (преимущественно пенсионеры), где я читал аналогичный курс. Разбирали мнение Радака по поводу сотворения Евы из ребра Адама. Женщина является как бы частью тела мужчины — считал Радак — следовательно, мужчина может приказывать ей, как человек приказывает частям своего тела. Нет проблемы, например, в том, чтобы пошевелить рукой или ногой…
“Ну, ребром не очень-то пошевелишь”, — заметил один из слушателей.
Советским пенсионерам не нужно объяснять, что такое зороастризм. Израильским студентам объяснять это приходится, а также кто такой Прометей, кто такой Ромул и чем экзотика отличается от эстетики.
Зато как одеты! И какой уверенный взгляд!
На последней лекции я объяснял одной милой студентке, что такое фаллос.
К преуспевшему в жизни более тебя относись не парадигматически, но синтагматически. Не завидуй и не сравнивай с собой, но подумай, чем он тебе может быть полезен.
Фердинанд де Прутков
Меня не спросят, почему я не был Авраамом. Скорее всего меня вообще ни о чем не спросят. Спрошу я себя сам, когда стану постарше. Впрочем, спрашиваю уже сейчас. И даю вполне убедительные ответы.
Тошнота отличается от головокружения, как паранойя от шизофрении. Во время тошноты система пытается извергнуть что-то из себя, во время головокружения — сама разваливается.
Тождества — лишь оборотная сторона различий. Отсюда следует, что тождества — от Демиурга-Иалдаваофа, от бездарного и безблагодатного “мира в законе”.
Еще Гурджиев и Успенский учили, что враг человека — его идентификации.
Есть во мне что-то, мешающее идентифицироваться, и это что-то и есть “я” (Деррида, по памяти).
Обратите внимание на кавычки. Как мы дошли до жизни такой, что говорим о “я” (о себе?) в третьем лице? Ср. “здесь я лежит” (Лимонов).
Что было бы, если бы в христианстве победило гностическое течение? Всё то же самое, только соседку звали бы Плеромой Маркионовной, и своего мужа-пьяницу она бы величала демиурговым отродьем и архонтом бесстыжим.
Я начинаю сомневаться в гностической мифологии, когда у меня хорошее настроение. Когда я раздражен или огорчен, сомнений нет.
Иудаизм как фальсификация гностицизма. Я не такой не потому, что я — это я, а потому, что я еврей.
И еще иудаизм как коллективный солипсизм. Одиночество вдвоем, безысходные домостроевские потасовки между Единственным Богом и Единственным Народом (“бьет — значит любит”). Мне, солипсисту-одиночке, сие не слишком интересно, но когда на эту ногу наступают, я ощущаю, что она и моя тоже.
Собственно, речь идет о следующих корреляциях:
наш Бог совершенно особенный наш народ совершенно особенный
наш Бог выше всех наш народ выше всех
нашего Бога ни с кем нельзя путать нашему народу ни с кем нельзя путаться
других богов нет другие народы почему-то есть
Например, чему подобна еврейская избранность?
“Я, Васенька, знаю, что ты любишь только меня. Хоть ты бесстыжей Клавке и даришь брильянты, шлюху Катьку в шелка наряжаешь, а мне достаются одни зуботычины на почве ревности… Ну подумай, с кем я тебе могу изменять — сам же, чуть что, кричишь — кроме меня, мол, в округе мужиков нет!.. Ладно, ладно, знаю, что сама виновата, дура несчастная. И Катьку с Клавкой ты держишь только, чтобы меня наказать. Как видят меня на улице, шипеть начинают, плеваться… Понимают ведь, что они со своей красотой и шелками — никто, а эта замухрышка — твоя единственная законная. Ну, ничего — придет время, когда я научусь тебе угождать, прогонишь ты и Клавку, и Катьку, и Надьку, и кто у тебя там еще есть, и заживем мы с тобой, Васенька, душа в душу…”
А вы говорите — расовое превосходство!
Почему Всевышний никогда не разорвет союз с Израилем? Махараль из Праги дает следующий ответ: дарование Торы было актом насилия, а с изнасилованной разводиться по закону нельзя.
Семейная идиллия, правда?
Как дурень с Писаной Торой.
Дерево не может расти без корней, но дерево, для которого корни главное, называется пень.
Еврей отличается от русского еврея, как роман от романа в стихах. (Если принять, что христианство — чистая лирика…)
“Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит: так бывает со всяким, рожденным от Духа” (Ин 3: 8). Как будто речь идет о бродягах и артистах из песни Вертинского, а не о набожных христианах!
Новое определение еврейства: еврейство как форма интимности.
Мне приснилась моя невеста, которую звали Византия Пенькова (ласково — Визочка).
Новорусская цивилизация. Ее создал Шариков после того, как Преображенский скончался, Борменталя посадили, а дети Швондера уехали в Израиль.
Религиозный лозунг для сегодняшней России: “Господь — наша крыша”. В смысле — все под Ним ходим (и приносим жертвы за покровительство).
Израильское двустишие Риты:
Всякая работа — через кого-то,
Не через кого-то — черная работа.
Диссертация, защищенная на библейской кафедре в Шеффилде одним корейцем: “Израильское и Иудейское царства в свете объединения Кореи”. Постмодернистский маразм.
Постмодернистский базар маргиналов: радикальные феминистки из бывших проституток, приблатненные борцы за постколониальную свободу, политкорректные антисемиты, гордые сексменьшинства… А бедному Лужину и бедному Цинциннату едва ли не хуже, чем раньше.
Да сегодня того же Лужина школьный психолог, недолго думая, затолкал бы в заведение для умственно отсталых!
Новейший культ первобытности и “нормального” (бандитского) детства. Тошнотворные дети с высунутыми языками на рекламе YES. Популярнейший поисковый сервер под названием Yahoo (“йеху” из “Путешествий Гулливера”; с равным успехом можно было назвать его “Шариков”). Школьные тетрадки с надписью Bad Girl.
Бедный Руссо!
(О западной интеллигенции)
Глупый пингвин робко прячет
Тело жирное в утесах,
И кричит он из утесов:
“Пусть сильнее грянет буря!”
“…поверх моей четырехлетней головы, явно не понимающей и уже из-за этого запоминающей так, что потом уже ничем не выбьешь. (…) Разъяснять ребенку ничего не нужно, ребенка нужно — заклясть. И чем темнее слова заклятия — тем глубже они в ребенка врастают, тем непреложнее в нем действуют”.
(Марина Цветаева, “Мать и музыка”)
Цветаева как предшественница Берна и Лакана.
Как известно, детей часто производят на свет для решения чьих-то проблем — удержать мужчину, спасти отношения, заполнить пустоту… А вы спрашиваете о смысле жизни!
Монотеистические религии определяют смысл моей жизни как смысл для кого-то (для Бога). Право, нужно ли мне это?
Например, некто поймал меня, обратил в рабство и заставляет чистить туалеты. Для того, кто это сделал, моя жизнь имеет безусловный смысл. Какая только мне с того радость?
Даже если я стану никому не нужен и буду ночевать на улице, моя жизнь будет иметь смысл для социальных служб (нуждающихся в бомжах не меньше, чем бомжи в них).
И все же в “ненастоящем мире”, единственно нам доступном, невозможно что-то понять помимо категории смысла. В основе любого смысла — ощущение разрыва, оторванности, изгнания и одновременно стремление это изгнание преодолеть. Смысл этого мира — вне его; без Другого этот мир бессмыслен. Смысл недоступен, потому что доступный смысл неизбежно становится частью этого мира. “Ищи только то, что недостижимо” (“Свет на пути”).
Философии я не знаю. Раньше философские тексты нагоняли на меня тоску. С годами тоска перешла в физическую тошноту.
Философы, глотатели пустот! Сколь тошнотворна ваша умственная жвачка! О главном можно говорить лишь намеком и подмигиванием, а не ясной речью. До чего вы безвкусны, жеватели категорий!
Non cogito ergo sum (ср. Гаспаров, “Записи и выписки”) — идеальное резюме дальневосточной духовности (медитация, остановка потока мыслей…).
Мне приснился горный пейзаж за окном. Между горами и домом текла река. Пейзаж был прекрасный, но какой-то пугающий. Словно что-то должно произойти страшное. У меня появилась возможность настраивать вид — делать горы выше, ближе… На горизонте возникли красивые крестьянские дома. И все равно, чем красивее становились горы — тем тревожнее становилось на душе.