Опубликовано в журнале ВОЛГА-ХХI век, номер 3, 2008
“Старикам тут не место” (братья Коэн) – кровавая сказка. “Золотой компас” (Крис Вейтц) – философская сказка. “Звездная пыль” (Мэттью Воан) – волшебная сказка. “Суини Тодд” (Тим Бертон) – готическая сказка.
Старикам тут не место
Новый фильм братьев Коэн – экранизация романа малоизвестного у нас писателя Кормака Маккарти, взявшего названием строчку из модернистской поэмы Уильяма Батлера Йейтса. Фильм быстро стал любимцем критиков и едва ли не лидером в США по полученным наградам. На самом крупном “народном” сайте imdb.com он уже занял 53-е место в списке 250 самых-самых фильмов всех времен и народов. Впрочем, на этом сайте многие новинки быстро взлетают в первую сотню, но потом медленно “опадают”, уступая место прочно обосновавшейся в рейтингах киноклассике.
Зритель привык, что фильмы братьев Коэн удивляют. “Фарго”, “Большой Лебовски”, “Перекресток Миллера”, “Человек, которого не было”, “О где же ты, брат”, “Невыносимая жестокость”, – все эти ленты были популярны и у заядлых киноманов, и у так называемой массовой аудитории. Секрет успеха – в игре с киношными стереотипами, очень аккуратное их разрушение, постмодернистский пастиш, в котором зритель, вовлеченный в игру цитатами, поневоле становится “соучастником” творческого процесса.
Или, вернее, подельником. Поскольку канва большинства фильмов братьев Коэн криминальна. Новый фильм – не исключение. Что может быть банальнее чемодана с деньгами, за которым охотятся несколько человек? Хладнокровного убийцы, мудрого шерифа? Тем не менее, эти киношные штампы у Коэнов, несмотря на их затасканность, живут какой-то тайной жизнью, которая оживляет эти условные марионетки. И дело тут не в изощренной жестокости, с которой персонаж Хавьера Бардема расправляется со своими жертвами, и не в хитромудром герое Томми Ли Джонса, не в бытовом суперменстве главного героя, вьетнамского ветерана. Просто фильм оказывается совсем не о том, резко меняя ритм в последние минуты, так что зритель снова оказывается обманутым, как и почти все участники кровавого действа, только что разворачивавшегося перед ним на экране. Но – довольным, в отличие от большинства из них.
Вопрос в том, насколько долго братья Коэн смогут играть со зрителем, меняя по ходу своих фильмов и жанр, и правила игры, по которым они строятся.
Золотой компас
Название детской фэнтезийной трилогии Филиппа Пулмана впечатляет: “Темные начала”. Подзаголовок: “Детская книга для взрослых сердец”. Действительно, эти книги отличает от множества им подобных какое-то очень серьезное отношение к описываемым в них событиям, сколь сказочными бы они ни казались. Мрачный колорит, вневременной локус – то ли Средневековье, то ли викторианская эпоха – послушно воспроизведены в кинофильме. А страшные последние глубинные вопросы, на которых завязан сюжет: “крыша” организованной религии или опасное самостоятельное путешествие к запретным мирам, амбивалентность добра и зла, внешняя манифестация души и ее связь с половым взрослением – все эти моменты оказались практически не востребованы в эффектной экранизации.
Режиссер Крис Вейтц, экранизировавший первую часть трилогии, предпочел следование сюжету, нежели вживание в характеры персонажей, они вполне пунктирны и двумерны. Что вполне, впрочем, соответствует стилистике фильма – предпочтение экшена связному и вдумчивому рассказу. Монтаж предельно рваный, насколько это допустимо в детском фильме, но все равно создается впечатление, что мы смотрим какой-нибудь очередной боевик Тони Скотта.
Упор на зрелищность сыграл злую шутку с создателями “Золотого компаса”. Зрители, которые не читали книгу, почти ничего не поймут в фильме, настолько пунктирно в самом начале фильма, после титров, объясняются основные ударные моменты книги Пулмана. В книге, заметим, эти довольно сложные гностические построения вызревают исподволь и герои приходят к их пониманию буквально на своей шкуре (буквально – потому что манифестация души персонажей представлена животными, “деймонами” по книге, которые сопровождают героев и неотделимы от них).
Почему-то принято полагать, что дух времени адекватнее может быть выражен минималистскими средствами. В поэзии это миниатюры, верлибром преимущественно. В фильмах – рваный монтаж, мелькание крупных планов. Краткость – в ее динамическом формате – отнюдь не заменяет собой содержательность. Она противоположна афористичности, ибо емкость в ней отсутствует. Иначе она была бы просто невозможной – никакое сознание не выдержит напора компрессии, будь она явлена в так называемом клиповом мышлении. Нагрузка элементов нарезки минимальна, и именно это позволяет ей течь сквозь наше восприятие, почти его не затрагивая.
Но читатели Пулмана все же получили визуальный ряд, который теперь неизбежно будет сопровождать чтение этой замечательной книги. Николь Кидман в роли матери Лиры вполне адекватна, равно как и Дэниел Крейг в роли лорда Азриэла. Декорации Иордана и столичная роскошь – выше всяких похвал, равно как и путешествие на дирижабле, и северные просторы. Впечатляют и милые метаморфозы зверюшек (у детей “деймоны” еще не оформились и могут менять обличья), когда читаешь книгу, это как-то проскальзывает, но фильм наглядно демонстрирует весь спектр возможных превращений. Есть и забавные совпадения. Главный положительный медведь почему-то похож на Александра Валуева, а король цыган – на покойного питерского диссидента Вячеслава Петрова. Остается ждать продолжения, оно неизбежно по законам Голливуда.
Звездная пыль
Еще одна экранизация – прозы популярного автора Нила Геймана. Тоже фэнтези, вполне современное, несмотря на сугубо сказочный сюжет. Фильм, страшно сказать, получился едва ли не лучше, чем книга. Динамичное, подчас пунктирное повествование Геймана уравновешено новым сценарием, второстепенные сюжетные ходы развиты во вполне адекватные сюжетообразующие линии, прежде всего, сцена с воздушным кораблем, где блистает Роберт Де Ниро в роли пирата-джентльмена. Сцена канкана в женском нижнем белье – своего рода бенефис великого актера.
Еще один немаловажный момент в различии печатной и киноверсии. Я с неослабевающим интересом следил в фильме за судьбой деревенского парня, которого колдунья превратила в козла. В книге это вполне проходной персонаж, с которым автор вскоре безжалостно расправляется, несмотря на то, что читатель успел проникнуться к нему сочувствием. В сказках так не бывает, и сценарист с режиссером исправляют этот промах.
Не обошлось и без типичных для современного кинематографа миникапустников. Когда один из принцев вспоминает, что его отец, которого играет Питер О`Тул, в молодости часто ездил на верблюде, зритель не может не вспомнить фильм “Лоренс Аравийский” с тем же актером в главной роли.
И книга, и фильм – удивительная победа жанра, который, казалось, себя почти исчерпал. Режиссер Мэттью Воан снял сказку для кинозрителей любого возраста, тем самым значительно расширив возможную аудиторию. Для маленьких – традиционный сказочный набор – королевство, ведьмы, единороги, волшебные атрибуты. Для взрослых – притча об избранности, мифологема путешествия, не только в запредельную реальность, но и в глубины собственной души.
Суини Тодд
Тим Бертон – самый готический режиссер современности. Новый его фильм “Суини Тодд, демонический парикмахер с Флит Стрит” – готический мюзикл. Это шестой фильм Бертона с Джонни Деппом после таких лент, как “Эдвард – рукиножницы”, “Эд Вуд”, “Сонная лощина”, “Чарли и шоколадная фабрика” и “Труп невесты”. Уже можно говорить о творческом тандеме и Джонни Деппе как “самом готичном” актере.
Фильм – своего рода экранизация бродвейского мюзикла, основанного на городской легенде о маньяке-брадобрее, который мстил за поруганную любовь и безвинное тюремное заключение. Эта история несколько раз экранизировалась в 20е и 30е годы, был фильм и в начале 70х.
Но Бертон выбирает музыкальный вариант, и не случайно. Условность зрелища усугубляется его музыкальной составляющей, – потоки крови хлещут из перерезанных горл под вокальные номера, старый Лондон стилизован под графическое изображение, страсти роковые кипят в нем не подиккенсовски.
Фильм балансирует от ужастика к комедии, от триллера к мелодраме. Готический колорит лишь подчеркивает “невзаправдашность” происходящего, и чем сильней хлещет кровь, тем шире улыбается зритель. Слово “готично” сегодня превратилось в насмешливый эпитет, именно в этом качестве оно и подходит к фильму, потому что снимать всерьез в этой манере уже, наверное, трудновато.