Опубликовано в журнале ВОЛГА-ХХI век, номер 3, 2008
В настоящее время проживает в Кыштыме.
***
Андрею Санникову
Не с тьмою говоришь, а с этим за стеной –
Как рыбным позвонком, дощатою спиной.
Как урка назывной своей прекрасной речью –
Не тьмой, а говоришь, как будто изувечен.
Прости меня, страна, и будешь ты простима –
На тьму и пустоту – словарно нелюбима –
По черным поездам, с начинкою молочной,
Туда, где свет и снег. Ну и т. д. короче.
***
в электричке ехать
напрямую в свете
ни про что на свете
больше не в ответе
в электричке тертой
гул и переклички
мертвые вагоны
освещаю спичкой
никакой заботы
и с такого слова
ждут нас переходы
в ничего смешного
***
Из своей всеземельной могилы,
Как неслышимый тьмой диалект.
И неважно, что много испили –
Или долог, как ночь, человек.
Примеряя к себе все изнанки
Женевьев-де-Буа – Святогор
Привстает из ключа или ранки,
И вода вытекает из пор.
КАРАВАЙ
слишком много пространства – то есть страх заблужденья растёт
тянет руки в восьми измереньях и что-то там врёт:
повернёшься – петух
отвернёшься – и страх нарастёт
на твою медвежиную шкуру
и свой можжевеловый рот
***
Если по стрекозиному – так назову тебя веткой,
Если по земляному – так-то и стыть тебе плоскостью –
Где не оглянешься – страшно – белой залобной меткой,
А устоишь – и ладно – между накалом и злостью.
Охолонись в хитине, хитоном в картавой местности,
Небо встает за небом – как черт в куриной массовке –
И разгрызешь, как жизнь, свой леденец безвестности,
И полетят все тени от Данте с его винтовкой.
***
подземные не города но вроде –
две запятые – не глаза а слово
одно дано – в начале как и в коде
но входы все закрыты – с поднебесной
подъёмные не ангелы а люди –
две запятые свергнуты глаголом
забудь язык который нас не любит
я подожду тебя
молчанием
у входа.
***
километры дождей из запуганных гнезд
видишь смотрит тобой в тело страшное лужа
то и смог донести что не ведал донос
понимая что сам ты уже обнаружен
это сохнет декабрь и дожрав сугомачье
озирается чёрный Петрушкин без сдачи