Опубликовано в журнале ВОЛГА-ХХI век, номер 11, 2007
Два выдающихся кинорежиссера, Дэвид Линч и Дэвид Кроненберг представили свои новые ленты. Творческий путь этих авторов и контекст их фильмографий предполагает определенную вписанность новых работ в систему координат уже снятых лент, так всегда бывает с режиссерами первого плана. И еще чаще бывает так, что появление новой ленты заставляет переосмыслить весь корпус уже знакомых фильмов того или иного мастера, каковыми, без сомнения, являются и Линч, и Кроненберг.
Порок на экспорт
Фильм Дэвида Кроненберга в оригинале назывался “Восточные обещания”. Название, конечно, невыигрышное для нашего проката и невнятное, то ли дело “Порок на экспорт”, тем паче, что такового в фильме с избытком.
Кроненберг, кажется на первый взгляд, изменил своей основной стихии. Этот режиссер всегда был певцом мутаций в тех или иных их проявлениях. Мазохизм персонажей “Автокатастрофы” соотносился с телами машин, которые претерпевали многократные столкновения; в “Связанных замертво” речь шла о сиамских близнецах, в “Мадам Баттерфляй” – о страсти иностранца к восточной женщине, оказавшейся мужчиной; человек перевоплощался… в муху в одноименном фильме; телесность и автоматика взаимозаменялись в “Экзистенции”, а про экранизацию “Голого завтрака” Берроуза (в нашем прокате фильм назывался “Обед нагишом”) и говорить нечего – сплошные монстры, что внутри, что снаружи.
На фоне предыдущих фильмов “Порок на экспорт” кажется менее выдающимся и вполне реалистическим зрелищем, но лишь на первый взгляд. Беспроигрышная для западного кинематографа тема русской мафии подана на удивление жестко, без неизбежной в таких случаях “клюквы” и комических эффектов.
Вместо “Крестного отца” с его претензиями на семейную идиллию – довольно размеренный быт главного мафиози, хозяина ресторана и похождения его отмороженного сынка (Венсан Кассель). Одна из жертв “порока на экспорт” умирает, после нее остается ребенок и, что гораздо более важно – дневник, в котором есть имена, даты и суммы. Дневник попадает в руки врача, принимавшей роды, тоже русской по происхождению. Взаимодействие этого постороннего по отношению к мафиозной жизни человека и личного шофера мафиози и составляет главную пружину фильма. Картина постоянно делает своего рода реверансы перед зрителем, давая понять, что не претендует на роль “чего-то там этакого в искусстве”, а притворяется триллером. Но, помня о неизбежных мутациях, мы уже по-иному воспринимаем систему татуировок на теле героя, к которым добавляются новые в связи с изменением его статуса, и с пониманием относимся к неожиданному повороту сюжета, когда оказывается, что шофер работает на британскую полицию и может уже довольно свободно “рулить” не только событиями в мафиозной среде, но и менять главу клана на более приемлемую фигуру.
Вот только грядущего торжества справедливости как-то не видится при таком раскладе.
Этот сюжетный поворот отнюдь не что-то из ряда вон выходящее для жителей страны, “экспортирующей” в Британию порок, у нас такое сплошь и рядом.
Внутренняя империя
Про этот фильм писали, что это чересчур даже для Линча. Согласен, во всяком случае по его временным характеристикам, фильм отменно длинный.
Мне представляется, что это завершение его своеобразной трилогии, начатой “Шоссе в никуда” и продолженной “Малхолланд-драйвом”. Во всех этих лентах действуют герои, не равные себе, могущие менять имя, обличье, внутреннюю сущность, оказываться персонажами снов – как своих, так и чужих. Наконец, зритель не может быть до конца уверен, что разобрался во всех сюжетных хитросплетениях этих лент. Недаром существуют многочисленные сайты фанатов этих картин, которые выискивают все новые и новые трактовки происходящего на экране.
“Шоссе в никуда” – наиболее угрюмая и выморочная из этих трех лент. Тягостный бред, в котором сложно разобраться, но который так захватывает! “Малхолланд-драйв” – куда более облегченный вариант такой же запутанной истории. “Внутренняя империя”, кажется, предельно перегруженный шизофренией и паранойей фильм. Разбираться в нем как бы даже и не хочется, и сил нет, все равно, как ни ворочай эти глыбы, однозначной трактовки нет, и не будет.
С “Малхолланд-драйвом” его сближает “киношность” тематики. В прежнем фильме первую его часть можно было списать на наркотический сон героини, недаром она была так воздушна и китчева. Во “Внутренней империи” тоже речь идет о киноремесле, но вместо поиска героиней роли мы имеем дело со съемками римейка некоего фильма, который был приостановлен из-за смерти актеров. Дальше, естественно, уже трудно разобраться, где съемки, где реальность и что такое вообще реальность. Когда героиня в очередной раз не может понять, кто она и где находится, начинаешь думать о самопародировании.
Но фильм, несмотря на свою тягостность, все же цепляет. Таинственные персонажи, которые стоят по ту сторону происходящего и своими решениями определяют ход судеб героев (карлик в “Шоссе в никуда”, ковбой, продвигающий свою креатуру на главную роль в “Малхолланд-драйве”) здесь оказываются какими-то маловнятными криминальными славянами, вершащими свои темные дела, хитро связанные с жизнью и смертью главных персонажей картины.
Тема колдовства и магии, которой так подвержен Линч, реализована здесь без какой бы то ни было романтики и волшебного флера, все просто, буднично и от этого, наверное, еще более страшно.
Линч слишком интеллектуален, чтобы тщательно размотать все нити и поместить их в аккуратный клубок, например, психоаналитический. Но он слишком настойчив, из фильма в фильм продолжая твердить нам одно и то же на разный лад, как будто мы не усвоили уроки его ранних фильмов. Вот и получается, что самый необычный его фильм – на сегодняшний день – “Простая история”, лишенный фирменных линчевских примочек, действительно простой и безыскусный. Своего рода “минус-прием”. И соревноваться Линчу уже надо именно с этой своей лентой, а не вдаваться в уточнения и варианты утомительных и депрессивных мульти-вселенных.