Пер. Таймаса Тимержанова
Опубликовано в журнале ВОЛГА-ХХI век, номер 11, 2007
Владимир Каминер родился в Москве в 1967 г. Получил образование инженера звукозаписи театра и кино, затем изучал драматургию в Московском театральном институте. С 1990 г. вместе с женой и двумя детьми переехал в Берлин. Каминер регулярно публикует свои статьи в различных немецких газетах и журналах, ведет еженедельную передачу “Мир Владимира” на радио SFB4 MultiKulti, а также рубрику в утреннем журнале Второго германского телеканала. Его бестселлеры “Русская дискотека” и “Военная музыка” сделали его одним из наиболее популярных молодых авторов в Германии.
“ПУТЕШЕСТВИЕ В ТРУЛАЛА”
Перевод студента романо-германского отделения СГУ Таймаса Тимержанова
<…> Испорченный Сибирью
Каждая пивная рано или поздно перенимает все характерные черты и свойства своего владельца. Так случилось и с рестораном нашего нового знакомого Томаса, ставшим на него очень похожим. Томас и его друг, “зеленый” депутат бундестага, были родом из Штутгарта. Оба они не хотели жертвовать своими многолетними отношениями ради карьеры и профессии, и поэтому вместе перебрались в Берлин.
Ресторан Томаса привлекал посетителей высоким уровнем своей интернациональной кухни. По меньшей мере, двадцать видов вареников насчитывало меню: вареники в бульоне, вареники с начинкой из больших креветок, острые вареники на мексиканский манер и вареники по-китайски, напоминавшие плоско отбитые весенние роллы. Стены были увешаны фотографиями полуодетых мужчин-моделей, с деланым удивлением на лице рассматривавших собственную мускулатуру, как будто бы они только что обнаружили все эти бицепсы и трицепсы. Благодаря этому заведение Томаса считалось замаскированным под ресторан гей-баром. Я и моя жена, тем не менее, по-прежнему ходили туда, но не столько из-за нашей большой любви к вареникам, сколько потому, что Томас по-прежнему рассказывал классные истории. Однажды он спросил нас, не могли бы мы – “как русские” – дать его другу несколько уроков русского языка, “чтобы тот смог общаться в Сибири с местным населением”.
“А зачем твоему другу понадобилось в Сибирь, он же заседает в бундестаге?” – удивились мы.
Как объяснил Томас, его друг, в первую очередь, большой любитель велосипедов и “преобразователь мира”. Каждый год он предпринимает большую велосипедную поездку. На своем велосипеде он уже добирался до Марокко на юге и до Стокгольма на севере. И повсюду он появляется под знаком мира и взаимопонимания между народами. Этим он очень прославился, и сотни газет по всему миру напечатали хвалебные статьи об этом мужественном немце.
“Все это, конечно, замечательно, но ведь Сибирь не Марокко и уж тем более не Стокгольм”, – возразили мы. У Сибири дурная слава. Миллионы людей в двадцатом веке были сосланы туда, и лишь немногим удалось оттуда выбраться. Я, кроме того, сильно сомневался в том, что технически вообще осуществимо доехать до Сибири на велосипеде, так как в России вряд ли существуют велосипедные дороги, ведущие туда.
“И не переубеждайте меня, эта поездка – давно решенный вопрос, – вступился Томас за своего друга. – Мартин твердо намерен осуществить ее, он оповестил об этом во многих газетах и поедет, как и планировал: за шесть недель в Сибирь и обратно. Ему нужно лишь немного подучить русский”.
Ладно, согласились мы и договорились о встрече с Мартином. Им оказался чрезвычайно приветливый, несколько полноватый мужчина с тщательно подстриженной бородкой и в дорогих очках. Велосипед, на котором он приехал, производил также недешевое впечатление. Это был изготовленный по спецзаказу горный байк.
Мартин показал нам для начала на карте свой маршрут: через Польшу в Белоруссию, затем по всей стране к Уральским горам до Светлогорска и, в конце концов, обратно в Германию. Ему хотелось избегать автотрасс, и вместо этого переезжать по проселочным дорогам от одной деревни к другой. Так он быстрее вошел бы в контакт с местным населением, для чего ему и нужны были хотя бы минимальные знания языка.
Этот политик был явно не в себе: на его лице постоянно была странная ухмылка.
“Как будет по-русски:“Милостивая госпожа, можно мне у вас переночевать?” – спрашивал он меня. Кроме того, он хотел знать, как у нас говорят: “я пришел как друг” и “я голоден”. Я был почти уверен, что в первой же деревне по ту сторону границы его путешествие найдет свой ужасный конец, и представлял себе, как молодежь в какой-нибудь забытой богом деревне отреагирует на этого ухмыляющегося толстяка и его байк в пять тысяч марок.
“Я пришел как друг” и “я голоден”. Ха! Наверняка с ним расправятся из одной только социальной справедливости. Я попытался объяснить Мартину, что его мирная миссия, скорее всего, будет воспринята местными как оскорбление и что там есть куча мест, которые стоит избегать. Но его нельзя было остановить. У него были собственные представления о том, что правильно, а что нет. Мы просто должны были ему немного помочь. Как-никак он был другом нашего друга. Поэтому я взялся за дело серьезно.
“Никогда не говори в России вещи типа: “Милостивая госпожа, можно мне у вас переночевать?” Выражайся кратко и четко. В деревне ищешь бедную старуху и говоришь ей: “Слушай, ведьма, хочешь заработать пять баксов?” И точка”.
“Нет”, – запротестовал Мартин. Он мог лишь взывать к доброму сердцу людей, и платить им значило бы обидеть их. Он был безнадежен. Тогда я попытался обучить его хотя бы нескольким нашим ругательствам, чтобы он не оставался совсем в неведении, когда к нему обратятся. Насколько смог я научил его фразам вроде “жирная свинья” и “тупая скотина”. После этого мы провели пробный эксперимент на аллее Щенхаузер: я был жителем деревни, и Мартин двигался на велосипеде мне навстречу.
“Эй ты, жирная сосиска на велосипеде, езжай сюда!” – крикнул я громко по-русски. Он все понял и прибавил скорость. Это был хороший практический урок, и мне еще не раз удалось достоверно и реалистично изобразить сельское население: при этом многие пешеходы испуганно отскакивали в стороны. Мартин, однако, чувствовал себя вполне нормально. На мой взгляд, правда, у него не было ни единого шанса вернуться живым из Сибири. Моя жена, наоборот, видела в нем героя, а в его поездке – “интересный проект”.
“В крайнем случае, он всегда может через Аляску сбежать в Америку”, – сказала она.
Как всегда в таких случаях, когда у нас в семье возникали разногласия во мнениях, мы заключили пари. Я настаивал на том, что Мартин никогда не попадет в Светлогорск.
“Посмотрим, – не согласилась она. – Кто знает, на что способен депутат бундестага”. Две купюры по сто марок опустились в вазу на нашей полке.
На следующий же день Мартин уехал обратно в свой родной город Гейдельберг. Оттуда, со старого моста, начинались все его мировые путешествия…
<…>