Пер. Анны Ермаковой
Опубликовано в журнале ВОЛГА-ХХI век, номер 11, 2007
“ЛУННЫЙ ТАРИФ”
Перевод студентки романо-германского отделения СГУ Анны Ермаковой
<…>
Понедельник! Мой понедельник. Наш понедельник. Наконец понедельник. В последние дни я пребывала в состоянии экстремального напряжения. Только один раз мне представился случай продумать до мелочей вечер с Даниэлем.
В многочасовых монологах я снова и снова возвращалась к Йо. Это важно, потому что с каждым разом вспоминаешь новую мелочь.
Как он протягивал мне пармезан с этой обворожительной, милой и в то же время мужской грацией.
Как он просил официанта приветливо, но настойчиво принести еще хлеба. Как он снимал свой жакет небрежным, но, одновременно, динамичным жестом.
Это были вещи, которые постепенно возвращались в мою беспорядочную память.
Я никогда так высоко не ценила Йо за то, что она на мои ежечасные повторяющие-
ся вопросы типа “Я тебе, наверное, уже рассказывала, как он…?” всегда равнодушно отвечала: “Да, ты уже говорила, но расскажи еще раз”.
Она была чертовски хорошей подругой.
Последние четыре дня и четыре ночи я провела с мыслями о сексе и как себя к этому подготовить. Этот возбуждающий беспорядок мыслей из эротической фантазии и прагматической стратегии. Я не сомневаюсь в том, что на этот раз дело приняло бы серьезный оборот. И, о боже, я была бы готова.
Самые волнующие часы в жизни женщины те, в которых она готовится к рандеву с интимной развязкой. Секс сам по-настоящему снимает напряжение.
Здесь все по порядку:
Понедельник 17.45: Я прихожу домой с работы. Работа – неправильное слово в данной ситуации. Я пыталась, сидя за компьютером, успокоить себя аутогенной тренировкой. Ухмылялась, когда сидела в столовой и забывала съесть шницель из курицы с хрустящей корочкой. Начиная с 16 часов, постоянно таращилась на часы и в 17 часов поспешно покинула здание. Правда, пришлось еще раз возвращаться, потому что я оставила свое пальто и ключи от машины.
17.46: Я слушаю автоответчик. Два сообщения. Пожалуйста! Господи! Не откажи мне! Пип.
“Привет, это Йо. Позволь мне кое-что тебе посоветовать. Я приведу в беспорядок твой график. У тебя есть приблизительно два часа, для того чтобы помыть все тело, нанести крем-маску для лица и макияж. Я понимаю, речь идет о секундах. Но, если у тебя найдется свободная минутка, позвони мне. В остальном: ни пуха ни пера. Впрочем. Не надевай Body, скажу я тебе. На это мужчины не клюют. Просто не надевай нижнее белье. Это выглядит непристойно и эти заморочки с крючками от лифчика. Ну, все. Тьфу, тьфу, тьфу, чтобы не сглазить”.
Пип.
“Кора, дорогая, это Большой Джим. Сегодня у тебя особенный вечер, не правда ли? Хотел пожелать тебе всего хорошего. Впрочем, знаешь ли ты старинный рецепт Казановы, что мужчины перед такими случаями чистят зубы пастой Colgate mint forte и затем полоскают рот глотком виски? Старинный рецепт Казановы. Обрати-ка на это внимание. Не поддавайся. Ну да, или, пожалуй, все. С наилучшими пожеланиями.
17.48: Я пью бокал шампанского за моих друзей и слушаю песню Mtume “У меня будет секс”.
“I will be your lollypop – you can lick me everywhere”. У меня есть еще время – в конце концов, я уже несколько дней назад обсудила и выяснила вопрос с одеждой. Сексуально, но не навязчиво. Элегантно, но не слишком нарядно. Легко снять и не слишком тесно. Нет ничего ужаснее, когда в пик наивысшего экстаза застревают в джинсах или выглядят так, как если бы несколько дней назад были замучены вражескими агентами: слишком тесная одежда и слишком тесное нижнее белье оставляют после себя некрасивые полосы по всему телу. Ужасно еще то, если пуговица на брюках оставляет после себя отчетливый отпечаток ниже пупка. Я решилась на мягкое ниспадающее летнее платье кремового цвета. С длинной молнией на спине и полудлинным рукавом. Это очень важно. Эти ужасные бретельки-спагетти не для меня и моих широких плечей. Смотрится, как Аксель Шульц в неглиже.
Благодаря нескольким посещениям солярия я смогла отказаться от нейлоновых чулок. На втором этапе раздевания будут только шелковые чулки. Это выглядит действительно впечатляюще. Чулки без зажимов, по-моему опыту, тоже ненадежны. Или они собираются в складки на голени или они до того впиваются в бедра, что они и без того в этой проблематичной зоне требуют медицинской помощи.
18.00: Личная гигиена.
Принять душ (гель с запахом киви).
Помыть голову (шампунь с запахом апельсина).
Курс лечения (кондиционер с запахом кокоса).
Втереть крем (лосьон с запахом ванили).
18.30 Макияж.
Благодаря своему легкому загару я выгляжу не так шокирующе, как обычно. Румяна. Губная помада. Тушь для ресниц – этого достаточно. Я, конечно, потеряю драгоценные минуты, потому что мне в два раза сложнее смыть макияж. Тушь для ресниц – это такая вещь. В большинстве случаев она слипается комочками, так что ресницы выглядят как ноги у Фогелшпине.
18.50. Сижу в халате и с тюрбаном на голове за кухонным столом. Хорошо, что Даниэль не может увидеть меня в таком виде. Как Нефертити, которая просто избежала резни. В это время я пыталась накрасить ногти на ногах, мой белый халат весь в темно-красных пятнах.
Выпью еще один глоточек и помолюсь, чтобы у меня не было неприятных сюрпризов с волосами. Они просто не поддаются никакой укладке. Возможно, курс лечения в более чем 10 минут окажет влияние и сделает их более послушными.
19.02. Платье сидит как влитое. Мне срочно нужен мужчина, не только для того чтобы раздеть меня. В настоящий момент, чтобы одеть меня. Практически надрываю мышцы шеи при попытке застегнуть эту проклятую молнию.
Решилась на белое кружевное белье. Смотрится невинно. Чисто. Девственно.
19.15: Неееееет! Пожалуйста, нет! Только не сегодня! Только не сейчас! Я высушила волосы феном и выгляжу как Иисус. Висит какой-то ковер. Где мои локоны?
19.23: Все кончено. Я должна отказаться. После бигудей я выгляжу как Мария Магдалена в экстазе.
19.27: Я должна успокоиться и выпить еще бокальчик. У Йо есть спасительная идея, я должна поднять волосы. Класс! Но как? Йо посылает мне курьера со шпильками на велосипеде и краткое руководство по высоким прическам.
19.45: Я покидаю дом с примерно 83 шпильками на голове и приблизительно
1,1 промилле в крови.
“Хофман” было на звонке. Мне это понравилось. Потому что это имя подходило к профессии доктора. Если его опустить – намек на некоторую долю недооценки.
Это как если жертвуют на церковные лавки, и потом на каждом втором сиденье прикрепляется медная табличка с надписью: “пожертвовано от…”. Ну да. Все равно.
Я была подвыпившей и неотразимой, когда я поднималась по внушительной лестничной клетке. Старый дом. Ковер на мраморных ступенях. Bay. Но, к сожалению, без лифта. Когда я дошла до 4 этажа, у меня перехватило дыхание, и самым глупым образом на этаже втором у меня началась икота. “Привет”, – сказал Даниэль. Он стоял, небрежно прислонившись в дверном проеме. Темно-синие джинсы и белая майка. Я спрашивала себя, сколько времени ему потребовалось, чтобы так превосходно выглядеть. Я соблазнительно улыбнулась и сказала: “Приветииииииииик-ик”. Ах, было ужасно неловко. Он, наверное, подумал, что я выпила, по меньшей мере, 4 бокала шампанского. Это была правда, поэтому у меня и была икота. Звучит так, как будто я недалеко ушла от морской свинки. Итак, мы провели четверть часа нашей совместной жизни с тем, чтобы перепробовать все техники по устранению икоты и отвергнуть их. Выпить стакан воды. Задержать воздух. Произносить магические заклинания. Все напрасно.
Даниэлю казалось это забавным. Я уже была готова обратно проговаривать таблицу умножения, как вдруг он сказал: “Я должен срочно уйти. Крайне необходимо. Я надеюсь, ты не злишься”.
“Что?” – я внутренне вся сжалась. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы вновь прийти в себя.
“Это ничего не меняет. Мне даже удобно. Я должна еще поработать”.
“Так, так, так. Как твоя икота?”
“Что?”
“Как твоя икота? Она прошла?”
Я прислушиваюсь к себе. Икоты нет. Нет ничего. Только зияющая болезненная пустота в душе: “Она прошла”.
“Ну, вот видишь, это всегда действует”.
“Что?”
“Людей, страдающих икотой, нужно просто хорошенько напугать”.
“О, да. В самом деле”.
К сожалению, ничего больше мне в голову не пришло, я обдумывала, могла ли я симулировать мою икоту, чтобы не скомпрометировать себя, но оставила это. У меня не было опыта в симуляции икоты. Моя предметная область – естественные интересы, сочувствие и оргазмы. Я думаю, пища, которую Даниэль приготовил, была превосходной. По крайней мере, я так утверждаю. Что-то с вермишелью. Потом с рисом. Или картофелем.
Думаю, мы также довольно мило поболтали. О преимуществах стеклокерамических плит. Пожалуй, также о наручных часах. Или о конфликте в Палестине.
Полагаю, в общем, я отдохнула и радовалась жизни, хотя я себя постоянно спрашивала:
а) держалась ли моя высокая прическа, или она превратилась в прежнюю прическу;
б) могли ли остатки пищи разместиться между моими резцами;
в) не начало ли мое платье в настоящий момент роковую аферу с томатным соусом.
Я была занята тем, что спрашивала себя, нравилась ли я ему. Что совершенно забыла спросить себя, нравился ли он мне.
Его квартира, насколько я помню, мне понравилась. После еды Даниэль направил меня в сторону дивана с замечанием “у нас еще встреча с мисс Марпл”. Гигантская, обтянутая черным бархатом мебель. Еще помню, как я на диване опытным взглядом, мельком исследовала предательские пятна. Потому что, например, сперма плохо сходила с дивана. Поэтому для себя я приобрела обивку под шкуру зебры. Обивка под зебру надежно сохранит ваши секреты. Диван Даниэля был без пятен. Конечно, быть уверенной нельзя. Я знала одного отвратительного типа, о котором я сейчас с неохотой вспоминаю, который всегда поворачивал диванные подушки. Чистой стороной он ставил их для своей подружки – он был с ней уже больше 5 лет. Здесь парочка не делала никаких пятен. А менее чистые стороны должны были служить для его двух – четырех интрижек.
Я села и осмотрела комнату. Все было очень небрежным образом неубрано. Как на фотографиях журналов: здесь и там разбросаны обои, или фотоальбом ранних произведений Пикассо, или белая скатерть висит на спинке кресла.
Такие декорации долго не живут, когда я вхожу в комнату. Хаос мой постоянный спутник. Таким образом, в квартире Даниэля Хофманна стало очень уютно. Чтобы мне было хорошо, мне необходимо несколько вещей в моем близком окружении. Пепельница. Сигареты. Зажигалка. Бокал для вина. Здесь такими вещами были бутылки из холодильника, печенье, или чипсы.
Даниэль заботился о моем благополучии, из этой комнаты соорудил комнату, которую фотографы могли обозначить, как “идеальное жилье”. Я не предпринимала попыток к сближению, они казались неуклюжими. Некоторые мужчины долгое время ничего не делают, чтобы потом в момент отчаяния сделать все сразу.
У меня полегчало на душе, потому что оказалось, что этот медик не был исключением. Мисс Марпл обнаружила труп Коры Ландсканет, убитой спицей в своей кресле-качалке, когда Даниэль положил руку на мой затылок, который благодаря шпилькам Йо был полностью свободен. Зачем тебе эти зажимы? Ты всегда носишь что-то подобное? Очень, очень остроумно. Я решила пропустить это неприятное замечание. Вместо этого покорно наклонила голову немного в сторону. Я читала в одном из женских журналов. Что этот знак женщин вызывает у мужчин древние инстинкты.
Получилось. “Cosmopolitan”, хвала тебе. Даниэль привлек мою голову к своему лицу исключительно древним жестом. Было глупо, что эта первая атака была отражена назойливой шпилькой. Мы должны были рассмеяться, что меня сбило с толку. Юмор и эротика не уживаются друг с другом, когда люди мало знают друг друга. Первый
раз – одно из самых серьезных и трудных дел.
Собственно говоря, речь идет о другом, что они при первом поцелуе начинают задумываться, что нужно говорить после поцелуя. Возможно, не надо ничего говорить и просто мечтательно смотреть друг другу в глаза. Но это не мой тип. Для меня приемлемо заполнить неприятную паузу после первого интимного контакта плавным переходом. В подобных случаях я обычно говорю: “Можно мне еще один бокал вина?”, или “Можно мне еще сигаретку?”, или, раньше, “Можно мне еще Joint?”. Я уверена, что благодаря этому через несколько лет установилась тактика моей страсти. “Можно еще бокал вина?” – спросила я, когда он был готов. “Нет”, – сказал он. И поцеловал меня еще раз. Мне это понравилось, хотя проблема не решалась, а только отсрочивалась.
Я думаю, это произошло тогда, когда мисс Марпл нашла труп в конюшне, и Даниэль встал, чтобы задернуть шторы. Теперь я в первый раз заметила, что-то было не так, как обычно.
<…>