О кн.: Ольга Балла. Дикоросль-4: Две тысячи двадцать второй
Опубликовано в журнале Волга, номер 7, 2023
Ольга Балла. Дикоросль-4: Две тысячи двадцать второй. – Ганновер: Семь искусств. 2023. – 355 с.
Пытаясь оговорить жанр этих заметок, уместно будет вспомнить, что их героиня, критик и эссеист Ольга Балла, не склонна называть «тексты про книжки» рецензиями, скорее уж – разновидностью «диалога с написанным». Она же, вычленяя разницу между племенами «аккуратных библиофилов» и «разнузданных библиофагов», к которым причисляет и себя, пишет, что последние так и норовят превратить чужую книгу, читаемую в данный момент, в собственный дневник, хоть комментариями, сделанными на полях. То же случилось и со мной: последняя книга Балла «Дикоросль-4» стала очень личным чтением, сопровождающим неизбежные труды и дни, дающим ответы на самые насущные сиюминутные вопросы.
Не сказать, что я раньше не замечала томики «Дикоросли», которые, словно трава в щель крепкого забора, упорно лезли на свет между объёмистыми сборниками её статей о прозе и поэзии[1]. «Годовые кольца структуры»[2] «Дикорослей» представляют собой дневниковые записи, компактные и афористичные, способные порадовать чисто поэтической звукописью любого ценителя русского языка. Даты и «порождающие поводы» из текстов изъяты, автор представляет только рефлексии и эмоции по поводу того, что осталось за кадром. Внутреннюю феноменологию переживания момента «здесь-и-сейчас» в «его непосредственном соприкосновении если не с вечным, то уж точно с архетипическим».
И если в критической манере Балла меня подкупала прежде всего «способность к качественной эмпатии»[3], умение внимательно и деликатно всмотреться даже в онтологически не близкий текст, не насилуя его «собственными целевыми установками», то в вещах, условно обозначаемых как «эссеистические»[4], самым важным оказалась бесстрашная любовь к жизни. Умение «испытывать острую («безадресную»?) благодарность за всё, (…) включая неудачи, может быть, за неудачи – особенно». «Дурацкое счастье от самого процесса, самого факта существования».
При этом Балла особенно внимательна к материям неинтересным и тяжёлым, но всматриваться вместе с ней в небытие, с которым у Ольги «слишком тесные отношения», – не страшно: она сделает всё, чтобы удержаться на краю самой и помочь в этом читателю. В её системе координат даже экзистенциальное переживание бессмысленности бытия – дар, однако дальнейшие шаги после того, как человек смог «задумываться самым беспощадным образом», требуют ещё большего мужества.
Балла умеет вслушиваться в «тёмную подпочвенную воду» тоски, ценить рутину, грусть, которая «есть форма благодарности миру», даже боль, ибо они как «богатый и красноречивый материал» «столь же разрушительны, сколь и строительны». «Их не надо глушить: надо слушать, что они говорят; у них очень точные голоса. В них надо отдавать себе отчёт – и принимать их. И уметь жить с ними». Балла способна оправдать хаос – «пустую, глупую соединительную ткань бытия», без которой, однако, формообразование невозможно. Способна сменить плюс на минус у «фоновой» тревоги, переведя её в терапевтический инструмент. «Тоска и тревога – свидетельства (по моему внутреннему предрассудку) подлинности жизни и честности отношения к ней».
У Балла я научилась считать «несбывшееся» – «топливом жизни». И тому, что «“прокрастинация” на самом деле – бытовая магия», а «фобии могут становиться источником свободы». Теперь же учусь бесстрашно говорить о старости, неудачничестве, которое хорошо хотя бы тем, что показывает «возможность жизни за пределами типовых сценариев». Она подтвердила мои смутные подозрения на тот счёт, что «счастье и смысл – это почти одно и то же», а за жизненный ориентир, среди прочего, можно взять и «чувство “уюта”: ближайшего, локального, телесного согласия с проживаемой ситуацией». «Если “уютно” – значит, я что-то угадала, ущупала какое-то соответствие, в чём-то, может быть, даже важном, оказалась точна».
Симптоматично, что «Дикоросли» пошли строем (2019, 2020, 2021, 2022) , когда мир вокруг – ковидная чума да война – начал стремительно переформатироваться, сминая и сметая привычные формы существования. Среди всеобщей растерянности, когда «Большие Проекты на Все Времена», по поводу неспособности к которым Балла, кстати, время от времени с грустью рефлексировала, начали один за другим терпеть крушение, вдруг оказалось, что у «тихого кабинетника-интроверта» есть остро отточенный инструмент для препарирования времени катастроф и дальнейшего его «обживания». Четвёртая «Дикоросль», урождённая в 2022 году, доказала это, пожалуй, наглядней своих сестёр.
Казалось бы, кардинального изменения формат не претерпел: это по-прежнему триста с небольшим страниц; сначала традиционно идут мысли о новогодних ритуалах перехода, и общее построение книги подчинено годовой логике смены «сезонных смыслов». Те же «точки интенсивности» – работа, дом, города-пространства («геобиография»), «преодоление биографии (как совокупности ограничений)», «хрупкость и защиты», «жизнь-и-смерть, неразделимые, в их повседневном и ежедневном диалоге и споре». Но изменилась интонация: стала более страстной, более напористой, более чеканной. Потому что теперь, когда происходит «сдвижение пластов мироустроения», люди переживают «кризис оправданности» («не говоря уже о кризисе доверия, открытости, непосредственности»), и окружены страхами «разной степени апокалиптичности», политика до того пропитала собой этику, что даже ковид на контрасте воспринимается с облегчением как «слепая и внеэтичная смерть», приходится переутверждать то, что в прошлом мире «имело статус очевидного». Заново отстаивать свою «территорию нормальности»: например, право радоваться весне или пончикам, верить, что русская культура продолжает «наращивать свою историю» в противовес утверждениям, что её, русской культуры, больше нет; что любому смыслу свойственно проходить время от времени «испытания на свою невозможность».
Балла не претендует на «роль комментатора и со-думателя в Большом Разговоре культуры», считает, что «слишком она велика». Ей уютнее в самоопределении «со-бормотатель мира». И самое ценное в её позиции – противостояние довлеющей интонации соцсетей, где бал правит «страшный, чудовищный, убийственный соблазн чистоты и правоты». Не многие способны «пробормотать» сегодня «смирение и преодоление, преодоление и смирение», адресуясь причём не к оппоненту, а к себе самому. Сентенцию «“Культура” = совокупность форм и действий, которыми человек загораживается от небытия» Ольга легко может сопроводить ироничным заголовком «Ну и ещё из прибредившегося». Не отделяет себя от тех, о ком грустит: «Что за страсть у нас с вами, дорогие мои, отождествлять крах иллюзий отечественной интеллигенции со смертью мира». Или «За кого тебе стыдно – тот тебе и свой». Она, «препираясь с внутренним собеседником», работает исключительно над собой, «чтобы ценой серьезных усилий найти в себе подобие многих»[5]:
«Одно из важных, важнейших умений, которые (мне, кому же ещё) предстоит теперь освоить, – это умение не отворачиваться внутренне от тех, кто на основании позиций ли, чувств ли отвернулся от нас. Видеть их правду – даже не принимая её, и понимать – даже не принимая, особенно не принимая»[6].
Форма самовыражения, которую Балла оттачивала в первых трёх «Дикорослях», разломам и буеракам сегодняшнего времени подходит максимально. «Эссе мыслит разрывами, – писал в своё время Теодор Адорно, доказывая, что меняющееся и эфемерное достойно философии, – подобно тому, как разорвана реальность, и находит в них свое единство, никак не сглаживая их. Согласованность логического порядка вводит в заблуждение относительно противоречивой сущности того, на что он был натянут. Непоследовательность существенна для эссе, его предметом всегда является остановленный конфликт. С одной стороны, в эссе понятия согласуются друг с другом благодаря функциям в параллелограмме, образуемом силой вещей (Kräfteparallelogramm der Sachen), с другой – эссе уклоняется от захвата сверху, который мог бы подчинить их всех. Используемый в эссе метод показывает всю его иллюзорность, но, несмотря на неразрешимость задачи, пытается ее решить»[7].
В предисловии к третьей «Дикоросли» Балла указывает своих наставников по части «эссеистической практики»: Марк Аврелий, Мишель Монтень, Василий Розанов, Лидия Гинзбург, Филип Жакоте, Фернанд Пессоа, Ив Бонфуа, Михаил Бараш, из ближайших современников и собеседников – писатель и критик Дмитрий Бавильский. Но её работа по «увеличению количества жизни» во многом происходит благодаря свежему взгляду, когда «звуки начинают блестеть», «ветки лепятся из весеннего света», когда «всё-таки невозможно видеть такое небо – и не быть счастливой».
Есть и ещё один источник: Балла крайне редко говорит о религиозном опыте, беря утверждение его переживания в скобки – «(если это он – а это с некоторой вероятностью он)». Для неё религиозный опыт «начинается там, где происходит (и становится фактом нашего восприятия)» то, что: «…Очевидно превосходит человеческую меру и человеческие возможности. Да и человеческое разумение, на самом деле. – Нечто такое, кажется мне далее, происходит сейчас, хотя оно и устроено человеческими руками. Сдвижение пластов мироустроения»[8]. Но её опыт укрощения собственного Я, бережное внимание к сирому и малому, практики оправдания, превратившиеся внутри «Дикорослей» в мини-жанр («Оправдание эгоцентричности речи», антропоморфизма, книжного обозревательства, перепроизводства сделанного и т.д.), обнаруживают родство с христианской традицией, не случайно прозаик и критик Александр Чанцев писал, что «в своем добровольном аскетическом служении Балла доходит до этических высот Симоны Вейль и Натальи Трауберг». Сегодня такие практики «противостояния энтропии на отдельно взятом участке» встречаются не так уж часто, а потому особенно ценны.
[1]Автор книг «Примечания к ненаписанному» (Т. 1-3, New York: Franc-Tireur, 2010), «Упражнения в бытии» (М.: Совпадение, 2016), «Время сновидений» (М.: Совпадение, 2018), «Дикоросль: Две тысячи девятнадцатый» (Ганновер: Семь искусств, 2020) «Сквозной июль» (2020), «Пойманный свет. Смысловые практики в книгах и текстах начала столетия» (2020), «Дикоросль-2: Две тысячи двадцатый» (2021), «Библионавтика: Выписки из бортового журнала библиофага» (2021), «Дышащий чертёж: сны о поэтах и поэзии» (т. 1-2, 2021), «Дикоросль-3: Две тысячи двадцать первый» (2022), «Дикоросль-4: Две тысячи двадцать второй» (2023).
[2] Дмитрий Бавильский. Мгновенные ментальные снимки. Предисловие // Балла О. Дикоросль-3: Две тысячи двадцать первый. – Ганновер: Семь искусств. 2022. С.10.
[3] Дмитрий Бавильский. Этическая ценность интеллекта // Новый мир. 2017. №7.
http://www.nm1925.ru/Archive/Journal6_2017_7/Content/Publication6_6683/Default.aspx
[4] Александр Чанцев в рецензии «Метафизическая динамика», например, писал о Балла следующее: «Это действительно письмо – больше эссеистики (эссе же о чем-то конкретном, «случае» чаще, верно?), глубже прозы (в крайне редкой обрящешь столько же). Возможно, это вообще новое бытование текста, еще ждущее корректных филологических определений и новых дефиниций» // https://www.peremeny.ru/blog/22442 // Перемены. Толстый веб-журнал.
[5] Дмитрий Бавильский. Мгновенные ментальные снимки. С.12.
[6] Ольга Балла. Дикоросль-4: Две тысячи двадцать второй. – Ганновер: Семь искусств. 2023. С.81.
[7] Теодор Адорно. Эссе как форма. Своеволие философии: собрание философских эссе / Сост. и отв. ред. О.П. Зубец. – М.: Издательский Дом ЯСК, 2019. С 68.
[8] Ольга Балла. Дикоросль-4: Две тысячи двадцать второй.– Ганновер: Семь искусств. 2023. С.126.