Стихи
Опубликовано в журнале Волга, номер 3, 2022
Григорий Беневич родился в 1956 году в Ленинграде. Закончил Лениградский политехнический институт; в 1994-1995 годах учился на теологическом факультете Оксфордского университета. Кандидат культурологии. В советский период был автором самиздатских журналов «Обводный канал», «Часы». Стихи и статьи публиковались в журналах «Нева», «НЛО», «Звезда», «Волга», «Новый мир», «Интерпоэзия» и др.
Общежитие
Немец кушает морковку
Ежедневно и по многу,
Разгрызая ее ловко,
И зубам его не больно.
Немец… Впрочем, он не немец,
Он австриец, он из Вены,
Но сидит немой как немец,
Ест морковку постоянно.
Мне ж не по зубам морковка,
То есть и не по карману,
И не по здоровью: десна
Слабые и зубы – стары.
Да, и мне бы каротину
Не мешало б, но полезней
Мне его не ненавидеть,
А любить того австрийца
Научиться, того Ганса,
Белобрысого арийца.
Хоть мешают ленинградца
Десны и мое еврейство.
. . .
Так за что ж здесь ухватиться?
Полюби его… Морковку
Вон как ест, не подступиться,
Полюби его, попробуй!
Если б это был индиец
Добрый, или был эстонец
Бедный,.. полюбить не диво
Их, хоть чем-нибудь подобных.
Здесь же… Только так, другого
Встретив, и поймешь, что легче,
Кажется, чтоб был врагом он,
Чем вот так морковку ел бы.
. . .
Может от того и войны,
Что мы, люди, не выносим,
Когда для других не больно
То, что нам кровавит десна?
Тогда в качестве зацепки
Выступает то, что в прошлом
Их, как мы считаем, предки
Виноваты в крови наших.
Так, с неразделенной боли
Начиная, переходим
К ненависти мы, от крови
Собственной – к пролитью крови
В землю общую как в чашу
Общую – взамен причастья
Крови с Плотью, нас, болящих
Исцеляющих от страсти.
Оксфорд, 24.01.95 (общежитие)
***
В том-то и дело,
что, пока у нас –
гоев и изгоев –
у кого − Антипасха,
у кого – Красная горка,
нацмены (вспоминая словцо
покойной бабушки)
мастрячат евроремонт
у нас в подъезде,
красят, зацепившись за крышу,
очередной фасад
северного модерна −
под халяльную музыку
налаживают Европу.
Так, может, уже преодолены
Оппозиции
иудеев и язычников,
варваров и скифов?..
Триптих о родных и чужих
1.
…Ну, а живущие здесь веками,
не отчуждены ли от языка, не
только насильем властей,
но и тиранией своих страстей.
Ведь чтоб язык был и вправду родным,
быть должен
родным
тот, с кем мы говорим.
Нынче же и по крови родные
часто для нас совершенно чужие.
Что же тогда говорить о чужих,
может ли быть с ними общий язык,
не говоря уже о культуре,
архитектуре и литературе?
Мы нелюбовью отчуждены
от языка, от земли, от страны.
Может, затем и нужны нам чужие,
чтоб нелюбовь навсегда мы изжили,
встретившись, и поняв, что пока
нету родного у нас языка,
коли не можем мы как родных,
хоть и других, приветствовать их.
2.
Встреча с другими (тавтология)
Узбек? Таджик?
Смуглое на лимонном
Веник, совок
− Здравствуйте, − говорю.
− Здравствуйте,
не отрываясь от мусора.
Ниже по лестнице
пожилая
узбечка? таджичка?
Может быть, мать?
Смуглое на лимонном.
− Здравствуйте!
− Здравствуйте!
Каждый кусочек перил
тщательно протирает.
− Спасибо, − говорю, − Вам за работу!
Поднимает глаза:
− Здоровья Вам!
− И Вам тоже здоровья!
3.
И при каждой подобной встрече
мы как будто проходим тест −
есть ли в Родину нашу вечную
пропуск жителю этих мест.
И − живем ли сейчас на Родине
среди близких мы и родных,
или в рабство «в Россию» проданы
и боимся людей чужих?
Евхаристия
Что Евхаристия есть таинство Другого,
Поди попробуй докажи,
Когда нет опыта такого,
А есть одна и та же жизнь,
В которой некем удивиться,
И так живешь в себе самом,
Даже когда выносят причаститься
Дары Другого, память о Другом.
2015
Хесед
На улицу Милосердия
в конце советской эпохи,
не зная того и этого,
ходил я к Зое Эзрохи.
Была мне старшей сестрой она
и ангелом сфиры «хесед»,
но это сейчас я понял,
задумавшись о том месте,
что недалеко от Карповки,
с ее обителью чудной,
тогда закрытой, но, кажется,
действовавшей подспудно.
Была мне старшей сестрой она,
моей сестрой милосердия,
и умягчала расстроенное
и черствое мое сердце
с собакой Альмой и кошками
в убогом своем жилище,
где столько было хорошего
и пищи для духом нищих.
Голос Другого
Молодость эгоцентрична –
даже лучшего друга
слышишь не как Другого,
а как другого себя.
То есть вовсе не слышишь.
К зрелости понимаешь,
до чего вы другие…
Что же сближало вас?
Только где-то под старость
открываешь внезапно
в старом друге Другого,
слышишь голос его!
Разная оптика
У каждого
своя оптика.
Прежде всего,
замечают
своих
и свое.
Опираясь на трость, –
людей с тростью.
Оставшись
без переднего зуба, –
щербатых.
Еврей (в галуте) – еврея
(словно бы это
отметина или травма).
А вот, художник,
или созерцатель идей…
У них ведь тоже
у каждого
своя оптика,
но как-то по-другому,
в каком-то другом смысле:
видят то,
что не замечали
или не смогли
увидеть другие,
и так,
как не видел
никто.
***
Мир сузился до ближнего двора,
в котором все уже воспето –
и это дерево, и это,
но вот же – встретил здесь с утра
двух ангелов Другого чернокожих,
великолепной снежною зимой,
и мир расширился на всю планету мой,
и сердце отпустило… Боже! Боже!
декабрь 2021