Стихи
Опубликовано в журнале Волга, номер 11, 2022
Андрей Тавров родился в Ростове-на-Дону в 1948 году. Окончил филологический факультет МГУ по отделению русской филологии в 1971 году. Автор более 20 книг стихов и прозы, публикаций в журналах («Новый мир», «Октябрь», «Знамя», «Воздух», «Урал», «Арион», «Новая Юность» и др.), участвовал в ряде поэтических антологий. Лауреат большой премии «Московский наблюдатель» (2017), премии Андрея Белого (2019). В «Волге» публикуется с 2015 года.
Циолковский меня спросил :
– Вы разговариваете с ангелами?
– Нет, – ответил я тихо. (…)
– Я постоянно разговариваю.
В. Шкловский
Примечание: стихотворения перемежаются «обратными речитативами», отмеченными «звездочкой» и восходящими к поэтике шестистрочных гексаграмм И-цзина, и читаются снизу вверх. Заглавия расположены внизу, под основным текстом речитативов.
*
снег упал этой ночью
и белая плоскость на всем –
впереди новый день
наполняется водой
гулко ведро на улице
ночью сквозь сон
ДЕТСТВО. ЮГ
MARINA
Перикл меж островов блуждает
и палуба к ногам его пристала
и плоть его плывет и тает
свечой внутри судьбы его кристалла
не бывает вечных имен говорит Будда
сейчас война и это трудно усвоить вообще трудно сконцентрироваться на другом
но в пространстве песни
война теряет неверное имя приходит понимание
Беме пером гусиным
пишет о вечнопорождаемом имени Сына
а значит любого человека
и это тоньше чем утверждение Лао-цзы
а значит мальчик с белым обручем бежит
корабль Перикла к берегу подходит
и атом Константина в нем дрожит
и чайки вверх ногами в небе ходят
и светит разума таинственный кристалл
все это часть Христа живущая средь нас
в пространстве-времени как жил Иисус
в пространстве гор в пространстве глаз
в пространстве лиц и рук и уст
не бывает вечных имен нет имени у Дао
но произнося верное слово
порождаем вечное имя на миг меньший мига
1/74035 секунды
кшана
и Константин он стал Периклом
и женщина восходит на корабль
дух вечный ударяет по вискам
и мир мигает возрождаясь
я – Марина
и киль стоит на глубине прозрачной и снова ангелы играют с неба песню
мир перемен тебя как рай окутал
прозрачен флаг и внятны звуки неба
а только что был слеп и глух
и без трубы не слышал смысла пенья
и доски палубы раскалены от солнца
обшивку пора конопатить
отбытие и есть прибытие –
лицо и имя – одно
Константин видит лицо своей жизни
и держит яблоко далекою рукой
и видит дальние свои глаза словно песочные часы
и себя видит близко и далеко
в Январе
и в Июле
Константин видит лицо всех
с неба играет оркестр нос корабля
тычется в бульвары и парки СССР а корма
произносится неведомыми губами
неведомыми губами нас произносят
Елизавета неведомыми губами слушает постановку пьесы Вильяма Ш. с трубами
на бульварах гулянье и дирижабли в небе
за московскими облаками – с ангелами оркестр
обшивку пора конопатить
нас произносит имя
миг когда мы делаемся Ничто входя в новую реальность
а Москва река как рукав завернулась
в завернувшийся гребешок веком уткнулась
с ветром перекрестилась
с лодкой перемигнулась
а в Калуге ветрено ныне
Калуга знай себе имя
твое в своем повторяет
и в тополя ныряет
мы строим Рай шепча и умирая
на целый мир один оркестр играет
и ночь пророчила лесам
и звездная Ока текла по небесам
*
встреть свою душу
бо проснувшись
то пройди это не-
сты голова Ник-
головы пустота вер-
от ног в опилках до
ЖИРАФ
*
тает во сне как он
вает как он дышит и ле-
как он разговари-
лковский клюет зерна
ками как на горе Цио-
птица машет ру –
ПТИЦА
КОНСТАНТИН ВЫХОДИТ С ЗОНТОМ
Константин выходит с зонтом на улицу
она пуста, хоть бы кто-то показался
пустые фонари блестят, пустые окна
пустые птицы пролетают в небе,
пустая речка в пустоте течет
и голуби молчат расширенно как колбы
пустые астры виснут в пустоте
пуст особняк стоящий на возвышенности
пустая кошка бродит по пустым
камням безлюдных тихих переулков
в пустой пролетке нету ездока
и кони слеплены как будто из пустого
материала. Константин останавливается
и достает часы из узкого жилетного кармана
а в небе птицы как пустые лодки
и в горле нет ни слова и ни ноты.
И купола пусты и дом под ними
и лавки, флигели и каланча,
и водокачка и беседка сада
и Константин по улицам идет
пустым ботинком чуя пустоту
земного камня, в полый зонт
стучатся выпуклые капли.
Он смотрит на часы – пустые стрелки
стоят на месте. Только капель шум
что складываются в хрустальные холмы
не разбиваясь. Полый дым
по низу стелется. И в книгах что стоят на полках
нет больше слов и букв скворечник речи пуст
лишь эхо шарканья проходит меж домами
и мир словно хрустальный шар без стенок
вчера здесь вился красный флаг и во дворе мужик
колол дрова. Мир изменяется когда не ждешь
Ковчег уходит и уносит формы
поскольку пустота есть форма
а форма – пустота
Пустые кони цокают копытом,
в пустой пролетке – Константин с зонтом
Пустое колесо стремится к центру человек
стремится к центру купол мокрой церкви
стремится к центру
и в волнах пустоты ликует Амфитрита
и дует в раковины винт Тритон
а Константин в пролетке мокрым ликом
как в воду окунается в пространство
оплакивая сына
и волшебство судьбы
*
и мы ждем ничего
ходящих ниоткуда
зыка от слов, при-
нование нашего я-
гда вздрагивает ос-
Кто нас пишет, ко-
КТО
*
лист…………..
..……..красный
ренье…………
………….сми-
вами…………..
сад опадает бук-
САД
ЛИСТОПАД
Листья падают, на каждом стоит пионер,
кружатся медленно в воздухе, листопад, уплывают
далеко от земли, дети в галстуках, в них тоже
листья летят, дети в воздухе тихо поют и смеются.
Листья в роще летят, с седой бородой
стоит человек, подпевает, и имя
его теперь ангелами поется, а людям не взять –
ибо рощу и листопад люди видят по-своему,
а пионеры летят среди ангелов, и ангелы в них пролетают.
Железная дорога стучит, но звуки сдвинуты:
в небе живущим – это слова и песни, а людям – тук-тук.
В раковины завивается ветер, дети поют, листья
плывут далеко от земли.
Человек – это звук мук,
он сонетом бы здесь стал,
он ушел бы от двух рук,
он вошел бы в един кристалл.
Бородой бы звезду ловил,
в короб поезда сел, бел,
с Ф. Дзержинским был-говорил
и в подвале стихи пел.
А во лбу его флаг-зрак
достает до звезды небес,
и он вынул собой овраг,
в нем чтоб Млечный мел жил – весь.
Человек в тихом ветре стал,
и во лбу у него кристалл.
И сонет уплотняется в человека, птичий кричит паровоз,
тихо дети поют, тихо дети поют над холмами
разрывается царский венец из кровавых и огненных роз,
упадает на красное знамя.
Тихо дети поют, но уже не слова с именами поют-говорят –
сами вещи: деревья, ворота, холмы и просторы и речку с бобром,
это листья парят, это желтые листья летят,
человек с бородой опадает собой, опадает собой-серебром
*
ет Ничто тишины
исходит в сердце зна-
ких выдох а что про-
точках буквы а в лег-
ловека дрожат в кле-
слово превращается в че-
СЛОВО
*
в арке мыслю, сияю, живу
в метели и других тысячах
сам, единственная снежинка
и только единый из них – я
атомы сквозь меня пролетают
вьюгой сквозь человеческую арку
БЕССМЕРТИЕ ЧЕЛОВЕК
ГЕКТОР ВСЕГДА ВЫХОДИТ…
Гектор всегда выходит из дворца и всегда воробей
на ветке чирикает всегда Андромаха перстами
мужнего коснулась плеча –
всегда дрок пробивался меж шпал
на заброшенной железнодорожной станции
где-то под Ригой а мы с тобой там свежи и юны
еще не зная прощанья и –
во времени, больном и шатком
веер ненужностей:
договоры армии контракты
на поставку миллиарды туда миллиарды сюда разговоры
в салонах правительственные дрязги корпорации
конвенции экспроприации декреты займы
проценты заседания болтовня с-е-е-к-с TV
всегда Гектор выходит из дворца обтекаемый временем
как дирижабль всегда кто-то плачет в Афинах
и смеется в Калуге
Вот почему – дирижабль:
форма его ловит «всегда» вещее веретено
Гектор великий муж эллиптическую сферу излучает собой –
мышцами и глазами.
По улице Циолковский идет
невидимо дирижабль его охватывает
эта форма «всегда»,
он идет под зонтом почтенный учитель
тугоухий немного но в такой глухоте живо
эллипсообразное напряжение, знакомое, например
Людвигу у пианино Людвигу спорящему
с племянником… опаданию листьев –
невесомое в неслышном
напряжении
«Всегда» – то, что фатуму
неподвластно.
Учитель в крылатке выпрыгивает
как дельфин из фатума – из времени,
как это удалось лишь в конце блужданий Эдипу
всегда – это и есть отсутствие времени
Изобретая космос изобретаем себя –
своих ласточек в небе свое сострадание
короткий всхлип беглый поцелуй луч света в бездне
Запустим дирижабль с руки
уже не лимб а Рай для тех кто постиг непроявленное
в явлении кто отличил
«назвать» от «явить»
и пусть избранники переговариваются эллипсом шутят
смеются холодноватым для посторонних смехом
взлетают снегирем клюют с руки говорят стихи
Гектор Гомер Циолковский Гельдерлин и другие
Сковорода Ломоносов – то что
бежит в крови
шепнет дальней звездой
ведет человека к Нигде и Никогда
их являя в вещах и лицах
Коснись подбородком тюльпана Гектор
усни в цветке Андромаха
*
восхождение к себе
ками называется
бирая крылыш-
тит наверху пере-
цы другая давно ле-
взлетает лишь часть пти-
ПТИЦА – ЧЕЛОВЕКУ
*
откликается то, что не помыслить
я трублю, тритон, в раковину
вместо живота крона клена
вместо ступней лужи с теплой водой
у меня сегодня вместо головы
Раковина, собранная из глаз
ОТКРЫТИЕ
ЦИОЛКОВСКИЙ В МОСКВЕ
Там где гулянье на бульварах он стоял
в петлицах звезды ромбики значки
и ситец вьется в ветре продувном
а думал что стоит на побережье в ожиданье
Миранды ветер дует с моря холодя виски
Магия одна на бульварах прудах и в фонтанах
Нарком стоит в одном пространстве с Ариэлем
раздвинуто пространство и не разобрать
кто в ком стоит и ветер с речки с музыкой!
И Циолковский ходит по бульварам
ощупывая звезды под ногами сквозь подошвы
и вместе с музыкой повис в пространстве
Миранда говорит как род людской красив
а Константин кричит: Ого-го-го!
и плещут весла в речках и прудах
и Ариэль летит Нескучным садом
и в раковину песнь трубит согласно
с военными оркестрами на набережной
Смотри как аура длинна у слова Константин –
как колется она и тихо ходит у Центавра
как сам он колок тих от далей и лучей
и внутренняя форма как орешник
простегнутый бельчихой так что листья
не успевают вновь сомкнутся и открыты –
конструкция вмещает с флагами Москву
и речь по радио и небо в синем ситце
и трубы Родины звучат и в этом равновесии Миранда
столице песню напевает о любимом
и под ногами разверзаются пространства
и голос девичий уходит в яму к звездам
Есть в пятитрубном дыме магия речная
на Красной площади она – как слово-резонатор
средь голубей и физкультурников
Огонь
растет и поглощает зренье Циолковского
огонь и свет и пятипалый луч
его ласкает голову и шепчет
неизреченные глаголы лета
*
ю бухать кукушкой пророчить из ходиков
те не устоять глухому человеку но кровь
ере небесном в лучах на черном барха
ки в сплошном антрацитовом без дна карь
разует звезды и нейроны вспыш
раздвигающееся пространство об
КУКУШКА
***
отдай мне луч меня
я сам на свете луч
и пригоршня огня
и света чуткий ключ
я свет – плечом и нет
очками наповал
я человеко-свет
и буквы сосчитал
летят мои лучи
и шепот мой горюч
всем небом прозвучи
в губах воскресших луч
минуя дирижабль
минуя речи вдох
во мне растет скрижаль
и горбится пророк
в огнях огни в словах
слова и в речи речь
и в прахе стынет прах
и свечи в теле свеч
и луч живет в луче
и в выси ходит высь
ручей поет в ручье
и смерть родится в жизнь