Содержание Журнальный зал

Владимир Аристов

«Стертым от времени голосом в трубку проговорил…»

и др. стихи

Опубликовано в журнале Волга, номер 11, 2020

 

Владимир Аристов родился и живет в Москве. Окончил МФТИ, доктор физико-математических наук. Публикации в журналах «Юность», «Новый мир», «Знамя», «Комментарии», «Уральская новь», «Арион», «Воздух», «НЛО» и др. Автор пятнадцати поэтических сборников, двух романов и пьесы. Литературные премии: им. Алексея Крученых (1993), Андрея Белого (2008), «Различие» (2016). Предыдущая публикация в «Волге» – «Жизнь незамечаемых людей» (2019, № 5-6).

 

 

***

Стертым от времени голосом в трубку проговорил

Шлифуя рукой, как гальку, плоский камень карманного телефона

Другу в далекую трубу телефонную тихо бубнил

Напоминая о его воспоминаньи забытом

 

Здесь в городе неродном,

Но пятнами тени и каменными местами знакомого

 

Хоть бы он воспомнил Москву

От мостовой отозвался хотя бы Нью-Йорик один

 

Вымолвил ты себя где-то там

Вымолви здесь себя

Еще раз, но иного

 

Там в горькой той

Прозрачной той

Чернильнице, ты почувствовал чернила на

                                              вкус и удивился

В пресной нашей воде

откуда она, другая

Когда ты обмакнул стальное перо

Оставил на прописи соленые следы

Но не морской, а океанической соли

 

 

Каховская в Малоярославце

 

Так наверное и после Страшного суда

  бесконечный свой отбывающий срок

   внезапно был реабилитирован

    но о том не узнал

  потому что себя забыл да и всеми забыт

 

  омыть от памяти лицо

 

словно высокие синие окна

 

ведь память – это рудименты жизни

 

   но не знаю      удастся ли

 

 там лужа зимняя на улице есть огромная

  что промерзает иногда до дна

  тогда морщины проходят по зеркалу ее лица

  глубокому и темному

 никто туда заглядывать не любит

 там ничего не отражено

 

  мой прадед не вернулся

 

 это я а не он

  вернулась из сибирских урочищ и руд

 

 он не был реабилитирован как я

  хотя я не ждала и не просила

  мне некого просить об этом

  покуда люди не разучились убивать

                                            друг друга

 

 

 мой прадед

 декабрьскую революцию не довершил

хотя был первым услышавшим наше эхо назад в историю

отдаленный во времени родственник

по имени и по крови пролитой

 

 сейчас я вижу трижды повторенное вплавлено

                                          в нынешний герб Эс.Эр.

 

 Не знаю зачем мне этот город дан

 Малоярославец             может быть…

Чтобы пытаться вспомнить         где-то здесь остался жив в бою с Наполеоном

 Милорадович

 

 я привезла для продажи искусственные цветы   

и кротостью меня встретили 

    у вокзала в Москве

    незнакомые настоящие цветы

 

     у каждого цветка свое лицо неузнаваемое, неповторимое

 

   я живу на улице имени террориста смятенного нашим террором

  но знаю улицы имени жертв когда-нибудь переименуют

Воровского улицу превратят в Эйхгорн-штрассе чтобы снова потом

                                                                                                 в исконный Крещатик 

    я гляжу что и здешнюю мою Володарского – вернут в бывшую и быть может  

                                                                                                 в будущую Ивановскую

 

      Здешний маленький город чем-то похож

                                          на родной городок Таращу

                откуда рукой подать до родимого Киева

 

          где потом в 18-м

           за брестский мир и войну

           Эйхгорна, генерала германского

                 нашей группой      а по сути  мной

 

              полгода в камере ожидая подписи кайзера под приговором

 

     укрылась потом у таращанцев и богунцев у Щорса в полку эсерами наводненного

 

не вспомнить

в этой луже в черных зеркальных трещинах

 где на дне иногда мне видится

 лишь лицо Спиридоновой и Корде

 

 и мне видится что моя судьба совсем не из стали но изо льда

    когда-нибудь и он растает

       когда-нибудь растает слезный лед

 

    и если мне удастся память мою отдать другим

 

тогда смогу я своею жизнью

лишь любоваться

 ею не узнавая

как недоступным ледяным дворцом

 

     в котором на каменном лице мемориальном

   начертано полустертое

    misericordia

 

  Немногое сделать осталось

       довести до конца перевод “Le petit prince” Сент-Экзюпери

      да встретиться с Циолковской в Калуге

 

—————————————-

Ист. справка: Ирина Каховская (1887–1960), одна из немногих вернувшихся в 50-е руководителей эсеров, после полувека – с перерывом на революцию – каторги, ссылок и лагерей, жившая потом в Малоярославце, дальняя родственница декабриста Каховского.  

 

 

Питомник на склоне реки

 

1.Страдания растений

 

Неутомимы растения на склоне реки

Здесь в открытой теплице долины

Происходит неустанный неравный обмен их с людьми

 

И цветы позавидуют людям

Тянутся к ним и одному из всех издалека

 

А он различает не лицо,

А лишь общества имен

Ряды, ранжиры и рамки,

Странный перечень их:

«Мишель Бюхнер», «Князь Волконский», «Монтень»,

«Огни Москвы», «Нежность», «Небо Донбасса»,

«Оливье де Сер», «Олимпиада Колесникова», «Примроз»

Вы тянетесь к нему и просите безмолвно увидеть каждого из вас

А он выбрал себе случайно

Только три сорта – сорта – а не вас одиноких – сирени:

«Мадам Лемуан», «Мадам Феликс» и «Знамя Ленина»

 

Остальные остались в земле

Или в таблице, приписанные к разрядам

Но где ты одна     где ты один

Где ты      не распознать тебя среди срезанных трупов цветов

 

Зеленый остров посредине реки

И вкруг него прозрачнее неба

Синие рукава воды

 

Северная яблоня изогнулась на склоне

 

И ты гравитацией красоты подавленный

Все же ты весь сквозь нее, как растение,

Восходящий ввысь

 

Сосны на гребне террасы на том берегу

      вместе с растениями в ту сторону смотришь

где река многоярусные леса

На том берегу

В предосеннем изнеможение красоты

 

Жить неустанно

 

Сжать рукою пучок лучей расходящихся сосновых игл

 

 

2.Мемориал А.Л.

 

Растенья летние закроют биофак

Не видно ни души в пустынных коридорах

И лишь мемориальный тот оплаканный плакат

Чуть светится как бы просвет или итог далеких споров

 

 

3.Сын Мичурина, актер

 

И даже когда он играл негодяя,

Помнил он, как отец попросил сыграть его яблоню,

А он не смог

 

 

4.Питомник северных пород

 

Питомник северных пород

На нашем среднем юге

Создал намеренно немного их неровные шеренги

 

Среди них

В их безмолвной листве

Ветерок проходил

И далекого Дона долины

Вместе с ними начинали шептать и молчать

 

И ты немного чувствительным был

Когда сам замирал на миг меж яблонь, меж них

И глаза прикрывал под солнцем в долгий полдень

 

Вспоминал почему-то виноград искусственный, сиреневый и прозрачный

 

Питомник северных пород

Здесь на склоне реки

Основал свое царство и место

 

Продрогшая яблонька

С юбкой не согревающей от снега

Но все-таки сохраняющей до весны

 

За деревцем ты ухаживал, как за человеком

 

Здесь средь растений

Ты историю людей позабыл

Каждое стало тем человеком, который увидел его

 

 

***

                                                                        ИС

 

Пред вертикальною картиной

    стояли мы или летели

 смотрела в нас она,

                     как в зеркало, на десятилетие вперед

          И ты с тончайшим очерком лица

        и я, наверное, картиною неузнанный

                  перед служебной дверью с надписью «Познание»

Мы были робкими учениками – 

    той горизонталью

    что рассекает вертикальную картину жизни

                                                         на стене

Входит и в нее   и влетает словно самолет-ковер

                                                     волшебный

    И здесь в музее временном

           средь муз, покрытых чувственною пылью –  

 фигур нелепых и прекрасных      чем-то средним

                             между виолончелью и аркебузой

                     И    робко вдруг мы    увидели друг друга 

 

 

Следующий материал

Большое космическое путешествие

Повесть