Подготовка, предисловие Бориса Кутенкова
Опубликовано в журнале Волга, номер 9, 2018
В начале 2019 года выходит второй том
антологии «Уйти. Остаться. Жить», посвящённый поэтам, ушедшим молодыми в 70-е и
80-е годы XX века. Первый, охвативший период последних двадцати лет,
напомним, появился в 2016-м и был отрецензирован во многих изданиях (см.,
например, неравнодушный отклик Андрея Пермякова в «Волге», 2016, № 11-12, в
котором справедливо сказано о «переплетении неудачи и успеха» в замысле
антологии).
Первый том – всегда репетиция; второй –
всегда, в той или иной степени, следствие мировоззренческого крена (разумеется,
если замысел живой и подвижный – и способный к варьированию в рамках
сложившейся концепции). В готовящейся книге мы решили сделать шаг от
воспоминаний к литературоведческому осмыслению; от мемуарного произвола – к
свободе интерпретации текста. Благо и контекст – абсолютно, кажется, не
исследованный – располагает к тому.
В этой подборке, своеобразном дайджесте
будущей антологии, – семь поэтов, ушедших в последний период существования
советской империи, на пороге изменений, которые при их жизни невозможно было
предсказать. Семь судеб, загубленных обстоятельствами, временем, – и семь
разных голосов, успевших за краткий срок земного существования удивительным образом
сложиться, претерпев разумеющуюся ломку. Как сказал, помнится, ушедший в
прошлом году Кирилл Ковальджи на Вторых Литературных чтениях «Они ушли. Они
остались» (2013): «у таких людей дьявольская интуиция, и перед смертью они
начинают работать на износ, словно что-то чувствуя»…
От каждого остались несколько тоненьких сборничков в Ленинке,
несколько публикаций в советской, реже – постсоветской прессе.
…Можно читать. Открывать, признавая право
поэта на посмертную жизнь – и читательским сотворчеством способствуя этой
жизни. Критиковать замысел – который, как это часто бывает, есть парадоксальный
трамплин для разговора о поэзии.
Ефим
Зубков (1947–1976)
Родился
в Симферополе. Первые стихи написал 12 апреля 1961 года. Они были посвящены
полёту Ю. А. Гагарина и в тот же день напечатаны в газете «Крымский
комсомолец». Затем печатался в коллективном сборнике «Моя Светлана», выпущенном
Лениздатом в 1965 году. Закончил техникум. Служил в
армии. Работал слесарем, строителем-электромонтажником, был руководителем
театральной студии, руководителем группы регулировщиков радиоаппаратуры в
техникуме. Печатался под псевдонимом Иван Зимин. В 1973–1975 годах занимался в Московской
литературной студии при Союзе писателей. В 2016-м вышла книга «Из времени
вовне» в издательстве «Регтайм».
***
девушка
давайте погуляем
времени
немного потеряем
поболтаем
разного насчёт
мальчики
давайте
бить посуду
время
максимального
абсурда
нехотя
а
всё же настаёт
девушка
давайте погуляем
времени
немного потеряем
поболтаем
личного насчёт
мальчики
давайте
мыть посуду
не
бывать в отечестве
абсурду
этот
фокус
с
нами не пройдёт
девушка
давайте погуляем
ничего совсем
не потеряем
помолчим
добытого насчёт
мальчики
не трогайте посуду
повернитесь
задницей
к абсурду
нечего
заглядывать вперед
***
Когда-то меня впервые предали.
Сделал это друг.
Потом предавали ещё,
но было
уже не так интересно.
Разговор с самим собой
любимый
Ефим Григорьевич
не проще ли
застрелиться
уж если
в шутку не тянет
валяйте себе
всерьёз
всё
равно
попрошу
повтори
не
согласен
что
прожил
подпольно
колокольня
стоит
на
крови
разворованная
колокольня
давно
про это
подумываю
можно сказать
собираюсь
никто из ваших
знакомых
обреза
не продаёт
начинается
звук
изнутри
продолжается
сколько
угодно
колокольня
стоит
на
крови
изумительная
колокольня
любезный
Ефим Григорьевич
повеситься тоже
выход
строкою закончить
вдох
чем
дожить
до
чужого
«взорви»
лучше
шнур
запалить
добровольно
колокольня
стоит
на
крови
приезжайте
смотреть
колокольню
да вот
всё места
не выберу
и времени
не хватает
народ меня
беспокоит
подумает
что подвох
лечь
под утро
а
встать
до
зари
жить
нуждой
умереть
добровольно
пол
действительности
на
крови
а
второй половине
не больно
Владимир
Матиевский (1952–1985)
Родился
21 января 1952 года в Ленинграде. Среднюю школу закончил в 1969 году. До и
после службы в армии (1970-1972, Сахалин и Камчатка) работал фрезеровщиком, стропалем, библиотекарем, грузчиком, а с 1977 года кочегаром
в Зоологическом институте АН СССР. Стихи начал писать в середине 70-х. Чуть
позже стал переводить англоязычных поэтов (Паунд, Йейтс). В начале 80-х
приступил к переводу романа Сола Беллоу «Дар Гумбольдта». Перевод остался не
закончен. В 1975-77 гг. посещал занятия в ЛИТО при ДК им. Ленсовета.
В 1982 году был принят в члены «Клуба- 81». Каждое лето отправлялся
путешествовать. Памир, Дальний Восток, Средняя Азия, Северо-Запад России,
Волга, Закавказье – вот далеко не
полный список мест, где он побывал. В 1980 году женился. В 1981 году у него
родился сын, по отцу названный Владимиром. После 1980 года каждое лето он ездил
на Белое море, на заработки. При жизни не печатался – ни в официальных изданиях, ни в самиздате;
большой корпус текстов опубликован на сайте «Сетевая Словесность» в 2016 и 2017
гг. Умер 25 января 1985 года. Похоронен на Ковалёвском кладбище, недалеко от Бернгардовки, где, по легенде, покоится прах одного из его
любимых поэтов, Николая Гумилёва.
***
Если
хочешь, чтоб тебя выслушали,
начинай
со слов: – Я тоже давно мертвец,
никуда
не спеши,
верь
только самоубийце,
но
главное, будь скромнее…
Художник,
и дома не снимая шляпы,
извиняясь
за беспорядок, говорит,
что
работал всего лишь он – жалкий дилетант.
Поэт
хвалит другого поэта, говоря,
что
не знает ничего лучше этих или тех строк.
Искусствовед
говорит: – Это культурные стихи
или
же не говорит ничего.
Муж
говорит жене, что в нищей стране
пусть
и она со своим ребёнком остается нищей.
Или
сыну: –
Если б твой отец был настоящим мужчиной,
ничего
подобного не случилось бы.
Влюбленный
молчит. Но он хочет сказать фразу Пьера:
–
Будь я красивейшим, умнейшим, лучшим из людей,
то
сейчас же, не раздумывая, на коленях
просил
бы руки и любви Вашей…
…Ветер
в каждом ищет опоры.
Солнце
уже не выдаёт себя за золотые прииски.
Осенний
лес ещё богатец,
но
завтра не проронит и листа…
Каждый
мудр. Как Бог Отец…
Очевидно,
пришла пора скромности,
выставок
на квартирах,
фотокопий
и карикатур.
***
О,
моя бедняцкая душа!
Что
могу я предложить любимой?
Крылышки
летучего мыша
в южных городках
любимых…
Расскажу
о крематории вещей,
где
стоят мои автомобили –
облицовки
быстрых миражей,
старые
и сплющенные крылья…
Спите,
спите в пыли.
Скорости
вынули душу.
Спите,
мои нули,
корысти
ради не думайте.
Я
покопаюсь внутри,
как
в уголовном деле:
ржавые
банки – пни
красного
дерева.
Кладбище
старых машин –
лежбище
битых тюленей…
А
если в щёлку ширм, –
просто
телеги!
Я
не имел вещей
Я
не ломал их тел.
Я
не умел вещей
и
никуда не летел.
Игорь
Поглазов (1966–1980)
Родился
27 декабря 1966 года, ушёл из жизни накануне своего четырнадцатилетия,
14 декабря 1980 года. Жил в городе Минске. За последние два года им было
написано около двухсот стихотворений.
Восемь лет его стихи существовали в самиздате, пока не пробил молчание
ленинградский журнал «Аврора». Первым, кто протянул Игорю руку, был журналист
«Авроры» – Дмитрий Губин. Следом отозвались белорусская и московская печать. В
1991 году в издательстве «Мастацкая лiтаратура» вышла книга поэзии Игоря Поглазова
«Закрываю двери, которые не открыл». В 1994 году друзья по литобъединению
издали его книгу «Стихотворения». Стихи Игоря неоднократно печатались в
русской, белорусской и зарубежной периодике, в журнале «Лиterraтура»,
на сайте «Полутона» с предисловием Дмитрия Строцева.
Его творчеству были посвящены две литературные передачи на Белорусском радио и
одна – в Нью-Йорке (США).
***
Обвяжи мне шею лебяжьими руками.
Что же было с нами?
Ты меня целуешь нежными губами.
Что же стало с нами?
Ты проходишь мимо, задевая пламя.
Что же будет с нами?
Декабрь
1980
***
Cпаси
меня от Страшного суда.
Пусть смоет пот дождя пути сюда.
Спаси меня от Страшного суда.
Спаси меня от правильных речей.
Как будто чей-то я и вроде бы ничей.
И позови меня на пиршество дождей.
Убереги меня от Тщетных дум,
И о себе самом Проклятых дум,
И от чужих всегда проклятых дум.
Мой милый друг, безвременен и свят,
Пусть за решёткою окна деревья спят,
Пусть кресла полудремлюще
глядят
В остывший засыпающий закат.
О мой философ, друг, приятель мой,
Сегодня я какой-то сам не свой.
Стою у входа в ледяной сезам,
А для чего стою, не знаю сам.
Спаси меня от Страшного суда,
От Правильных речей – от их суда,
От тщетных дум, от тщетных-тщетных дум…
Сентябрь
1980
Геннадий
Лукомников (1939–1977)
Поэт-
и художник-аутсайдер. Работал чертёжником, фотографом; рабочим сцены, затем –
художником в декораторском цехе Бакинского театра оперы и балета. Погиб,
сорвавшись с балкона при не совсем ясных обстоятельствах. Регулярно «издавал»
свои рукодельные сборники – рукописные, а в последние годы иногда и
машинописные – тиражом от одного до нескольких экземпляров. Посмертно несколько стихотворений публиковались в антологиях «Самиздат века» (Минск – Москва, 1997), «Русские стихи 1950–2000 годов» (М., 2010), газете «Лимонка» (2003, № 212). Рисунки (со статьей Ариадны Арендт об авторе) – в английском международном журнале ар-брюта и искусства аутсайдеров «Raw Vision» (2018, № 97) Отец поэта Германа Лукомникова.
***
Позади мильардная
галактика,
Бесконечное количество вселенных,
На душе от путешествий Арктика,
В сердце тыща
океанов пенных.
Театральная среда вокруг –
Звёзды танца, оперы вплотную,
И Пегас – мой закадычный друг –
Затащил меня в стихов
пивную.
Раж планеты ширится, растёт,
Все из-за того, что гениален
Я, любивший всех на свете тёт
В тишине роскошных тихих спален.
Так руби же новую главу,
Ибо зло лишь злом перешибают,
Сквозь богатств опавшую листву
Вижу будущих Нью-Йорков стаю.
Чуткий я палач и объедала,
Резвы мысли, словно полотёры,
В животе скандалы за скандалом,
Вот бы всё на свете было горы.
Путешествия совсем надулись,
Роскошь и богатство обалдели,
Эх, пустил бы я в планету пулю –
Хватит похваляться своим Дели.
***
Толстой написал страницу,
Островский закончил пьесу,
Колумб обнаружил Америку,
Кеплер нашёл звезду,
А я обошёл границу,
Дал новый толчок прогрессу,
Спокойствием сделал истерику
И счастьем – езду.
***
Ну и Музу себе откусил
Тот, кто дремлет, питаясь стихами,
Кто рабочими скачет шагами,
Кто творит всею армией сил.
Говорят, что ума не надо,
Если мышцы играют под кожей,
Если ходишь с нахальною рожей
Под кольчугой большого оклада.
Отзвените и прохрустите
Что-нибудь в отношении денег,
И на Марсе какой-нибудь Беник
Вас проводит глазком нефертити.
Игорь
Бухбиндер (1950–1983)
Родился
в Новосибирске. Учился там же, в университете (факультет математической
лингвистики). За участие в акции против ввода войск в Чехословакию был
арестован, исключён из университета и выслан в город Фрунзе (ныне Бишкек). Там
работал машинистом на фрунзенской ТЭЦ. Помимо стихов,
писал рассказы, немного переводил с французского (например, Сименона). Входил в
местные ЛИТО («Горные зори», «Время»), друзья вспоминают, что про подающих
надежды начинающих авторов в то время говорили «ну, тебе прямая дорога к Бухбиндеру». Его стихи распространялись через самиздат
(например, в первом выпуске альманаха «Майя»), позже они опубликованы в
приложении к тому 3а «Антологии новейшей русской поэзии “У Голубой Лагуны”»
Константина Кузьминского). После того как его стихи
вместе с альманахом «Майя» оказались опубликованы на Западе, у Игоря снова были
неприятности с властями. Умер 4 июля 1983 от астмы в том же Фрунзе. После смерти Игоря его друзья (скульпторы
Юрий Пономарёв и Евгений Синявский) сделали надгробный памятник из гранита и
мрамора, позже разрушенный вандалами.
***
Нет на свете земли, за которую стоило
биться.
Под пятой энтропии прохладна она и чужда.
Словно демон пустыни, поводит ноздрями
убийство,
Приходя в города.
О мой ангел небесный, зачем говорить
понапрасну?
Оглянись и увидишь, что пала бессмертная
рать.
Если время земное тебе не покажется
рабством –
Есть ли смысл умирать?
Зрелость света. Сезанн
Красные руки ласкают,
Белые – хлеб подают.
Рушится красная скатерть
В детски-крахмальный уют.
Устлано иглами ложе
В дальнем сосновом раю.
Красный побег невозможен? –
– В белом раздумье стою.
***
И знаю я – всё сбудется с тобой,
Каких бы благ душа ни избежала,
Жужжит оса над сладкою губой,
И я, закрыв глаза, целую жало.
Михаил
Фельдман (1952–1988)
Родился
в Ленинграде. Окончил Исторический факультет Ленинградского государственного
университета. Погиб в железнодорожной катастрофе в августе 1988 года под
станцией Бологое. Автор посмертно изданной книги стихов «Миновало» (1990).
Капитуляция
На всех
моих вещих снах
на словах
на молчании
развевается белый флаг
на моей ненависти
на любви моей
на поэзии
вывешен белый флаг
на стенах
на пейзажах
на прошлом и будущем
вывешен белый флаг
на лицах
на именах
на взлётах и паденьях
развевается белый флаг
со всех окон
спускается белый флаг
и в руках
держу белый флаг
***
Слово ловит
во мне магнитом
чувства и зародыши чувств
среди них
чувство счастья любви
и
отчаянья
чувство ревности гнева
и
прочие
слово ловит магнитом
другие слова
оно обрастает
звуками запахами
и даже мясом
слово может
обнять приласкать
ранить
нужно сказать слову
доброе слово
нужно сказать солнцу
что оно называется
солнцем
птицу птицей назвать
подыскать
ещё одно имя Богу
Анатолий
Кыштымов (1953–1982)
Родился
10 февраля 1953 года в селе Московское Усть-Абаканского района Хакасской
автономной области, в семье крестьянина. Ещё в школьные годы начал писать
стихи. В 1971 году окончил школу и год работал в родном совхозе на стрижке
овец. В 1972 году поступил в Абаканский государственный педагогический институт
на филологический факультет. Был бессменным редактором факультетской газеты,
членом литературного объединения института. Выступал со своими стихами перед
студентами. Кроме поэзии, увлекался рисованием, резьбой по дереву. После
окончания института, в 1976 году, начал работать в абаканской школе № 10
учителем черчения и рисования, потом художником-оформителем в отделении
железной дороги и во Дворце пионеров г. Абакана. Создал свой орган издания «Сампич» («Сам пишу, издаю, читаю») и стал автором-издателем
своих рукотворных книг: «Радость дождя», «Здравствуй», «Сказка о мышонке…» и
других. Первый сборник стихов «Я не прощаюсь» вышел в Абакане в 1993 году,
после этого было издано ещё несколько книг избранных стихотворений.
Сердце
Ты многое знаешь,
И многое помнишь.
При звуке любимых имен
Ты радостной кровью
Мне вены наполнишь
И взгляд мой – зажжёшь.
Но что-то случилось.
Лежу я и слышу,
Как бухаешь
ты в голове
Всё громче и громче,
Все ближе и ближе,
Как время моё на руке.
И я отнимаю висок от ладони.
Брожу и пою, а потом
Сижу, скособочась,
как лодка, что тонет,
Черпнувшая левым бортом.
***
Не скрипят, как первый снег,
Табуретки в тёмном доме…
Незнакомый человек,
Вот тебе мои ладони.
Посмотри в мои глаза,
Назови своё мне имя…
Что-то хочется сказать
Между днями и родными.
Маму б только не пугать,
Одному побыть в квартире…
Плакать в длинную кровать,
Слушать, как там в вашем мире?