Стихи из книги
Опубликовано в журнале Волга, номер 9, 2018
Алексей Александров родился в 1968 году в городе Александров Владимирской
области. Закончил Саратовский университет, работает инженером-конструктором.
Публиковался в журналах «Волга», «Воздух», «Дети Ра», «Новый берег», «Урал»,
«Новая реальность», «Белый ворон», «Крещатик», «Зинзивер»,
альманахах «Тритон» и «Улов», антологиях «Нестоличная литература», «Черным по
белому», в сетевых журналах «TextOnly», «Цирк “Олимп”+TV» и др. Книга стихов «Не покидая своих
мультфильмов» (New York:
Ailuros Publishing, 2013).
***
Мама моет раму, моет, намывает,
И стекло всё чище и прозрачней, тоньше,
А за ним, как в дымке, местность нулевая
С клочьями обертки, упаковки той же.
Не рабы, не рыбы, разве египтолог
Разберет, о чем там наследили птицы.
И как прежде труден путь и очень долог,
Чтоб домой с картошкой Элли возвратиться.
Потому что блазнит
и не отпускает,
Кутает в тумане, словно в новой шубке,
Прожитая вечность, музыка морская,
Голос ей знакомый, ласковый и жуткий.
***
Телефонная барышня вместе с тургеневской
девушкой,
На опарыша ловят они и на кембрик
Судаков безголосых и жирных копченых лещей
К пиву зимней реки, что в граненом стекле
ледяном
Пробку вытолкнуть тщетно пытается, пеной
исходит.
И дружинники парами ходят, и за руки
держатся,
Где темно, как в чулане Мальвины, пока не
сбежишь
На большой перемене от учителей дорогих.
Во дворе ни травы, и последнее дерево
срублено,
Чтобы стать на минуточку центром былого
туризма.
Артемоны бродячие гавкают,
лисы с котами шипят,
Хромоногие, подслеповатые горе-калеки,
В девяностые поле чудес раскопавшие,
только тю-тю
Те копеечки – все их сожрал автомат беспонтовый,
А как верили, что им ответят отцы из
Кремля.
***
Спонсор нашего показа
Был инспектором горгаза,
А вчера уехал цирк –
Кран открыл и спичкой чирк.
Чтоб плясало, как во храме,
Очистительное пламя,
Чтобы полз по бахроме
Сон в хитиновой броне.
Ангел ловит мух на завтрак,
Всё забыв из-за азарта,
Самовольно бросив пост
У одной из ярких звезд.
И теперь инспектор бывший
Ей в лицо здоровьем пышет,
Пишет праздничный отчет
И с небес дождем течет.
То, что нас не убивает,
Потихоньку убывает,
Словно вереница дней,
Нас не делая сильней,
Но быстрей, хитрее, громче –
Говорит великий кормчий, –
Слышишь звон, а дыма нет?
Это таяние монет.
***
Всесоюзная перепись поэтов –
Стучат в дверь, задают вопросы,
Строго спрашивают: почему
Не печатаетесь в периодике и толстых
журналах?
Бессмысленно бормотать в ответ
О творческом кризисе и неформате,
Золотым пером заносят в списки,
Облагают налогом за безыдейность.
А у тебя кончились февраль и чернила,
Мартовский заяц ободрал кору,
На вербе вылупились цыплята
И гоняются за гадким туалетным утенком.
Некогда в секретном погребе
Доедать последние банки солений,
Сквозь стены проходит их аполлон
И, ужасно фальшивя, играет на лире.
Притворись дворником, брадобреем,
Пожарным с эрегированным брандспойтом,
Ставь крестик вместо подписи,
Выдумай язык и молчи на нем.
***
И ставит, и ставит им градусники.
Но надолго их не хватает,
Ртуть сворачивается в серебристый клубок,
Смешивается с кровью.
Терминатор выходит сквозь прутья клетки,
Словно воздух из негерметичных небес,
Насвистывая оду «к радости».
Не в моем, сука, темпе –
Говорят из фильма про
разрешенных барабанщиков,
Их судьба волнует не всех –
Опаздывать к занавесу, громыхающему как
поезд.
Всех их надо лечить касторкой,
Думает бармалей-педофил,
К единственной маме на свете плывя на
плоту,
Той, что с мечом стоит сквозь бури и
ветер.
***
Трудно быть богом, молодым,
Девушкой, гамлетом
или не быть
Патриотом своей страны,
Когда это все падает с неба.
А нужно только иногда подпрыгивать,
За такую зарплату, еще бы.
Не кусать руку кормящего,
А зализывать раны и улыбаться.
Легко на сердце, на первом канале,
Где гондольеры продают серенады,
Зачерпывая длинными ложками
Со дна самую гущу жизни.
А кто не скачет, тот не в пальто
Стоит на автобусной остановке,
Вглядываясь в темноту, откуда
Рейсовый харон
на своей гулянке
Плывет и поет о черных глазах.
Или это радио «шансон» у него
Орет, пока он отрывает билетики,
Объявляя гражданам пассажирам?
***
После смерти все коты
Попадают в Простоквашино,
Пьют там сладкое парное молоко
И едят правильные бутерброды.
Не выписывают никаких журналов,
Даже Новый мир и Волгу,
Терпеливо учат говорить
Птицу-медиума, чтобы не дай бог
Не прокрались в этот рай
Пронырливые почтальоны
С толстой сумкой, доверху набитой
Извещениями и счетами.
***
Плывут в тоске необъяснимой
Некосмонавты в пыльных шлемах,
Пока с орбиты их не снимут,
Как хулиганов несмышленых,
Как неуклюжих водолазов
С вокруг обвитой пуповиной,
Когда уже закрылся винный
И вслух молчит один философ.
Аскет лежит на голых досках,
Как на единственной гражданской,
Дымя последней папироской,
По геометрии натаскан.
Качнется влево или вправо,
Но что изменится? Как будто
Решился перерезать провод
И ждешь всемирного капута.
***
Погода шепчет: укради
В гостях серебряную ложечку.
В кустах сидит слепой радист
И расчехляет свой баян.
И соловей свистит о том же,
Его поставили на стреме,
Пока по всем каналам дождь
И благодатная Мария,
Пока охрипшая река,
Покашливая под мостом,
Тебе протягивает чашу
Необжигающего света,
Чтоб не закрыл ее инспектор
На новый свадебный замок,
Где тысячи других ржавеют,
Но тьме грядущей не сдаются.
***
Это были торпеды добра,
Зашифрованное послание коринфянам,
Но с тех пор многое изменилось.
Северная Карелия братается с Южной,
Сверяясь по новому глобусу,
Где проходят границы познания.
Мир – это не станция в небесах,
Там встречают души умерших
Ангелы в скафандрах,
Это город Наоборот,
В котором живут звери,
Диктующие стихи, но вместо слов
У них получаются облака и ветер.