Александр Корамыслов, Полина Потапова. Танкетки на двоих
Опубликовано в журнале Волга, номер 5, 2018
Александр Корамыслов. Полина Потапова. Танкетки на двоих. – Челябинск, Издательство Марины Волковой, 2018. – 210 стр.
В предисловии Александр Корамыслов даёт почти
исчерпывающую характеристику жанра: «Танкетка
(термин введен в
Да, всё так. Остаётся разве что добавить: сам автор новой стихотворной формы, А. Верницкий, отводил этому жанру не более десяти лет жизни. Прогноз был вполне обоснован: в русском немало слов длиннее шести слогов, а здесь потребен вот такой гиперлаконизм. Однако, как видим, предсказанный срок превышен уже в полтора раза, а малявка-танкетка вполне жива.
И развивается – судя хотя бы по этой книге. Авторы её почти антиподы. Александра можно назвать ветераном танкеточных армий. Или патриархом, чтоб не обидеть. Основной и приятно модерируемый тематический сайт – «Две строки шесть слогов»[1] http://26.netslova.ru – содержит чуть более 64 000 танкеток. Две тысячи из них принадлежат Корамыслову. А ведь авторов там, как минимум, премногие десятки.
Полина Потапова же начала работать с настолько краткой формой недавно. Зато интенсивно. В сборник вошла небольшая часть написанного ею. На поверхностный взгляд её танкетки рождаются из медийной среды. Не из политического контекста, а именно из эфира – в нескольких смыслах этого термина:
#
на Первом
канальи
#
спецназ
не догонят
#
гложет
чувство войны
#
летом
быть атлетом
#
стрелка
с перестрелкой
Или, весьма часто – из литературных реминисценций:
#
Полковник
вам письмо
#
стоп-кран
Каренина
Но, понятное дело, всё намного интересней и сложней. За эпатажным высказыванием, где отточие, скрывающее грубую лексику, вроде напрашивается само собой, вдруг скрывается погружение в суть буквы:
#
какого
ера ять
Иногда ассоциации почти неуловимы, как и положено ассоциациям, но вполне отчётливы:
#
поющий
черновик
#
аскет
спит в пакете
А бывает и очень всерьёз, беззащитно. Кстати, в подобных танкетках автор чаще всего прочим органам чувств предпочитает слух. Точно не о себе, точно улавливая. Закрывая глаза, дабы зримая действительность не скрывала реальности подлинной:
#
в эМэРТэ
слышна смерть
Правда же. И снаружи слышна, по ассоциации с mort, и тем более – внутри. Там, в глубинах аппарата, куда тебя погружают, совсем нечеловеческое жужжание. Банька с металлическими пауками. А уж в ожидании результатов чего только не передумаешь. Приведённая выше танкетка вряд ли утешит, но очищению сознания поможет не хуже коана.
Впрочем, анализировать танкетки по отдельности – занятие вполне безнадёжное и очень смешное. Другое дело, что каждая из них может стать источником, скажем, повести. Как не раз случалось с другим кратким, правда, очень почтенным жанром. С хайку, то есть.
Но мы опять говорим о прикладном значении жанра. Между тем танкетка ж самоцель в определённом смысле. Зафиксированная вспышка бессознательных, однако неслучайных ассоциаций:
#
не пой мне
про бойню
им больно
я помню
Последний пример – битанкетка. Жанр, понятное дело, чуть вторичный по отношению к собственно танкетке, но не менее интересный. И, вероятно, необходимый. Так увеличение поля на одну клетку по вертикали и по горизонтали позволяет расширить число вариантов игры на несколько порядков.
Можно ещё чуть длиннее, оставаясь в рамках жанра:
#
мир двойных
стандартов
няшка
котёночек
взвесьте
телятинку
Заголовок тут, опять-таки, танкетка. И вспомним важный момент из определения, приведённого в начале статьи. Танкетка – жанр медитативный. Да, вполне. Хотя у Потаповой ещё и очень рефлексивный:
#
мир хитрый
жизнь лисья
льстецы
да паяцы
всё липа
и листья
прибиться
боятся
Казалось бы, почти автоматическое письмо, спровоцированное, к примеру, листопадом, и скреплённое капающими созвучиями да небрежными рифмами. Но требуемый танкеточный ритм соблюдён изумительно легко. Отчего так, попробуем определить ближе к финалу, а пока я б назвал ещё один довольно неожиданный полюс притяжения миниатюр Полины. Слышали ведь наверняка про дюпонизмы?
Вновь обратимся к авторскому определению. Проект «Мильён названий» характеризует жанр так: «Дюпонизм – это название реальных или воображаемых предметов. Дюпонизм использует как художественный прием неожиданное сопоставление звуков и смыслов, искажение, соединение, сокращение или разъединение слов с целью нарушения привычных алгоритмов мышления и речи. Дюпонистическое творчество направлено на освобождение смыслового пространства для ясного отражения объективного мира и прямых, позитивных человеческих связей».
Дюпонизм, подобно танкетке, существует явным образом около десятилетия. Отцов-основателей у него больше, нежели у танкетки. Прежде всего, это свердловчане Андрей Коряковцев, Сергей Ивкин, Павел Ложкин. Отчего данный тип литературного высказывания не обрёл популярности, сопоставимой с танкеткой? Сложно сказать. Возможно, дело в нечёткости определения. Всё-таки отличить странное имя предмета от бытового афоризма, опубликованного в Фейсбуке, не так и легко. Да и создатели не особо стремились к увеличению числа авторов, создавая изначально довольно элитарный проект.
Так или иначе, но очень многие танкетки Полины Потаповой – суть безусловные дюпонизмы. По крайней мере, тут происходит игра (или работа, в данном редком случае это синонимы) на стыке жанров.
В предисловии, упомянутом в начале статьи, было сказано об «экспериментальных танкетках Потаповой, не вошедших в книгу». Интересно было б их почитать и оценить степень экспериментальности. В книге и так ведь есть рифмованные танкетки, есть относительно длинные тексты, составленные из танкеток, есть прописные буквы, есть иные нарушения суровых формальных требований. Неукоризненно соблюдены, кажется, лишь требования к числу слогов в каждой из строчек. Словом, жанр танкетки явно находится в поиске и появление новых авторов с новыми стилистиками ему явно на пользу.
Хотя понятие новаторства, тем более в экспериментальных жанрах, более чем условно. Повторим: Александр Корамыслов пишет танкетки едва ли не со дня их появления. И, кажется, прекращать не намерен. Те, кто знаком с его работой в иных поэтических областях, обнаружат в танкетках немало сходных… ну, скажем «сходных практик». Всё-таки термин «сходные темы» будет неточным, в силу краткости танкеточного жанра, а «сходный приём» вообще изменит суть. У Корамыслова именно что не приёмы. Часто – грань каламбура без скатывания в этот самый каламбур:
#
мирское и духовное
то брань
со страстями
то брань
со страстями
Или совсем уж тавтологично, вроде:
#
ещё
ещё ещё
Здесь нельзя убрать даже диакритические знаки над «ё» – смысл исчезнет. А вот представить разнообразные знаки препинания, включая кавычки, кажется почти необходимым. Хотя знаки эти, конечно, остаются на читательское усмотрение. Как то и предусмотрено.
Другой важный момент, определяющий поэтику Корамыслова как в танкетках, так и в иных жанрах, это опробование слов на изгиб, излом и скручивание. Странно, но у него разорванное слово не умирает, а показывает фактуру – подобно камню на срезе:
#
даже хру
сть пополам
#
европа
аз и я
#
богонос
босоног
#
к морям
рек визиты
Порою раскладушки слов и смыслов не требуют искажения лексических единиц либо странностей в их сочетаниях. Часто в шести танкеточных слогах Корамыслова отражаются такие неотъемлемые особенности нашего языка и бытия, как относительная лексическая бедность при богатстве смыслов, готовность к неостановимому карнавалу (в бахтинском смысле) при очевидной грусти бытия. Принципиальные различия между детским языком и взрослым. Между Сократом и Эзопом, стало быть:
#
дунька
для радости
Здесь дефис между первым и вторым слогом подразумевается и мерцает, но вот тире в следующей танкетке оказалось бы явно лишним:
#
планы
хохот Бога
Очень характерный для танкетки пример. Знак препинания сделал бы высказывание более плоским. А так, например, можно понять и ровно наоборот: дескать, планы в наших головах не смешат Господа, а напротив – вызваны его радостью. И этот альтернативный смысл не единственен. Впрочем, танкетки по отдельности мы, кажется, условились не разбирать. Ибо действительно хохот получается.
Назывные танкетки у Александра тоже присутствуют. Но это иной, недюпоновский тип именования. Дюпонизм (в общем случае) изолирует явление, подчёркивает его суть, инаковость и особость. А Корамыслов чаще говорит в танкетках о всеобщей связи далёких явлений. О привязках быта не обязательно к высокой, но чаще к далёкой в пространстве и времени культуре:
#
яма
гаражный бог
#
шаурма
с цикутой
#
хайку
много текста
#
боксёр
средней руки
Иногда танкеткой становится нечто совсем неожиданное. Скажем, абсолютно стандартное, широко употребительное название очень вредного жука:
#
короед
типограф
Согласимся: при таком написании особенности существа делаются много ярче? И вот тут мы подходим к наиболее существенному и почти финальному моменту. Но сперва приведём ещё одну танкетку. Вернее, битанкетку:
#
так и вся
наша жизнь
то СЕКАМ
а то ПАЛ
Таких танкеток-извлечений у Корамыслова довольно много. Нередко, как и в приведённом выше случае, источником вдохновения служит творчество Гребенщикова, иногда – чьё-то другое. Порою вообще удмуртский язык. Александр говорит, будто свободно общаться по-удмуртски не в состоянии, однако проживая в смешанной языковой среде и обладая, мягко скажем, неплохим языковым чутьём, пользуется возможностью смешения языков весьма активно. К примеру, «зуч» переводится с удмуртского, как «русский:
#
и зуч
изучаю
Однако, в абсолютном большинстве случаев средств родного языка оказывается достаточно. Так вот: перейдём-таки к наиболее существенному моменту рецензии. По крайней мере, представляющемуся таковым её автору.
Существует известный многим и куда более популярный в социальных сетях жанр поэтической миниатюры. Пирожки. Появились они, как и танкетки, в 2003-м году. Жанр тоже авторский. Его создатель Владислав Кунгуров (он же – Влад Рихтер), совсем недавно безвременно умер, а пирожки живы. В сравнении с танкетками выглядят пирожки мощно: тридцать четыре слога, неисчерпаемый, солидный, как Петросян, четырёхстопный ямб. Ну, и вот. То и выходит, как правило. Нет, бывают, исключения, но в целом – уровень КВН. И шуточки теперь сугубо про Олега сотоварищи. Отчётливое вырождение пирожкового творчества началось года с 2013-го, то есть, как раз на горизонте десятилетия, предсказанного для танкеток.
Есть, конечно, попытки обновлений, есть поджанр порошков, есть, в конце концов, фестивали и семинары, где пирожки, танкетки, порошки и другие миниатюры присутствуют на равных правах. К примеру, очень интересное мероприятие такого свойства провела совсем недавно в Первоуральске поэт Лариса Прудникова. Но вот разнообразия нет. Ходы весьма стандартны. Сюжеты однородны, как в детских садистских стишках – тоже интересно начавшемся и быстро остановившемся в своём развитии подвиде миниатюр. В сущности, и страшилки, и пирожки сделались средством коммуникации, а не методом, позволяющим делать открытия.
Отчего так? Разные, конечно, могут быть объяснения. Но, мне кажется, одна из главных причин – именно в жёстком ритме пирожка, настраивающего автора на определённый лад. Всё-таки тут надо думать в заданных пределах, а ритм мысли задаёт её ход. Танкетки ж – иное дело. Например, известное название сети магазинов для изобретательных и стильных при надлежащей записи становится танкеткой. Да и многоосмысленной:
планета
секонд-хенд
То есть танкетка как-то удивительно совпала ритму бытовой русской речи. И открыла в этой речи новые смыслы. Вернее, продолжает открывать. Надолго ли ещё хватит? Кажется, да. Скорее всего, правда, произойдёт смягчение правил. Например, будут легитимизированы знаки препинания. Но это ничего. «Две строки/шесть слогов» – правило неизменное, характеризующее. И, как видим, не избыточно суровое.