Стихи
Опубликовано в журнале Волга, номер 9, 2017
Елена Михайлик родилась в Одессе, окончила филологический факультет ОГУ.С 1993 г. живёт в Сиднее, преподает в университете Нового Южного Уэльса. Доктор философии, тема диссертации «Варлам Шаламов: поэтика новой прозы». Стихи и статьи публиковались в антологии «Освобожденный Улисс», журналах «Арион», «Воздух», «Дети Ра», «Новый мир», «Новое литературное обозрение». Лауреат Первого австралийского фестиваля традиционной и экспериментальной литературы «Антиподы» (2006). Автор книги стихов «Ни сном, ни облаком» (2008). В «Волге» публиковались стихи (2013, №11-12; 2016, № 3-4).
I
Ты гадать перестань: нам наперед знать не дозволено,
Левконоя, какой ждет нас конец. Брось исчисления
Вавилонских таблиц.
Квинт Гораций Флакк
Процеди вино через лён,
Потрогай пятно.
Как прикажешь гадать? – Вавилон песком занесен,
Атлантида ушла на дно.
По полету птиц разве что время года,
По латинским стихам разве что русла рек,
Одноликий Янус смирно висит у входа,
Не поднимает век.
Нет гражданской войны, и ладно, не за что больше драться,
Золотая латынь, покой, виноградный свет.
Сколько жить кукушке, бывший военный трибун Гораций?
Подожди. Промолчи. Левконоя знает ответ.
II
Я памятник себе воздвиг…
Квинт Гораций Флакк
Сошелся счет, отданы все долги,
Остальное – подарок, придача к осени, птицам и островам,
На исходе лет тебя любят и ценят твои враги –
К счастью, всего лишь за вкус к словам.
Каждый миг требует звука и мысли, река образует речь,
Ты обязан вместить и выпустить к людям все то, что накатывает чередой.
На исходе лет кости легли, как и должны лечь,
Русло умелой жизни проложено упрямой плотной водой.
Время тянется медом, медным медом сочится предутренняя звезда,
В спальне чуть с опозданием отражают страсть зеркала,
А твоей республики, в общем-то, и не было никогда,
И только Тирренское море хрипит из строки – была.
III
Ты помнишь час ужасный битвы,
Когда я, трепетный квирит,
Бежал, нечестно брося щит,
Творя обеты и молитвы?
Квинт Гораций Флакк (перевод А.С. Пушкина)
Как военный трибун, Гораций, вероятно, не носил щита.
Л.Р. Вилкинсон
Человек, написавший, что бросил щит,
Не имел его и не бросал ничего,
Но амнистию принял – война решена и незачем длить ее.
По полям торопливо растет былье,
Акведук отстроен, вода пахнет свинцом и чуть-чуть горчит,
В казначействе теперь воруют, возможно, чуть меньше, чем до него.
А возможно и нет, но слова и расчеты в большой цене,
Карта ползет вширь, по ней скользит латинская вязь,
Можно жить вовне и внутри языка, а то, что лежит на дне,
Прорастет в стихи, встанет ветвясь,
Как узор на металле, в двенадцать слоев прошит,
Как ракушки в стене, как злая труба во сне,
Что он скажет Бруту, встретившись с ним на той стороне?
Ничего – тот и сам, наверное, догадался, что затея не удалась.
IV
non di, quos iterum pressa voces malo.
Квинт Гораций Флакк
стихи – искусство возможного, война – просто искусство,
там, где они встречаются, земля – горит, комментатор – нем,
сын торговца рыбой, ушедший на фронт с непонятно какого курса,
под конец командовал… какая разница чем?
какая разница, до сих пор нет брода в гражданском споре,
над Филиппами дым, над стихами – сдвоенный дым,
а тот полковник до самой смерти потом не пенял ни командованию, ни мойре,
и все, что помнил – что он согласился выйти оттуда живым.
вот так и продолжил, сводя в гармонию, все, что попадалось под руку,
вот так и продолжил, ловя в строфу дыханье дымных времен,
оставаясь живым, не сдавая свой клок земли ни врагу, ни другу,
ни переводчику, ни тому, кто сочинял этот сон,
не владея – увы – пулеметом, владея рацио,
наводя слова через любой прицел, через любой провал –
тот, кто потом написал «Мы не хуже Горация» –
что-то он понимал.
…Что бы он понимал.
V
Смертному ничто не тяжело
Квинт Гораций Флакк
После заката город глотает мгновенный мрак,
Не разглядеть ни волка, ни солдата, ни человека,
Ведущий кивает – в городе Р открывает глаза Квинт Гораций Флакк,
Встает, подходит к окну, глядит на черную реку,
Текущую сквозь него, насквозь, навсегда, дотла,
Заполняя легкие и глаза, не пересыхая и не мелея,
Впрочем, для мира после гражданской в городе Р не так уж плохо идут дела,
Да и игра была не из тех, о которых потом жалеют.
Кости легли, а все прорехи цветом и ливнем заплетены,
На восковой дощечке – другие строки,
Впрочем, нынешнее его занятие ничем не хуже войны –
И кончается примерно так же и в те же сроки –
Это вопрос цены и меры, слово и счастье берут свое,
Оседая медью в узлах строфы, отливаясь воском,
С удовольствием, щегольски и, естественно, не всерьез,
обращаясь в воздух
и держась за него
внутри и снаружи границы тела,
Перемалывая движение лет, надземный грохот планет,
Мир, в котором свобода, любовь и смерть, как всегда, не знают предела,
А должны,
Потому что у мастерства тоже предела нет.
А ведущий будет держать рассвет за краем желтой воды,
Не выпуская утренних кошек на приречные крыши,
Покуда этот, вовне, нигде, не отыщет собственные следы,
Не вернется к столу с добычей – и не запишет.
VI. На смерть Мецената
…выступим, выступим
С тобою вместе
Квинт Гораций Флакк
Вода в реке, сверчок на листке, солнечный блик – выпали во вчера,
Язык остался прежним, но смысл, но воздух – глух и неведом,
Разве что строем, звучанием, дыханием серебра,
Что-нибудь передашь венетам или венедам,
Неожиданное, неважное, ракушки и водоросли, наслоившиеся на стих,
Пустяки, прочтенные поперек, уловленные на выдох,
Но от полей Прозерпины в земли живых
Есть только этот выход,
Ныне доступный не всем – ускользают ходом кометы, в осень, наискосок,
Те, кто защищал, те, кто осаждал Трою,
Не поскупись, мореплаватель, на летучий песок
Для всех, кто грамматикой помнил, что оно было такое.