и др. стихи
Опубликовано в журнале Волга, номер 5, 2016
Изварина Евгения Викторовна родилась в г. Озерске Челябинской области. Живет в Екатеринбурге. Работает редактором отдела газеты Уральского отделения РАН «Наука Урала». Автор восьми книг стихов, публикаций в российских и зарубежных журналах, антологиях и коллективных сборниках. Лауреат литературной премии им. П.П. Бажова. Член Союза писателей России.
***
…ночью струится по чёрной фольге
дым-позолота, ползёт по дуге,
прежде молочной, теперь меловой –
поезд познания вниз головой,
то есть – трубой и заклёпками крыш,
крапом плацкарт на Гонконг и Париж,
шторками цвета воды питьевой –
лица за ними заклеены тьмой,
два машиниста, калым пополам,
всех отовсюду везут по домам…
***
трава моет лунные блюдца
метёт по худому лицу
сдаётся придётся вернуться
мертвец говорит мертвецу
цела потому что казённа
бумага колодезных глин
трава заметает озёра
но мы присягали другим
названьям на пепельной карте
дай руку под каждой иной
землёй, перепаханной в марте
сорвавшей винты надо мной
померкла майолика млечных путей
заболоченных шпал
однако по коням
увечь их
живому живой прошептал
***
Неизвестность единое делит на три,
из высотной травы, из суровой петли
улыбается Нестеров вниз головой,
круг затмений похож на манеж цирковой,
по которому водят павлинов, коней,
слабоумных гигантов, учёных макак,
а во лбу билетёрши звезда, между ней
и тобою – лишь надпись «спроси меня, как»,
только сношенный воздух, кривой трафарет,
только – музыка, чайки, брезент шапито,
ты в матроске, и – доски, и – выхода нет,
ты любима, и дыма не чует никто…
***
Души между телами
тычутся как щенки.
Нищий принц надевает
крылатые башмаки:
негде ступить? – летай же:
за облачные поля
заваливается, а дальше –
пропадает земля,
то есть – молодость, то есть
впереди – ни хрена,
только – холод и скорость,
сокровища и война,
ветра живое олово,
ярость (пока цела) –
много чего такого,
чему жизнь – не цена.
…Лучше – единым духом,
долгим глотком хотя б:
отвлёкся, заснул – и рухнул…
А башмаки – летят.
***
затянувшись
(своих-то я не припас)
можно спросить одного из вас
октябрь высыпает из белых глаз
ромашковым полем который час
ромашковой смертью который год
сшитые из чужих кусков
призраки переходят вброд
реку тающих лепестков
тихий шаг
карандашный штрих
песка по старому янтарю
может я тоже
один из них
если с третьей не прикурю…
***
забытый фильм
защитный цвет
побег через подкоп
своя (не чуешь) или нет
прилёгшая на лоб
рука легка
и облака
видны из-под неё
летит летит издалека
полынное копьё
на древке пепел голубой
колосья и слова
над голубиной головой
воронья голова
тяжёлый свист
блаженный край
иконы ни о ком
не отдавай
не унывай
следи за мотыльком
узор (другого не дано)
на крылышке рябит
как чёрно-белое кино
там человек убит
***
Расшибая дыханья солёную клеть,
увлекая шаланду ко дну,
три свободы – не брать, не считать, не жалеть –
наплывают одна на одну.
Все распущены сети, расшиты борта,
оглашенных миров новосёл
не иначе, молитву пронёс мимо рта,
вдох и выдох, как руки, развёл:
– Я ловил на подвох, на воронье перо,
но о Рыбе заклятых глубин, чьё нутро
в ослепительном плещет меду,
Ты сказал – и печали моей серебро
почернело. Иду.
***
дыши своё письмо
в порядке мелочей
как слепок со всего
поэтому ничей
чтоб до скончанья лет
двоящихся на слух
тебя не тронул свет
вычёсывая в пух
колтун не по уму
тосканское руно
тенями по холму
мол то-то и оно
пиши своё кино
смешно сказать
кому