Iванiв В. Себастиан и в травме
Опубликовано в журнале Волга, номер 3, 2016
Iванiв В. Себастиан и в травме.
– М.: Коровакниги, 2015. – 60 с.
Книга завораживает
свободным перемещением через пласты времен и культурное многоголосье, причем
услышано и увидено все это вскользь, как будто автор перед нами хаотично
переключает каналы телевизора. Обрывки песен, переиначенные названия каких-то кинолент,
цитаты стихотворений, все это якобы безумие в стихах держится на фонетике, на
смысловых сдвигах. Так диктует язык, и реальность подстраивается под него, художественными
средствами корректируя наше представление о мире.
Ты
видишь все ты слышишь все как слышно
Ты
путаешь два имени с глаголом
Ну
и что дальше дальше едет
Вишну
К
тебе домой как карнавал веселый
Что
дальше у насвай мгей прайд и тигра
Вся
гордость или крошки ру рунета
Что
дальше там мы там хотим танцевать как диггер
Упавший с минарета с минарета
Что
дальше там так загребая грабли
Все вверх царапая царапкою кошуркой
У
белой цапли белой кобры мизерабли
Так
мы поем святые под штукатуркой
Калейдоскопичность
картинки, стихия карнавала привычны для многих хороших поэтов, но у Iванiва эти инструменты
используются по-другому. Название книги прямо говорит о визионерской составляющей поэтики, равно
как и травматическом типе сознания поэта. Так уж нам повезло, что мы все время
попадаем на стык эпох, деформация и распад – вот что пытаются не столько
преодолеть эти стихи, сколько склеить, странным образом починить. Это не остранение, это намеренное неправильное сочленение, полевая
хирургия, может быть, с примесью чистого шаманства. С другой стороны, это
сочетание работает – и работает замечательно.
Я не уверен, что при
таком методе можно взять и, чудесным образом настроившись, с ходу понять логику
стихотворения, но на самом деле это и не нужно. Парадокс в том, что
художественный текст до сих пор у нас воспринимают как некую инструкцию,
написанную, чтобы объяснить что-то вокруг. А стихи – это катализатор реакции
внутри читателя, хорошие – катализатор множества одновременно запущенных
реакций.
Под
лампой фонаря горят невидимы
Комарики
все января Овидия
И
не тебе одной о море петь
В
котором заперта ты в клеть
И
белена течет из моего рта
И
кровь пробьет аорту сонную по горло
Где
так топорно
Мимо
рта
Я
расстилаю простыню для черной
Май
бэйби блю
И
ты Тристан
Я
так люблю
Афганистан
Афганистан Афганистан
В тексте мы попадаем из
пространства мифа в шансон со скоростью света, проходя практически весь спектр
от красного до синего. Это головокружительное падение –
одно из главных свойств поэзии Iванiва.
Но опытный глаз сразу увидит склейки, т.е. следы искусного монтажа, движение
камеры, смену оптики и прочие кинематографические приемы. И тогда предположение,
что перед нами книга не только стихов, но и фильмов, не покажется таким уж
странным, как на первый взгляд.
Надо заметить, в этих,
как и в других стихах, ощущается особая нервность, которая очевидно происходит
не из неуверенности автора, а из-за преодоления свойств материала, с которым
работал ВI.
Не просто борьба с инерцией силлаботоники, а борьба с
осколками зеркала масскультуры, стратегия постпанка, которая свойственна современной новосибирской
поэзии. Книга составлена таким образом, что это сопротивление считывается не
сразу, списывая возникающий эффект то на счет обэриутского
влияния, что справедливо, то на прием имитации сбивчивой разговорной речи.
Есть и еще один из
вариантов прочтения – я надеюсь, что их будет много, книга того стоит, – как
собрание диалогов с теми, кто уже давно вошел в пантеон поэзии, с Пушкиным, с
Мандельштамом, Введенским и другими, письма о самом
важном перед короткой разлукой (встречей). Разумеется, разговор в этом случае
обходится без иронии, а пафоса ровно столько, сколько ему и положено быть в
элегических стихах.
В
раю декабрьская ночь
Уже
в дверях не обернуться
И
ты высовываешь нос
Как
будто в окна окунуться
Уснуть
и тихо уплывать
На
дальней лодке звездной барке
Меж
двух небес и тосковать
Курить
погасшие огарки
Твоих
ракетниц и шутих
И
в Рождество бьет колокольчик
Китайский
тихий и все мнит
Что
вспоминать не надо больше
О
том что было и потом
Сбылось
и стало легче легких
Расстеленных по полу ковром
Краев
далеких
Тему войны, которая
звучит на протяжении всего корпуса текстов, Виктор Iванiв в
последнем стихотворении переводит в область сакрального («Если хочешь чтоб сделалась
церковь…»), не пряча и не маскируя жутковатые подробности времени. Вот этот
переход и заставляет возвращаться и перечитывать отдельные строчки, еще раз
прислушиваться к звучанию этих слов внутри себя. Привыкать к ощущению, что на этот
четырежды безумный мир можно смотреть и с такой высокой точки.