Рассказ
Опубликовано в журнале Волга, номер 3, 2016
Егор Фетисов родился в 1977 году в
Санкт-Петербурге. Закончил немецкое отделение филологического факультета
Санкт-Петербургского университета. Печатался в журналах «Арион»,
«Октябрь», «Нева», «Слово»/«Word», «Новый Берег», интернет-журналах
«Семь искусств», «45-я параллель», Лиterraтура и др. Финалист Международного Волошинского конкурса в номинации короткого рассказа
(2015). Автор книги стихов «Лишь часть завета из ниоткуда…» (2012), романов
«Пас в пустоту» (2014) и «Ковчег» (2015). Редактор журнала «Новый Берег». С
2013 года с семьей живет в Копенгагене.
Иногда
кажется, что дождь бесконечен, что Северное море обладает неисчерпаемыми
запасами туч, которые оно шлет на наш приморский городок с бесстрастностью
конторы, осуществляющей бесперебойные поставки продукции. Уже на лестничной
площадке я натягиваю капюшон: струйки дождя, пока я завтракал, текли и текли по
оконному стеклу, образуя русла рек и притоки, впадающие в реки, и ручейки,
впадающие в притоки, и большие отдельные капли, приходящие в движение и
впадающие в ручейки… На улице никого. Хартманы, мои соседи по дому, они же владельцы квартиры,
которую я снимаю, еще спят: на пенсии можно позволить себе такую вольность. Их
серебряного цвета «вольво» (что, в общем-то,
непатриотично с их стороны) одиноко смотрит на Фундсдорфштрассе,
потом мне в спину, пока я пересекаю ее в неположенном месте, потом опять на Фундсдорфштрассе, когда я пропадаю из вида, послушно бредя
в сторону остановки автобуса.
Они уже, наверное,
стоят там, прячась под пластиковым навесом. Старшей лет семь, может быть,
восемь. Она с ранцем за плечами, красным, с принцессой или феей, я в них не
очень-то разбираюсь. Не имея детей, трудно разбираться в принцессах и феях.
Младшая с розовым рюкзачком, с кошечкой, совсем кроха, лет четырех, от силы
пяти. Я уже знаю наизусть то, что сейчас произойдет, но всякий раз переживаю
увиденное заново, как свою личную трагедию. Старшая
берет сестру за руку и переводит на противоположную сторону. Там такая же
остановка, с неизменным пластиковым навесом, исписанная полуграмотными
ругательствами. Малышка поблескивает глазами из-под капюшона, пока сестра дает
ей указания. Ничего не говорит, не кивает, только блестит глазенками, и
кажется, что она вот-вот заплачет.
Старшая
возвращается, оборачивается и машет ей рукой. Подходит автобус и скрывает
малышку из глаз. Я поспешно занимаю место у окна и смотрю на нее – как она там.
Улица пустынна. Кроме меня и этих сестер никто никуда не едет. Я давно уже
посмотрел ее расписание: автобус подойдет через шесть минут и увезет ее куда-то
в противоположную сторону. Мы трогаемся, и через зареванное дождем стекло
автобуса я смутно различаю контуры детской фигурки. Она машет нам рукой.
Конечно, она машет сестре, но мне кажется, что и мне тоже. Она ведь уже стала
частью моей жизни. Фундсдорфштрассе делает изгиб, и
обе остановки исчезают за поворотом. Она машет нам до последнего. Думаю, она
машет еще долго, после того как автобус пропадает из вида. Дети навряд ли понимают, когда уже можно не махать. Когда уже не
нужно махать. Когда махать уже бесполезно.
Всякий раз я думаю об
одном и том же: куда они едут? Где их родители? Почему они в такую рань и в
любую погоду всегда приходят? Неужели они не болеют, не простужаются, не
уезжают с родителями на каникулы? Я думаю о том, что мог бы удочерить их.
Наверное, я думаю об этом не всерьез, но мне приятно об этом думать. У меня
были бы две дочки, и я собирал бы их в школу и в детский сад, и мы ехали бы
вместе, все на одном автобусе, который идет куда-то в очень хорошее и
счастливое место.
Остановка пуста. Их
нет, и в это невозможно поверить, потому что они были здесь всю осень, всю
зиму, и начинающейся весной тоже были. Я растерянно смотрю на ту сторону.
Подходит мой автобус, и водитель выжидательно смотрит
на меня, открыв двери. Я смотрю через окна автобуса на ту сторону. Двери
бесшумно закрываются, и автобус, быстро набирая ход, исчезает за поворотом. Я
машу ему. Оказывается, вот так автобусы исчезают. Это полезно узнать, хотя бы
сейчас.
Я возвращаюсь домой,
завариваю себе кофе. Потом ложусь с книжкой на диван. Наверное, у меня будут
неприятности на работе, но ведь это особый день, не такой как все. Я откуда-то
знаю, нутром чувствую, что больше не увижу этих девочек, уезжающих в разные
стороны. Они больше не появятся на моей улице. И мне хочется думать, что это к
лучшему.