Журнал «Новая Юность». Избранное. 2015; Гнездо. Литературный альманах. 2016. №3
Опубликовано в журнале Волга, номер 11, 2016
Журнал
«Новая Юность». Избранное (2015)
Гнездо.
Литературный альманах. 2016. №3. – Иерусалим, LYRA Publishing House
Волею случая попались
мне эти две книжицы одновременно – настолько разные,
что поначалу мысль поставить их рядом в рамках любой рецензии показалась
абсурдной. Избранное «Новой Юности» в кричащих, чуть ли не африканских расцветок и узоров обложке –
и альманах в строгом оформлении, с двумя картинами на вишневом фоне, ничего
лишнего и подозрительного. Внутри всё в соответствии с заданным настроением –
классическая рубрикация «Поэзия и проза», «Воспоминания», «Статьи» в «Гнезде», в
«Новой юности» – сочетание классики с игровыми заголовками «Выход в город», «(И)збранные
(Т)ексты (Д)вухтысячных». В
общем, Diamond
Collection
(элемент оформления у НЮ, фишечка, как принято нынче
говорить) и «Миндальное дерево» (картина Стеллы Аминевой
на обложке иерусалимского альманаха).
Содержание не
обманывает ожидания, поскольку публикации «Гнезда» в основном обращены в
прошлое, будь то замечательные, на мой вкус, материалы Беллы Магид о Вере
Френкель, Самуиле Лурье, или разные по уровню тексты авторов альманаха – Нины
Ставиской, Елены Иоффе, Виктора Берлина, Ильи Данцига, Германа Гуревича. И хотя
проза, да и стихи в «Гнезде» порой неотличимы от мемуаров, это не делает весь
альманах однообразным. Скорее ощущаешь общее настроение, иначе говоря – ноту
издания. Наверное, так и должно быть – единая тема эмиграции, внутренней в том
числе, и узкий круг причастных к ней формируют свой
особый герметичный мир, куда вряд ли массово побежит современный читатель. И
редакторы, понимая это, не спешат экспериментировать с оформлением и
составлением альманаха. При этом надо обязательно сказать, что мемориальный
блок «Гнезда» обширен и включает в себя, помимо художественных текстов,
воспоминания о Владимире Британишском, Людмиле Агрэ, Генрихе Тумаринсоне и др.
В «Избранном» царит
стихия карнавала, бодрое многоголосье, но отдельные авторы не теряются в общем
шуме, тем более что в основном имена публикующихся известны всем, кто следит за
литературой последних лет. Проза в НЮ в меру фантастична, иронична, и
заканчивается этот выпуск снами, именно так обозначен жанр произведений Ильгара Сафата. Сны, в отличие от
ностальгических воспоминаний авторов «Гнезда», не о прошлом, а о будущем, которое,
несмотря на пережитый апокалипсис, оказывается вполне возможным. Есть в НЮ и запоминающиеся миниатюры Михаила Бару, и повести Сергея
Катукова и Валерия Бочкова, но больше других мне понравились проза Василя Махно
«Бруклин, 42-я улица» (перевод с украинского Натальи Бельченко) и новеллы Хелле Хелле (перевод с датского
Натальи Кларк).
Поэзия в «Избранном»
представлена по-философски плотной лирикой Феликса Чечика
– вот у кого ностальгия светла и строка пружиниста, как у молодого, – хорошими
подборками стихов Алексея Дьячкова, Игоря Иртеньева,
Инги Кузнецовой. Иван Ким, получивший премию НЮ за поэтический дебют года,
думается, хорошо бы прозвучал на слэме, а в этом томе
выглядит скромнее перечисленных поэтов. В рубрике «Terra Поэзия» привлекают к себе внимание
стихи Сергея Трунева, Михаила Свищева и Рафаэля
Мовсесяна. Стихотворение Трунева я с удовольствием, в
очередной раз злоупотребляя правом земляка и друга,
здесь процитирую:
сын возвратился из школы и сразу давай умничать
как бы доказывая, что их там чему-то учат
знаешь, говорит, в австралии
есть животные сумчатые
знаю, говорю, даже тамошний бог сумчат
это у нас, говорю, в березняках да ельниках
в вывернутых тулупах бродят порой медведи
слышал ли ты историю про одноногого мельника
сын промолчал, как бы принял к сведению
это у нас, говорю, овес завсегда прорастает в печени
а огоньки на погостах теплятся злыми духами
кот на дубу сладко мурлычет срамные
речи
сонму зверей вещает сказки для
лопоухих
дым из печной трубы поднимается в ноздри боговы
сталь раскаленная не оставляет на коже отметин
я здесь живу, лет десять не обновляя логова
может, и хорошо, что ты этого вовремя не заметил
но самые страшные звери бабочки и мокрицы
бабочки крыльями бьют, вызывая приступы страха
те же, вторые, крадутся к тем, кто еще не успел
родиться
и выгрызают дыры в радужных детских снах
В целом оба издания выглядят
как минимум интересными. И пусть «Гнездо» и «Избранное»
кажутся не совсем самостоятельными, так как трудно определить, что же это –
мемориальный сборник в первом случае, дайджест или отдельный номер для НЮ, но,
тем не менее, сопоставив их, понимаешь, что эти две области, практически не
пересекаясь, существуют рядом, как бабочки и приступы страха в тексте Трунева. Без Веры Френкель, Василия Бетаки, Сергея Петрова, упоминаемых в иерусалимском
альманахе, то избранное, что еще нами составляется, будет неполным, и тот срез
современной литературы, который дает НЮ, актуален, пока мы держим в уме эти
имена.