и др. стихи
Опубликовано в журнале Волга, номер 1, 2016
Иван Белецкий родился в 1983 году в
Краснодаре, в 2005 окончил юридический факультет. Работает журналистом. С 2013
года живет в Санкт-Петербурге. Стихи публиковались в журналах «Крещатик», «Урал», «Нева», «Волга» (2014, №11-12).
Анапа
Жара. Пахнет гастролями на побережье.
У актеров сердечные приступы. Выше по карте падает самолет.
Воздух становится бражным.
В подсобке собака брешет.
Вечер не настает.
Ставим сценки детям в сердце фальшивого Юга.
Декорации плохи, а советский ДК сутул.
Юность вокруг заглаживается как брюки
и вешается
на стул.
***
Сильно промок, но под ветром быстро просох.
Промерз, но добрался до линии улиц к ночи,
бросив машину, зарывшуюся в песок,
и чемодана клочья.
На окраине тихо, сель прошел в стороне,
Но природа была и здесь под видом угрозы.
Дула с предгорий, носилась в сырой стране,
Лезла в дома без спросу.
Сел и тронул лицо земляной рукой.
Тронул окраину: дом, тополя, больница:
Жизнь существует в этом, в других, в другой.
И жизнь боится.
***
Кровь течет но кровь противна земле.
Ритуалы: вымоем руки снегом
сплюнем выложим ложный след
чтобы дух не прошел за нами по настоящему следу.
Прутья торчат корка запекся наст.
Кожа на сапогах собирается коченеет.
И правосудия тучей полузакрытый глаз,
и воздаянье само с собою наедине, и
световые столбы по краям полей
не как знамения, а скорей для присмотра,
и лицо успокаивается сильней,
и страх к бороде примотан,
и кровь течет, и кровь вытесняет смерть.
Видел начало бури, но дальше боялся смотреть.
***
Зимний вечер. Станции под Армавиром.
В три глотка банку ополовинив,
муж допивает и слушает, жена говорит:
«Он вернулся. Он живет где и жил,
через улицу. Стало быть, не секрет,
ты должен знать». И муж, сложив
банку гармошкой, прячет ее в пальто.
«Вряд ли мне интересно. Впрочем, я знаю, кто
будет задет».
«Да, твой отец». «Отец».
Явно пахнуло фермой. Тянутся огоньки.
Тогда было лето. Улица вдоль реки.
«Все началось с собаки, сначала пришла она,
после – хозяин, вроде пришел за ней,
но не за ней». «Отец-то уже в те дни
видел, что будет, и отпускал при мне
что-то в твой адрес. И оказался прав».
«Ты же ходил на работу. Август, была жара,
травы гнили ночами, а днем сгорали,
пыль за машиной сворачивалась спиралью».
«Да, ходил на работу. И сейчас бы ходил.
Папа – другое дело. Не сказать, что ему
было дело до чувств или дело до дел
наших с тобой. Было дело до мух
на винограднике, дело до сумасбродства,
чести, как он ее понимал, а он понимал ее просто».
Жалко собаку. Жалко сгоревший сарай.
Жалко трусость и смелость, и даже тягу к труду.
Снаружи под фонарем мелькает перрона край
И люди гуськом переходят реку по льду.
***
Земля заброшена и огромна, как заводы в губерниях.
Столь же бесплодна? Мы умеем копировать
Чертежи ее печени, чтобы продребезжать,
Будет ли урожай.
Или задачка попроще – пробуя на зубок
Глину, узнать, сколько везти с собой
Чернобурых комбайнов и в кузовах крестьян,
Которые плугом достанут от сталина до мустье.
Результаты наши комичны, ибо общих законов
Не обнаружить. Зерно, артефакт, теогония
Родом из почвы, но почвы, в общем, темны.
И своевольны. Но больше все же темны.
***
Рисунок на ногте был похож на закат.
Можно сравнить, но времени не хватало.
Степь погружалась в сумерки.
Из мешанины вышагивали кони.
Всадник – гунн – головы закреплял на седле,
держался с достоинством и опаской:
этот груз нужно довезти в будущее из прошлого.
Лошадки выглядели неказисто, но ведь отбирались
не ради глаз женщин, а чтобы с луки седла
чужие глаза сумели увидеть больше.
***
ключ между Липецком и Ростовом
земля не пропахана до пустого
женщины спят на заднем сиденье маршрутки
готовятся к первым заморозкам сентября
мальчик шатает шурупы
не говоря
жалко физично колеса полдня
пахнет трава как британский голдинг
пряно вокруг немного сине
голень немеет озеро в той траве
шаг от летней одежды к зимней
не вмещается в голове