Опубликовано в журнале Волга, номер 11, 2015
Василий Бородин родился в 1982 году в Москве, работает редактором, иллюстрировал стихи и прозу. Автор пяти книг стихов. Лауреат премии Андрея Белого (2015).
***
в земной темной многости занемочь
от счастливой сплошности ты-следов
разнемочь о зрячесть их, о «помочь»
и пойти ведом
а по водам водятся взрыв на взрыв:
бу! – садятся утки так, на житьё
приземляясь, сутки, гордясь навзрыд
говорят: моё
но та как бы даль, где излёт и взлёт –
как бы позади, и у лап-корней
зренья спотыкается бег – о лед
с полднем в глубине
***
и ровным и огромным
дыханием храня
гудит – как нитки к ромбам –
вся вечность к нашим дням
– всей стройностью потупясь
и дни ей не хотят
ни нитей этих путать
ни видеть как летят –
в небывшее! – сквозные
как голуби тополям –
короткие стальные
дожди к полям и полям
и немо к ночи – некой
печалью узелка
упавшего, как в реку,
небесного клубка
***
кто б стал столь действительно человек
чтоб с собой поссорившись помирить
именно счастливою стороной
глупость и отчаянье – тишиной
мы пойдем на площадь нести своих
заблуждений птиц больных отпускать –
они преображаясь в слои-слои
золотое облако будут ткать
до свиданья, дробность! мы все одна
робкая бесследность, старенье без
становленья, чуткая ложь-вина,
веки её, вес
неподъемный взгляду прямому – так
площадью сутулой пройдем в дожде
и табак повиснет сверкнет пятак
в скачущей воде
тирания, мы тебя сберегли
а тебя, любовь, продержали на
хлебе и воде – и почти пришли
и весна, весна
***
по перекопанному двору
голуби ходят и клюют
длинные семена травы
в дутую грудь поют:
– я выбираю тебя среди
голубок, ты стройна и горда;
будем пить воду, наклонив
головы, из разогретой лужи
да, доживем до хлеба
в рыхлом снегу,
чёрствого белого хлеба
на чёрном льду
***
если умное сердце стучится лбом,
сильное – кулаком, и, ага, потом
по лбу себя, а тучи летят ползут,
то утреннее просто гонит мазут
…в стриженных кустах, то есть, броски синиц;
белый шиповник – с красным, так и росли:
в каждом цветке по кругу желтых ресниц
шмель пробежал и мечется у земли
а о дороге с ливнем и на воде
золотых искрах, кивках листка
над головой – не только молчишь везде,
но и глядишь – оттуда, издалека
***
бригадир дворников Роза курит стоит
небо прекрасной грозой набухает врёт
дождь перебежками над рекой внутренне горит
винный пакет малиновый на траве
круглою булкой чёрствой играет кот
это подходит лето – и жизнь орёт
на любой вопрос: «я же себя живу»
дождь от реки ходулями к нам и вдаль
лёгкое солнце – робко так – на траву
тень дерева кладёт, улыбаясь, как
раненому – сестра; тень листвы быстра
искрой течёт на вдохе жжётся табак
***
1
Жорж де ла Тур
дружит с дрожью свечи
и еще с тремя пользователями;
включи,
что ли, колонки
или воткни,
что ли, наушники;
эти дни
тянутся, как чёрный провод,
но там –
музыка вертикалей,
хоровых перемен
нет, там сирена Летов:
туман
туман
2
режем яблоки: на четыре
дольки каждое, вынимаем
середины, там семена
в прилипающих к нёбу лунках
чистим морковь, и запах
земли похож
то на звон чугуна, то на дождь
***
кто лёг спать сейчас
лёг и лёг
лёг как чёрный пакет, кулёк
полетал полетал и лёг
дышит выше
полузрячих ветвей, слёзных звёзд
отправляешь ночь каждый вечер
новым письмом
но она приходит и так
***
дотянуть тень колючки до
дальнего камня, там
скоро деревня, перья на голове
у вождя, серьги жены:
легкие две ракушки,
белые: ослепили,
обожгли пальцы – на берегу,
десять лет назад
***
землистый – ну не на себе
показывать же – цвет
земли – собравшийся из лет
не надо объяснять:
хороший, необидный цвет
…у ёлки на корнях
после дождя круглы ежом
хвойные волны, и
на ветках капли вертят свет:
не надо объяснять
хороший неприступный взгляд
счастливый летний лёд
***
за опилки в ходах короеда
или тромбы в прожилках листка
пьёт Долгов кипяченую воду
сколы накипи держит в руках
за малинник: гнездо-корзинка
ночью, в костяном феврале
вздрогнув слётком, колет глазами
дышит в снег и летит к земле
***
кажется я
существую огни в метро
запятая огни в метро
кажется кажется меня гонят огни в метро
вот и ты
существуешь среди огней
запятая огней в метро
ясно что? ясно что тебя гонят огни в метро
а вот было изгнание из Эдема и вот Адам
Еве говорил: ладно, как получилось
так получилось, я тебя не предам
поле после дождя блестит; была ярость, а будет милость
зря ли я называл зверей: вол откликнется и пойдёт
голову наклонив, а я скреплю плуг: вот верные
две верёвки верблюжьей шерсти, и мы, наверное,
через год первый раз спечём хлеб и под деревом посидим, гнездо упадёт
успокоим как-то птенца – а там наши дети
побегут-побегут погодки по полю – так
сами годы будут бежать, плыть как лодки, сети
с золотой чешуёю будущего тянуть а мы будем думать, что это так
хорошо: без слов думать, что пришла старость
можно никуда не смотреть
вот закрыли глаза а там кружатся милость, ярость
как большая листва в прощающем ноябре