Опубликовано в журнале Волга, номер 3, 2014
«Географ
глобус пропил» (реж. Александр Велединский)
Фильм
снят по известной повести Алексея Иванова. Текст был целиком
опрокинут в 1990-е с их незабываемой аурой, а действие фильма происходит
в 2012 году. Отсутствие перспективы сегодня ощущается куда более остро, а герой
– всё тот же, из «лишних советских», кармически подхвативший эстафету русской классической
литературы. С неизбежной водочкой, разумеется.
Биолог
Виктор в исполнении харизматичного Константина Хабенского воспроизводит вполне привычный типаж. Он и
зависим, и свободен (фильм открывается песней «Я свободен» из репертуара
Кипелова, которую поет в электричке побирушка), он и
грешен, и свят. Узнали, сверили отражение с предшествующими аналогами, от
«Онегина» до «Полетов во сне и наяву», отметили сходства и различия.
Старомодное
благородство – в случае Виктора это почти синонимы. Даже зависимость его –
алкоголь – вполне старомодна и традиционна, он спасается ей от «бед мира».
Декламирует Пушкина, не знает, что такое Хогвартс;
хотя на дне рождения заводит «Владимирский централ». Главное для героя –
внутренняя самодостаточность и, как ни странно, своего рода счастье, а вот с
окружающими – проблема. Недаром кадр так часто разделен на две половины –
комната, где спит любимая дочь, и кухня, где не может найти себе места от
свалившихся в очередной раз на голову проблем его жена, или он сам.
Чтобы
выйти за пределы этого мира, требуется Событие. Им становится сплав по опасной
реке – почти джармушевский «Мертвец» по визионерскому
накалу. Окружающие – в этом случае, ученики – проявили свои лучшие качества, а
герой остался «при своих».
«Вечное
возвращение» (реж. Кира Муратова)
Такое
впечатление, что Кира Муратова в каждом фильме доходит до определенного
предела, а в следующем – уже идет дальше, совершая невозможное.
Название
ее новой ленты – со всеми мифологическими и философскими коннотациями –
опрокидывается в стократно проигрываемый с разными актерами эпизод: короткая
встреча сокурсников после долгой разлуки. Разные логики, эмоциональный настрой,
пресловутое мужское / женское – все эти направления не получают развития, а
проигрываются снова и снова, как заевшая пластинка.
Слова
повторяются с незначительными вариациями, мозг жадно хватается за отклонения от
«канона», который он уже знает наизусть, впивается в импровизацию. Кажется –
все это должно ведь чем-то закончиться, не Годар же
перед нами, в конце концов.
Кроме
слов, есть еще живопись и музыка. Из сцены в сцену кочует полотно «Привидение в
кресле», герои вспоминают студенческую песенку, а Земфира поет арию герцога из
«Риголетто».
Есть
еще и книги, нарисованные на нарисованных же полках, как бы
не менялись интерьеры.
Смена
таковых, кстати, очень удивляет – ведь оказывается, что мы смотрели кинопробы к
картине какого-то отошедшего в мир иной режиссера. Смотрели вместе с
сахарозаводчиком, которого пытаются «окучить» на финансы подхватившие проект кинодеятели.
Так,
деконструкция обретает черты нового формата. Полтора
часа экранного времени еще немного раздвинули границы возможного. То есть невозможного, конечно.
«Небесные
жены луговых мари» (реж. Алексей
Федорченко)
Фильм
снят по одноименной книге Дениса Осокина, получившей Премию Андрея Белого (с
радостью напомню, что Осокин публиковался в «Волге», тогда еще имевшей
приставку «XXI
век» в № 7–8 за 2007 год). Тандем Федорченко-Осокин удивляет нас уже во второй
раз – после знаменитых «Овсянок», обласканных на 67-м Венецианском
кинофестивале.
23
новеллы фильма (в книге их больше) – о девочках, девушках и женщинах, чьи имена
начинаются на букву О, представляют собой некий марийский
аналог «Декамерона», разве что исключительно в позитивном ключе. Если это и
«Декамерон» – то, скорее, пазолиниевский, в контексте
его «трилогии жизни».
«Небесные
жены» – это замкнутый на себе универсум, там нет ни Востока, ни Запада. Мы даже
не услышим ни русской речи (идёт параллельная озвучка), ни знакомой музыки (вместо нее звучат марийские
аналоги разных жанров, от фольклора до попсы), а все приметы наших дней
органично сочетаются с мифологическим бытом. Это отнюдь не мифологические
представления, которые проявляются в современном быту.
Наоборот,
это быт, полностью подчиненный заданной картине мира. Покойник на сороковой
день приходит на свои поминки, девушки танцуют перед вызванными ими мертвецами,
милиционер отмахивается оберегом от зомби, кто-то управляет ветром, кто-то
снимает порчу. И всё «работает», потому что по-другому быть просто не может.
Фильм
можно было бы определить как реконструкцию невозможного.
Люди и пейзажи вполне привычны, но их слова и поступки невероятны. Очень быстро
перестает даже царапать слух пафосная временами речь («Я вас не полюблю
некогда» – и подъезжает обшарпанная маршрутка).
Это
– тот мир, «который мы потеряли», независимо от национальности. И поэтому так
грустно смотреть этот необычайно светлый фильм, наверное, самый позитивный из
всех российских фильмов последних лет.