Опубликовано в журнале Волга, номер 3, 2014
Александр Подрабинек. Клеточников. Повесть – Звезда. – 2014. – № 2.
«Клеточников» рассказывает историю о капитане КГБ Решетове, который решает помогать диссидентам, и его контакте – Павле Маркове.
Подрабинек взял за основу для своей повести реальные события: капитан Пятого управления КГБ Виктор Орехов в 1976–78 годах помогал диссидентам, предупреждая их о запланированных действиях властей. Его контактом был Марк Морозов. Разумеется, контора вскоре вычислила предателя в своих рядах, да и в диссидентской среде уже открыто стали говорить о «чудесном помощнике».
«– Папа, я тебя умоляю, – вмешалась Лапуля. – Пол-Москвы знает, что некто по фамилии Клеточников дает информацию из КГБ. Другая половина Москвы в курсе того, что информация приходит через тебя. Какие уж тут секреты?»
После ареста Морозов был приговорен к ссылке, потом ему дали новый срок, и он покончил жизнь самоубийством. Орехов был приговорен в 1978 году к 8 годам лишения свободы, снова арестовывался в середине 1990-х (и его дело вел тот же следователь, что и в 1970-е), отсидел два года из трех и уехал за границу.
Название повести – реальное обозначение Орехова в диссидентской среде в пору его инкогнито. Цитирую мемуары Подрабинека («Знамя», № 11, 2013): «Николай Клеточников, скромный чиновник из провинции, в 1879 году устроился писарем в Третье отделение Собственной его императорского величества канцелярии, будучи агентом исполнительного комитета «Народной воли». Имея доступ к секретной полицейской информации, он полтора года предупреждал народовольцев о предстоящих обысках, арестах, слежке и других акциях полиции против революционеров. Закончилось это все арестом, судом и скорой смертью в тюрьме».
…Ну вот, я снова пишу о Подрабинеке (моя рецензия на его мемуары «Диссиденты» была в 11–12 номере «Волги» за 2013 год), вместо того, чтобы заинтересованно вникать в новые поэтические сборники или литературоведческие штудии. Причем проза эта вполне традиционна, и статьи автора в «Ежедневном журнале» мне куда интересней. Ах да, «Ежедневный журнал» заблокирован цензурой и теперь на него приходится заходить через анонимайзер, который уже стоит у меня в закладках. Примета времени, однако.
Все меняется очень быстро за последние два-три месяца, и если так пойдет дальше, то стоит вспомнить о практике старших товарищей и выработать для себя какие-то разумные стратегии. Вот и Андрей Битов уже делится своим опытом: статья «Как пережить застой?» на Кольте (http://www.colta.ru/articles/specials/1608http://www.colta.ru/articles/specials/1608).
Да и личное общение с Подрабинеком было в свое время весьма значимо – мы мельком пересекались в 1980-е на явочных конференциях неподцензурной печати, где он представлял «Экспресс-хронику», а я – саратовский «Контрапункт».
Но мне-то не хочется выстраивать никаких стратегий, ни конспиративных – в условиях прессинга, ни литературных – в обычном режиме. Хочется малого – читать, писать, говорить и общаться по своему желанию, без оглядки на что бы то ни было.
И вот тут весьма примечателен случай, о котором идет речь в повести Подрабинека. Потому что за без малого сорок лет люди остались прежними, а технология невероятным образом изменилась. Хранение, распространение, размножение текстов – уже прошлый век не только в буквальном смысле. Способы передачи информации не представляют пока значительных проблем, вопрос в ее качестве. Те же украинские события выплеснули столько фальшивок, что уже один их анализ мог бы послужить поводом для серьезного исследования. Важным становится не только сама информация, но и ее подача – хромая стилистика и пафос работают только на невзыскательного потребителя. Очень значим канал, по которому информация получена – адекватность ссылки, вменяемость ресурса, корректность цитирования. А также время ее появления – почему именно сейчас и что это может значить в общем событийном ряду.
То есть, хотим мы этого или нет, но усиливается градус паранойи. Или, если угодно, более широкого осмысления контекста.
Вот, например, по вполне понятным причинам многие товарищи по движению отказывались от контактов с Морозовым, предполагая нечестную по определению игру КГБ.
«– Я кое с кем из наших делился информацией, но мне не верят.
– Если честно, Паша, некоторые считают, что ты с гэбухой связался и тебе верить теперь нельзя.
– Но ведь все подтверждается! Все, о чем я предупреждаю, правда. Все так и происходит.
– Вот именно, такая информация только от КГБ может идти. А ты – посредник <…> Тебе кажется, что это ты их дуришь, а на самом деле, может быть, они тебя вокруг пальца обводят».
Ну, и так далее. Что всегда ценится больше всего? Информация. Главное – быть информированным. А вот что за информация и почему ты ее получаешь – вопрос номер два. Вопрос номер три – как ты ей делишься. Вспомним Сноудена, Вспомним прослушку Эштон, которая волшебным образом появляется в блоге нашего депутата. Понятно ее происхождение. Понятно, что у американцев есть «дыры» в системе безопасности переговоров. Но ведь можно предположить, что эта прослушка специально была выложена, чтобы внедрить новую систему безопасности. Которая, кстати, могла бы быть рекомендована нашим «кротом». Который, не исключено, мог быть перевербован, и вся эта утечка затеяна именно для того, чтобы враги думали, что их интрига удалась. И так далее, вплоть до чего угодно. И как тут жить, оставаясь в здравом уме?
Конспирология всегда – дурная бесконечность. На сайте ИА «Свободные новости. FreeNews-Volga» был выложен чудный ролик: прохожий снисходительно усмехается на привычные обвинения в происках масонов во время какого-то соответствующего митинга и выдает очень качественный бред про настоящих рулевых закулисья – рептилоидов, у которых масоны на побегушках (http://fn-volga.ru/freetv/view/id/32).
Так что в настоящее время выражение «на самом деле» утрачивает вообще какой-либо смысл. И это, как ни странно, обнадеживает – опираться не на что, кроме собственных принципов.
И спасибо Подрабинеку за его воспоминания о будущем, которое, надеюсь, нас минует. Или останется в прошедшем.
«На Рождество он будет, как и все, ставить елку, а в Новый год вспоминать свои сумасшедшие годы в Москве, оставшихся в России друзей и эту промерзшую голодную зону общего режима, в которой ему теперь предстояло выжить».