Рассказ
Опубликовано в журнале Волга, номер 11, 2013
Дмитрий БРИСЕНКО. Родился в 1970 году в городе Великие Луки. Учился в РХТУ им. Д.И.Менделеева (бывш. МХТИ) и на заочном отделении Литинститута (ушел после второго курса). Публикации в журналах «Русская жизнь», «Контекст-9», «Вокруг света», «Полдень ХХI век», «Химия и жизнь» и др. и в нескольких антологиях современного рассказа (проект «Фрам» издательства «Амфора»).
С Юрой Е., учившимся со мной на одном курсе, мы познакомились на овощебазе. Хорошие овощи кладем сюда, нехорошие вон туда, тупая монотонная работа, перекур, тупая монотонная работа, перекур, работа, перекур. Во время одного из таких перекуров стали что-то обсуждать; слово за слово – так и познакомились.
Юра был меломаном, носил средней длины хайр, волосы у него были светлые и прямые, и глаза были тоже светлые, и взгляд тоже прямой. Кажется, какие-то латышские корни у него имелись. Смеялся он на выдохе, точно вода попала ему в легкие, и он, не меняясь в лице, все с тем же прямым взглядом блеклых глаз ее отхаркивал.
Говорили с ним о «Лед Зеппелин», о «ПинкФлойде», а когда на «Мелодии» выпустили сборную пластинку, как тогда любили, – Джимми Хендрикс + AC/DC + «Бригада С» + кто там ещё – я, слушавший тогда хард и метал, разразился гневной филиппикой в адрес Хендрикса. Юра посмотрел на меня с теплотой и объяснил кое-что про Хендрикса и про тот культурный, дохардроковый слой, которому он принадлежал и который предшествовал всему тому мейнстримному навозу, который я с благоговением слушал. И кажется, после той короткой лекции я наконец остановился и огляделся по сторонам.
Про Юру рассказывали истории: как в стройотряде напился и уснул под лестницей в наполовину снятых джинсах, на полуголой и тоже уснувшей сокурснице. Как с кем-то повздорил и подрался и т.д. Эти истории расширяли мои представления о нем; внешность, комплекция и хипповскийбэкграунд как-то не предполагали в Юре героических наклонностей. Но, как говорится, внешность обманчива.
Был осенний семестр, и бесконечные пары, и толкотня на сачке у входа в институт, когда еще не очень холодно, и все выходят покурить в перерывах между лекциями. В один из таких перекуров ко мне подошел Юра и со своей обычной полуулыбкой предложил обсудить наедине некое дело. Пошли в институтское кафе, и за чашкой кофе Юра предложил за один день заработать пару стипендий. Интересно? Конечно, интересно. Оказалось, одна знакомая Юриной подруги попала в беду: ее изнасиловали в машине где-то в Мытищах; села в тачку, чтобы доехать от станции до дому и вот так ее подвезли. Девушка решила не спускать обидчику, навела о нем справки, узнала, где тот живет. Решила отомстить, разбив его машину. С каковой целью ищет нескольких парней, готовых сделать это за вознаграждение.
Я согласился не думая. Деньги, конечно, имели значение, но гораздо сильнее влекло само приключение, возможность примерить на себя роль одновременно Робина Гуда и анонимного героя из криминальных боевиков, на краткий миг слиться с той средой, о деяниях которой регулярно сообщали газеты.
Юра разработал план. Кроме нас двоих, к операции были привлечены еще двое юриных друзей. С ними я должен был познакомиться уже в машине, по дороге из Москвы в Мытищи. Машину предоставлял один из них. Юра взялся раздобыть бейсбольные биты, благо институт содержал собственную бейсбольную команду, которая в минувшем сезоне выиграла всесоюзный чемпионат; среди игроков у нас было несколько друзей-приятелей.
Значит так, говорил Юра, на всё про всё у нас есть одна-две минуты. Дольше там быть не надо – засекут. Приезжаем на место, быстро делаем дело и уезжаем. И хрен там кто нас потом разыщет.
Ясность цели, простота в ее достижении, атмосфера конспирации, ореол романтического героя, причастность к чему-то тайному и серьезному, рациональный оптимизм, излучаемый Юрой, – все это захлестывало; по ночам подолгу ворочался, вспоминая его наставления: на подъезде к Мытищам заляпываем грязью номера, подъезжаем к тачке, выходим, каждый обрабатывает свой участок (мне были поручены задняя и правая части – стекло, плафоны, багажник, окна пассажиров, обе двери и крыша, сколько достану), садимся в машину, уезжаем, после съезда со МКАДа расходимся, хозяин машины едет дальше один; и главное, запомни: одна-две минуты на всё.
Запомнил, запомнил.
В эти дни, встречаясь с друзьями в институте, слушал их вполуха, думал о своем, представляя в самых мелких деталях все этапы «операции»: вот едем в машине – «пятере», вот приехали на место, какое-то время сидим – изучаем обстановку, затем быстро выходим (водитель остался в салоне) и через пару секунд брызгают в разные стороны осколки стекла и пластика, гнутся стойки, образуются дыры и вмятины на бортах и крыше; и да, колеса – их все надо порезать; но это задача-максимум и этим займется Юра; если получится у него – хорошо, а нет, так и не надо; через минуту кидальную тачку не узнать; не машина уже, а не поддающаяся восстановлению груда железа; бросаем биты в багажник, запрыгиваем в «пятеру», с визгом срываемся с места и едем, едем, едем, едем, фу, уехали.
Десятки раз прокручивал этот сценарий; по нему все выходило гладко и без подвохов. Но с приближением назначенного дня нарастала тревога, возникали сомнения. Ведь в самый просчитанный вариант может внедриться какая-нибудь хрень. А вдруг после пары ударов бита развалится в руках? Или в самый неподходящий момент заглохнет двигатель. Или решит свернуть во двор милицейский патруль. Или вдруг выскочит из подъезда хозяин тачки, да не один, а с друзьями, да может кастеты у них, или ножи, но в общем и кулаков может хватить, вполне может хватить обычных кулаков, ведь там, в Мытищах, небось, в каждом подвале качалка, а местные жители имеют обычай между подвозами насиловать молодых девушек.
За день до операции контрольный звонок: биты достал, машина на ходу, ребята в порядке, ты как? Я?.. да нормально… в порядке; ну, легкий озноб, но это ерунда, адреналин. Да не дрейфь, обойдется без сюрпризов; ну, допустим, кто-то из них там на месте все-таки окажется, думаешь, что, прыгнет под биты? ха-ха-ха… Юра весело отхаркнул смех в трубку.
Сбор был назначен в сачке. Пришел немногим раньше, стоял, курил. Вскоре появился Юра. С обычной своей полуулыбкой сообщил: знаешь, тут вот чего. У девчонки есть ухажер, и она, не будь дурой, все ему позавчера выложила. Тот сорвался ночью, решил сам чувачка наказать. Ну и, короче, нет до сих пор от него вестей. Растворился заступник. Девчонка в слезах, все, говорит, операция отменяется, написала заявление. Серьезные там парни оказались. Такая вот петрушка; уж прости за напряг.
После этой истории мы стали меньше видеться, а потом – когда начались специализации на кафедрах, и я стал ездить на учебу в Тушино – и вовсе разошлись. Юра окончил институт на полгода раньше, у него была «короткая» специальность. Через семь лет после института встретил его случайно зимой на Речном вокзале; столкнулись посреди Фестивальной улицы. Он был с женой – крупной крашеной блондинкой с невыразительным взглядом. Узнал сразу – все та же блуждающая полуулыбочка, только хайр состриг, стал носить ежик. Рассказал, что после института занесло его в опера, поработал несколько лет в розыске, сменил ряд должностей и сейчас служит замначальника ОВД где-то на Белорусской. Короче, если что понадобится, телефон знаешь. Ушли; он – скрипя по снегу подошвами дорогих ботинок, она – гордо расправив плечи в мехах.
Шел домой, удивленно дышал и думал о поворотах в судьбах. Как, в какой момент и при каких обстоятельствах из бывшего хиппи и меломана, играющего на басу, вылупляется оперативник? А из подающего надежды химика – копирайтер? Все вышло опять не так, как планировали; несостоявшийся вид спорта, люди с отретушированными биографиями, надежды, взлеты, падения. Так часто случалось в те дни: дописали страницу; перевернули; забыли. И больше не с кем и не о чем говорить.