Опубликовано в журнале Волга, номер 9, 2012
Родился в 1972 году в Челябинске, с 2006 года живет в Кыштыме. Куратор евразийского журнального портала “Мегалит”, главный редактор литературного журнала “Новая реальность”. Публиковался в журналах “Знамя”, “Воздух”, “Волга”, “Уральская новь”, “Урал”, “Крещатик”, “День и ночь”, “Дети Ра”, “Нева”, в сетевом журнале “TextOnly”, “Антологии современной уральской поэзии: 1997–2003” (под редакцией Виталия Кальпиди) и др. Автор книг “(В)водный ангел” (2005), “Анатомия” (2006), “Я полагаю что молчанья нет” (2007), “Кыштым: избранные стихотворения 1999–2008 годов”, “Пойми, никто не виноват” (2010), “Маргиналии” (2011).
Энтомология
пустив царапины [как бабочек по свету
латать тот свет слюной] здесь – оборви
и Сь слетит и крови узкой нету.
Да, эта бабочка сегодня хороша –
лежит под золотистою молчанья
[почти нирваной] коркой у соска,
у тёмного чукотского камланья.
Расчёсывая губы, как обман, как кокон
страха распылив отчизну, могилы
[улыбаясь мило нам] кивают жизнью
из своей чернильной
[расчёсанной сверчками до земли]
светящейся воды – пока открытой,
как молоко у матери в груди
кровоточит из ДНК на тритий.
Расчёсывая слюни по слогам
(здесь было что сказать – хотя и мало,
что вероятно, Бог – не быстр, а я –
хотя бы смертен [с самого начала].
Расчесывая воздух до себя,
дощатый бог лежит, опилом дышит
сосновым – воли нет не у меня, а у него
[что ж, не расслышит,
он это, перейдя на ультразвук и сленг] –
латает бабочка его тугие уши
и переходит из хитина в снег
[и здесь перестаёт он вовсе слушать].
У бабочки с судьбой глубинных рыб,
прижатой белой атмосферой к року:
в нутре кровоточивом бог дрожит,
пытает медленно, чтоб выбрала дорогу.
2012
***
Какой-нибудь мудак сквозной
рисует мёртвое “бе-бе”,
и белый свет как столб стоит,
Рязань играет на трубе.
Ефрейтор тянет разговор,
чтобы не знать кромешный стыд,
и это всё не от того, что
надо что-то говорить –
он просто так ко мне привык,
что видит в зеркале меня –
перегорает жалость. С плеч
глазеет поперёк огня
всё тот же мой мудак родной
прибереги меня в себе,
как несуразный свой язык
перебирающий “бе-бе”.
И отрыдает в нас Рязань,
и оторвёт билетик нам
кондуктор с дыркою в руке,
несущий нас к своим корням –
перебирающий здесь звук
бессвязный – как и дОлжно быть –
язык мудной и бог родной
что приучил так говорить.
2012
***
во как снится эта [трасса]
бог стоит посередине
из асфальта и из [спаса
из] ещё нетвёрдых линий
транспортного коностаса
он почти что не [оформлен]
как цивирк как птичий клёкот
под крылом [до перелома]
кровь горит из поворота
говорит [договорится]
этой трассы середина
бог стоит [да бог с другими]
из укропа или тмина
он растёт [языкового]
и фиксирует на камне
не себя [того – другого]
потому что очень занят
он прохожим [убываньем]
в смысле и в значенье скоро
грохот этому [настанет]
бог нас видит из азора
2010
Летящий пёс. Стихотворение для старшей дочери
Проговориться с этим [на огне
сидящим] псом – заморенным, ленивым,
скрипящим словом: а) откроешь дверь
б) утром просыпаешься не с дивой,
не с девой в) лопочешь на своей
пифагорейской олбани в оправе
ц) слушаешь, как сторож долбит в смерть
стеклянную железкой д) он вправе
сегодня проживать её со мной –
е) сомневаться в ней, как в речи. Слушай
всегдашний [захромавший в цифре] год.
Проговорился всё ж, урод? – задушит
тебя/меня язык родной страны –
порхай среди цветов, обозначений, званий,
летящий пёс – глазей со стороны,
как стороны текут из тёмных зданий,
как немота уходит через руки,
как суки, здесь выстраивая ад
логарифмический [как хромосомы жуткий]
царапают глаза, сто лет наград
не требуя, как зацветут жасмины
[в соцветии у каждого спит пёс –
две головы которого в режиме
портвейного Харона]. Как вопрос –
так в нас щенок со стороны Аида
заглядывает, и его слюну
со лба стираешь ластиком дебильным.
Обняв его огромную страну,
проговоривши мёртвым языком –
я тридцать два часа сидел в конверте
[в последней номерной Караганде]
и наблюдал, как пёс рисует петли,
царапает над огородом смерть,
что проросла за стрёмное наречье,
как дочь моя шестнадцать лет назад,
чтоб всё простить однажды, изувечив.
Чтоб всё понять, однажды не простив,
резиновые реки поднебесной
плывут сквозь пса, раскрыв больные рты
от этой ереси (не потому что честной –
а потому что спит ещё Харон
и потому что стук пифагорейский
несёт на ржавой палочке Орфей
и учит пса портвейном здесь [в Копейске]
стучаться в тьму то лапой, то крылами
на сто семнадцать метров в высоту,
и всё испить холодными глазами
и выблевать однажды в пустоту,
и выблевать свой шерстяной, как кокон
открывшийся, как неродную речь,
пифагорейский, сказанный, смолчавший
и полететь от дочери за дверь).
За Пушкина [уральского кретина],
за всё молчание меж дочерью и мной
простив меня, скрипит в щенке дрезина
и гонит под урановой дугой.
2012
Мои похороны (песенка)
очёртичо напишешь мне в подмогу
напишешь сдуру старосте письмо
в деревне всё как прежде в молоко
и свысока на нас взирают боги
остановившись в небе у дороги
стрекочущие два аэроплана
сканируют всю местность – этот сканер
остановить поможет чёртичо
но как легко ты пела как легко
шагала по букварному пологу
спуская слово как колени к богу
и обезножена летела а не шла
хранила коготками комара
сканируя за помощь этой почвы
о песенка о женщина моя
о торфяное чудо для огня
о песенка ты чёрти чо и как же
тебя когда никто уже не скажет
не пропоёт
ты будешь без меня
2011
***
Ну что закончилось в тебе? Наверное, слоны,
Наверное, чужие эпилоги, Наверно, пионерские сыны…
– страна тебя за всё благодарит, уходит.
Страна не ходит [только в полстраны
Наполовину странная читает,
не дружит с полумертвой головой].
Мой друг, что до страны – то с ней до края,
до буя мне моя же темнота, и планы ГОЭРЛО –
Как бритва в горле течет нетерпеливая река
Давай, мой друг, мы наконец умолкнем
Пересчитаем дохлых голоса
Друзей преумножающих тревогу
Наверное, такая полоса –
Прокладывать утратами
Дорогу
Ну что закончилось в тебе? Наверно, высота,
Наверное, чужое, и пустой ты
Стоишь у переноса, видишь тело
Нелепо заливает подворотни.
Нелепая и добрая, как смерть,
Стоит и держит нас между коленей,
Страна отсюда дольше, чем видна
Да только кто тебе и ей поверит.
2010